Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное - Дмитрий Хмельницкий

— Вскоре после этого?

— Нет, не вскоре. Может быть, лет пять прошло или больше. Ни в каких энциклопедиях Главного маршала Варенцова ты не найдешь. Так что для них кончилось это… не дай бог. А Пеньковского убили.

— Получилось так, что делу был дан ход независимо от начальника ГРУ? КГБ, что ли, на него вышел?

— Арест производит контрразведка. А контрразведкой занимается КГБ.

— То есть американцы сдали его по нечаянности КГБ?

— Да. Ситуация вот какая. Партия наша в лице Никиты Сергеевича Хрущева заинтересована в том, чтобы американцев вышибить из Германии, а всю Германию сделать демократической, социалистической, миролюбивой и так далее. КГБ — это боевой отряд партии. КГБ делает то, что хочет партия. Они понимают, что если рухнет Советский Союз, то партии не поздоровится. Сейчас создалась такая ситуация, что партии нет, а КГБ выжил… почему-то! Но это же везение. Могло же дело пойти и по эстонскому варианту, и по латышскому, и по чешскому, и по восточногерманскому варианту, когда их всех повыгоняли с работы. То есть им просто повезло. Сделать Германию демократической — это была задача партии и КГБ. А сделать это они могли только блефом, потому что реально сил не было. А армия знала, что в любой ситуации она нужна народу, что при любом раскладе она сохранится.

Если армия выйдет из-под контроля, то армии это на руку. После крушения коммунизма армейские генералы обогатились, как олигархи. Оттого, что нет над ними контроля партии и КГБ. Интерес армии в том, чтобы не допустить конфликта, потому что могли получить по мозгам, и никто лучше армии этого не понимал.

Пеньковский был странный предатель. Морально разложился, но почему-то не убегал, а снабжал и снабжал западные разведки материалами, к которым у него доступа не было. А те, кто за ним стоял… Не может же Хрущев допустить такой скандал, из которого станет ясно, что армия восстала против него и посылала своего человека в Америку, чтобы договориться с американцами…

— Пеньковского раскололи?

— Да. Конечно. Когда меня спрашивают, можно ли устоять на допросах в КГБ…

Знаете, я вчера вечером вернулся из Эстонии. Там меня возили в один уникальный музей. Он создан в лесу одним рыбаком и охотником. Он симпатизировал «лесным братьям» и собирал всякие исторические и военные материалы. У него ферма, хутор, озерцо… И стоят два танка Т-34. Один Т-54, БТР-60ПБ, БРДМ, артиллерийский тягач, пушек штук пять, крылатая ракета! Это что-то фантастическое! Спускаемся в подвал. Там у него три пулемета «максим». Ну где вот сейчас «максим» можно найти, если он в 1943 году снят с вооружения? Пехотный пулемет Дегтярева, танковый пулемет Дегтярева… Автоматы… Чего там только нет…

И, кроме всего прочего, пыточный стул НКВД. Когда в 1941 году энкавэдэшники все бросили и убежали, кто-то из родственников коллекционера в Таллине забрался в пустое здание и этот стул утащил. Не знаю, применяли ли его «лесные братья» против кого-либо или нет. Но стул в музее стоит.

Это что-то жуткое. Такая мощная скамейка из планочек. Как в парках в советское время стояли, только на одного человека. Подлокотники железные и для ног такие же. Тебя привязывают ремнями, а там, где икры соединяются с ножками, там наплетено колючей проволокой. И под задницей тоже колючая проволока проложена, и под спиной. Что они еще делали на этом сиденье, не знаю, но если тебя привязать к этому сиденью, а у тебя хотя бы три или десять шипов колючей проволоки в заднице и в спине и ты не можешь крутиться долго, то думаю, это было достаточно мучительно.

В 1940 году пришли, а в 1941 году уже все было налажено… Так вот, когда меня спрашивают, если тебя поймают, то сколько времени выдержишь допрос в КГБ или в спецназе ГРУ, я говорю — 2,5 секунды, не более.

После побега

— Давайте остановимся подробнее на разговорах с британской контрразведкой после побега. Что они хотели знать, какие вопросы задавали?

— Это очень интересно потому, что это было очень смешно. Во-первых, было очень много вопросов о Советской Армии.

— А прямые вопросы о шпионской деятельности задавали?

— Конечно. Но я поставил условие: ребята, вы на меня не давите. Я вам расскажу многое из того, что будет во вред коммунистическому режиму, но не во вред моему народу и моим друзьям. Я уже рассказывал, что моих коллег и друзей после моего побега отозвали, а потом постепенно вернули, когда поняли, что я своих не сдаю… Они потом работали, и их никто не трогал никогда.

Так вот, вопросы часто были совершенно удивительные. Меня много расспрашивали американцы. Я потом написал книгу, которая называлась «В Советской Армии». В свое время эта книга была в Америке книгой месяца. В принципе, это были ответы на их вопросы. Она никогда не была издана на русском языке. Книга эта — актуальная тема, нужная в данный момент. Как горячие пирожки. Но если эти самые пирожки лет двадцать пролежали на складе, то вкус уже не тот. Сейчас издатели говорят: давай! Я на это не иду. Если бы в то время кто решился ее опубликовать на русском языке, то сейчас можно было бы перепечатать, да и то с оговорками: мол, сейчас все это всем известно, а в 1980 году было откровением. Но коль скоро тогда никто не решился, то сейчас это делать просто глупо.

Вот, например, вопрос: «Почему в Советской Армии так глупо готовятся сержанты?» У нас же сержант — это кто? Просто солдат с лычками. Я в учебной дивизии два года прослужил, отмахал четыре выпуска, мы делали два выпуска сержантов в год. Лично я считал, что мы совершаем преступление, что мы готовим брак. Но это единственное, что мы могли выпускать. Никто другой в этой ситуации ничего другого сделать не смог бы. В данной заданной ситуации это было оптимальное решение.

Когда я был в училище, то мечтал попасть в учебную дивизию. А туда отбирали лучших! Обыкновенно взводным был старший лейтенант или даже лейтенант. Больше ты не получишь. А в учебной дивизии это уже капитан. Пусть я еще лейтенант, но у меня уже капитанская должность. И получаю я больше. Ротный командир везде — капитан, а в учебных подразделениях — майор. Так же было и в военных училищах. Для каждого офицера попасть в учебную дивизию — было мечтой!

Попадаю я туда и сразу же удивляюсь, какое говно нам дают и заставляют делать из этого говна сержантов. Он придет в войска и сержантом не будет, с него сорвут эти лычки и назначат сержантом хорошего солдатика, который у них там свой есть. Зачем же мы гробим народные деньги, зачем мы это делаем?

Попав в учебную дивизию, я попытался с этим разобраться, и разобрался. А потом и британцам, и американцам все это рассказал. Я с этой системой лично был совершенно не согласен!

Итак, раньше, при Сталине, были полковые школы. Вот тебе полк мотострелковый, в нем три батальона, отдельные батареи и так далее. И, кроме всего, было подразделение, которое называлось «полковая школа». Самого злого командира роты, первого кандидата на батальон, ставили командиром этой полковой школы. Допустим, ты, командир роты, получил новое пополнение.

Посмотрел быстро, кто пришел… Ну, видно же сразу, кто служить будет.

Лучших посылают в своем же полку в полковую школу. И через десять месяцев, через год он возвращается. При Сталине была служба три года, из них год в полковой школе, а полковая школа была краса и гордость полка. Если нужно показать учения, гимнастику, ну, любую показуху делать, это делает полковая школа! Туда отбирали лучших со всего полка. Через год ему пришивают лычки, и он возвращается в свою роту. Я, командир, его туда отправляю, я знаю, что через год он придет ко мне обратно. Я могу за это время уйти, но кто-то другой придет на мое место. Какой-то взводный, который придет на мое место, он же заинтересован в этом. Он отправил солдатика, зная, что если он будет не взводным, а ротным — все равно его заслуга. Все офицеры полка были заинтересованы отправлять туда самый цвет. В целом было говно, но все-таки из говна можно было что-то выбрать.

Однако что получалось в результате? Получалось, что туда, в полковые школы, отбирали украинцев, татар, и к ним еще примыкали литовцы. То есть хороший сержант — это хохол. Или татарин. Или литовец. А из узбека ты хорошего сержанта не сделаешь. Это лежит в национальном характере. Грузин может быть хорошим офицером, но хорошим сержантом он быть не может. Офицером — умным, грамотным — может! А вот придираться по мелочам (застыбнить пуговку!) грузин не будет.

А у нас армия мобилизационная. Это означает, что объявляется мобилизация, и в Грузии, допустим, дивизия сокращенного состава пополняется мужиками, которые живут недалеко отсюда. Но сержантов в нужном количестве ты призвать не можешь, потому что среди грузин мало сержантов. В Узбекистане объявляется мобилизация — нет там сержантов. То же в Киргизии — нет сержантов запаса. Из казахов — может быть. А хохлы — они все сержанты, там рядовых мало!