Сотни украденных жизней - Ирен Ресс

воду из-под крана и вышла из ванной. Сидя в полумраке на кровати в старой, но уютной пижаме, я мягко пропитывала полотенцем мокрые волосы. Вокруг была абсолютная тишина. Мне захотелось горячего чая, но было страшно шуметь. Всё-таки я решилась пойти на кухню и сделала это тихо. Кружка приятно грела ладони. Я подумала, как было бы прекрасно, если бы утро не наступало. Ещё недавно вся моя жизнь была медленной, задумчивой, но бессмысленной. Так непривычно.

Позавтракав чем попало, я раньше времени вышла на улицу. Без рюкзака и только с телефоном в кармане. На половине пути меня догнал Давид.

– Ты зачем так рано ушла? Я не успел подойти к твоему дому, и чудом заметил тебя вдалеке. Я же мог там прождать.

Он теперь в целях безопасности решил везде преследовать меня.

– Мне нужно забрать вещи. Пока никого нет, чтобы не заметили. Ясно?

– План понятен. Приступаем к реализации. А, кстати, у вас в школе же совсем нет камер. Такое в наше время вообще возможно?

– Ну есть две в здании. На первом этаже у входа и около столовой. А ещё несколько на улице. Но я уверена, что они даже не работают. Для вида висят.

– Ты внимательная.

– Я как только узнала, ну ты понимаешь о чём, сразу же начала на камеры внимание обращать. Да и много ещё на что.

– Например?

– На ключи от кабинетов, которые внизу висят. Странно же, когда кабинет закрыт, а ключ пропал. Я много таких случаев помню, и обычно наш класс просто идёт в другой. Ключи скоро сами собой находятся. Ещё все предметы в кабинетах осматриваю, что может быть опасно.

– Я так понимаю – указка повлияла.

– Я начала смотреть за учителями и школьниками, которые с ними постоянно разговаривают. Это всё само собой замечается. Подсознательно.

Давид зашёл первым, а потом крикнул мне, когда вахтёрша куда-то отошла. Наши рюкзаки валялись рядом с батареей, грязные и затоптанные. Раскиданные по полу вещи были везде. Никто из учеников никогда не задумывался о том, чтобы поднять чью-то куртку, а часто просто шёл прямо по ней. Давид с отвращением посмотрел на это всё.

– У вас тут обезьяны учатся?

– Видимо, но если бы здесь все были культурные, наши вещи обязательно кто-то бы показал вахтёрше или сказал учителю. А так их, кажется, не заметили.

Я хорошенько всё отряхнула. Мы проскользнули наверх и спрятали рюкзак Алины в одном из неиспользуемых обшарпанных классов. Нам показалось, что вряд ли кто-то когда-то бы его обнаружил. Мы спустились на второй этаж, и прислонившись к батарее в углу зала, рядом с моим классом, ждали. Сначала мы говорили шёпотом, но постепенно школа начала наполняться учениками. Мне было лень печатать длинные сообщения в телефоне в ответ на гениальные и абстрактные размышления Давида на все темы подряд. Я просто слушала, и он знал, что я слушаю. На некоторые его самые неожиданные выводы невозможно было не реагировать. Несколько раз я нечаянно засмеялась, из-за чего проходящие мимо школьники пугались. Я же потеряла всякий стыд и продолжала странно себя вести.

Время прошло быстро, оставалось совсем немного до звонка. Я вошла в класс.

– Наконец-то мне не придётся ходить где-то сзади. Теперь у меня есть законное место рядом с тобой. Став призраком, я смог почувствовать себя обычным школьником из региона. Не на такое будущее рассчитывал, но смотреть на тебя весь учебный день тоже неплохо. – тараторил Давид.

Гораздо больше речей Давида меня привлёк разговор в классе. Естественно, все обсуждали смерть директора. Как оказалось, большинству классов, и моему в том числе, вчера даже отменили многие уроки. На фоне этой суматохи и поиска нового кандидата для управления школой, наш с Алиной прогул должен был остаться незамеченным. По словам одноклассников, первой упавшего Валентина Сергеевича нашла библиотекарша. И не на верхнем этаже, а в учительской. Кроме этого никто ничего не знал, но обсуждали они всё очень бурно и долго. Больше же и поговорить было не о чём.

На математике я сидела даже без своего учебника. Пришлось взять запасной со шкафчика. Я привыкла, что учителям нет до меня дела и не видела проблемы в том, чтобы забыть что-то. Вела урок Лидия Захарова – моя самая нелюбимая учительница. Хотя даже больше, чем нелюбимая. Класс моё мнение не разделял и считал её хорошей. Всё потому, что она всем под ряд ставила отличные оценки. Жаловалась, что все списывают, понимала, что по математике мы знаем меньше, чем положено в пятом классе – но продолжала рисовать в журнале.

Лидия Захарова попросила нас открыть учебник и подумать над одним номером, она же в это время заполняла журнал. Я долго вчитывалась в задание, но не понимала смысла. Прошло уже больше пяти минут, но учительница всё ещё сидела неподвижно. Класс же – кто прятал телефон под партой, кто рисовал в тетради. Я пролистала учебник и поняла, что задача из нового раздела. Оставалось только догадываться, как решить задание по теме, которую нам не объяснили. К большому сожалению, математика – не история или литература. Нельзя просто открыть нужную страницу, прочитать ответ и запомнить его. Надо понимать механизм.

Давид сидел в шоке от урока, точнее его полного отсутствия. Он весь трясся от возмущения и скуки. Я дала ему посмотреть задание и написала карандашом, что даже текст задачи не понимаю. Давид понял, в чём дело и медленно и детально объяснил мне тему. Если бы все темы мне преподавали так же, возможно я бы хорошо понимала математику. Когда я сообразила, что к чему, то написала первое действие. Давид кивнул – было правильно. К этому времени от урока прошло уже минимум пятнадцать минут. Учительница подошла к доске и начала писать задачу. Я решила дать ей шанс и внимательно слушала. Многие моменты она не проговаривала, а когда начинала говорить, то вместо одной цифры могла произнести другую. И вообще, постоянно запиналась, будто сама не была уверенна в том, что пишет.

Давид выглядел так, словно понял наконец все прелести общеобразовательной школы в глубинке. Он страдальчески закрыл лицо руками и опёрся локтями в парту. Мне же показалось, что я уловила суть, но не благодаря учительнице.

Неожиданно, Лидия Захарова начала ходить вдоль рядов парт и проверять написанное. Никто ничего не понял, но копировать с доски ради оценки умели ещё с начальной школы. У меня же в тетради кроме одного действия, да ещё и другим способом, ничего не было. Начался крик. Эта учительница вообще