Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон

Двадцать седьмого декабря в лавку Джузеппы зашли двое мужчин весьма подозрительного вида, причем один — совсем молоденький, едва ли старше двадцати лет. На другой стороне улицы, прямо напротив входа в лавку, возвышалась стена, ограждавшая лимонную рощу. В этой стене незадолго до визита чужаков появилось крохотное отверстие, почти над самой землей. Впоследствии Джузеппа догадалась, что эти двое проверяли, находится ли лавка на линии прицела от отверстия. Тип постарше довольно долго стоял молча, а потом ни с того ни с сего сказал: «Если я сделаю какую-нибудь глупость, то моя мать позаботится обо мне, моей жене и моих детях». Это туманное заявление внушало угрозу. Обеспокоенность Джузеппы переросла в тревогу.

В восемь часов вечера в магазин зашел худой и бледный молодой человек, попросивший пол-литра мазута. Взяв канистру, он направился к двери, внезапно вытянул правую руку — подал знак тем, кто находился на другой стороне улицы. Сквозь отверстие в стене были сделаны два выстрела. Пули попали Джузеппе в плечо и в бок. Когда она повалилась на пол, Эмануэла кинулась к матери на помощь. Прогремел третий выстрел, и Эмануэла упала замертво.

Пригласив Джузеппу ди Сано на собеседование, Санджорджи сообщил ей, что давнее преступление удалось раскрыть — один из убийц пойман. Вдобавок, как часто поступают следователи по делам мафии, он пытался заново истолковать случившееся, искал нити, которые не удалось распутать, и вставить их в общую схему преступной деятельности. Решающее влияние на расследование оказало то обстоятельство, что Джузеппа согласилась выступить в суде и дать свидетельские показания. Ее слова позволили Санджорджи превратить стоявшее особняком дело в доказательство того, что мафия действительно является преступной организацией со своими правилами, своей структурой и, самое главное, своими методами физического устранения неугодных.

Источники, которыми Санджорджи располагал в преступном мире, сообщали, что дочь Джузеппы была первой из многих жертв «людей чести» в Конка Д Оро. «Механизм устрашения» был запущен в действие за две недели до убийства дочери Джузеппы, после того как карабинеры накрыли расположенную рядом с лавкой Джузеппы фабрику по печатанию фальшивых денег и взяли с поличным трех человек. Мафия заподозрила утечку информации и поручила провести дознание одному из «людей чести» — Винченцо д'Альба. Его брат оказался среди тех, кто был арестован во время облавы на фальшивомонетчиков. Винченцо сопоставил следующие факты: Джузеппа ди Сано возмущалась поведением местных жителей, которые не гнушались пользоваться поддельными банкнотами; она и ее дочь поддерживали дружеские отношения с карабинерами; наконец, именно деверь Джузеппы установил червячный пресс в мастерской, которая служила прикрытием деятельности фальшивомонетчиков. Неутешительный для семьи Ди Сано вывод представлялся очевидным. Прежде чем поделиться этим выводом с другими «людьми чести», Винченцо д'Альба велел своей матери распустить среди местных женщин соответствующие слухи, желая подорвать бизнес Джузеппы и ее репутацию. Едва ли кто-то придаст значение гибели человека, которого все недолюбливали, и вряд ли власти станут тщательно расследовать его смерть. 26 декабря 1896 года мафиозная группировка Фальде приговорила Джузеппу ди Сано к смерти за «нарушение кодекса молчания», то есть за преступление, которого она не совершала. Спустя сутки д'Альба и его сообщник попытались привести приговор в исполнение, но убили лишь дочь Джузеппы.

Именно Винченцо д'Альба приходил в лавку Джузеппы, чтобы проверить, можно ли стрелять через стены со стороны лимонной рощи, и именно он произнес фразу, напугавшую Джузеппу. Для мафии убийство — не просто лишение человека жизни, а своего рода жестокое представление. Местные жители несомненно знали, кто хозяйничает в лимонной роще, и наверняка заметили дыру в стене. Угроза, произнесенная

Винченцо д Альбой в день убийства, также была «театрального» свойства. Хотя никто из случайных прохожих не заметил двух убийц по ту сторону стены, их имена вряд ли оставались загадкой для местных жителей. Это убийство, намеренно совершенное на глазах у всех, предупреждало: такова окажется участь всякого, кто рискнет сотрудничать с полицией. Подобным образом группировка Фальде продемонстрировала свою силу.

По всей вероятности, ей просто-напросто пришлось это сделать. Санджорджи вполне обоснованно предположил, что потеря фабрики по печатанию фальшивых денег отозвалась далеко за пределами территории, подконтрольной группировке Фальде. Поскольку преступникам требовалась разветвленная сеть, чтобы пускать сработанные «деньги» в оборот, доход от этого производства распределялся между многими группировками. Полицейская операция нанесла урон престижу coscaФальде, которой пришлось срочно доказывать остальным cosche, что она не утратила влияния.

Убивая, мафия делает это во имя безопасности всех своих членов. Она проводит переговоры, устраивает суды, ищет компромиссы, пытается оправдать свои действия перед теми, кто ее поддерживает, и показать им, что она несет за них ответственность. Круговую поруку мафиози и стремился доказать шеф полиции Санджорджи с помощью свидетельских показаний Джузеппы ди Сано. Сегодня тот, кто занимается расследованием деятельности мафии, выразился бы более откровенно: мафия убивает точно так же, как делает это государство. Она не совершает убийство, а приводит в исполнение приговор.

Показания Джузеппы должны были стать решающим доказательством того, что мафия — нечто гораздо большее, чем пресловутый кодекс «сельской чести». Преследования, которым Джузеппа подвергалась, начиная с того ужасного дня в декабре 1896 года, подтверждали могущество мафии.

«Я чувствую себя так, словно в чем-то виновна. Люди избегают меня или смотрят с презрением. Мало кто приходит

ко мне в лавку за покупками, разве что те, кто не боится мафии. По счастью, рана оказалась не смертельной, но лечение стоило уйму денег. И душа моя не знает покоя, ведь они убили мою невинную восемнадцатилетнюю дочь. А еще убытки, которые я понесла… Мафия отказывается снять с меня обвинения в тех проступках, которых я никогда не совершала».

Спустя неделю после того, как эти слова были записаны следователями, Джузеппа из окна лавки заметила, что в стене напротив появилась новая дыра. Тайные правители Палермо предпринимали ответные шаги на угрозу, которую представляли для них действия шефа полиции Санджорджи.

Убийство дочери Джузеппы ди Сано должно было стать той нитью, распутывая которую Санджорджи выяснил бы, при каких обстоятельствах принял смерть первый из четырех погибших на фондо Лаганья. Удивительно, что, несмотря на все предпринятые меры предосторожности, Винченцо д'Альба так и не сумел уйти от судебного преследования. Через несколько дней после убийства Эмануэлы ди Сано молодой сообщник д'Альбы Джузеппе Пиддуццо Бушеми был арестован и допрошен. Бушеми, которого Санджорджи называет «дерзким молодым человеком», как и любой мафиозо, разумеется, имел алиби. Впрочем, ему помогло выйти на свободу и признание в том, что спустя десять минут после убийства в табачной лавке на улице Фальде он видел, как туда вошел бледный, трясущийся Винченцо д'Альба. Последнего тут же задержали и, в силу того, что показания Джузеппы ди Сано свидетельствовали против него, осудили и приговорили к двадцати годам тюремного заключения. Для Санджорджи показания Бушеми были поразительным и потому весьма знаковым нарушением омерты.

Осведомители Санджорджи внутри мафии (их имена в истории не сохранились) сообщили, что скандальное поведение Бушеми привело в ярость тех мафиози, которые находились в близких отношениях с Винченцо д'Альба. Двоюродный брат Винченцо, Антонио д'Альба, владел таверной, пользовался немалым влиянием среди «людей чести» и занимался, помимо прочего, укрывательством краденого. Он сообщил другим боссам мафии о том, что Бушеми нарушил кодекс молчания; было решено устроить суд. (Призыв к справедливости, с которым Антонио обратился к мафии, в конечном счете привел к его собственной гибели — он оказался первой из четырех жертв фондо Лаганья.)