Учиться говорить правильно - Хилари Мантел

Мне очень хотелось обсудить с ней эту интересную тему более подробно, но, к сожалению, в дверь заглянула сиделка и предупредила: «Сейчас доктор придет!» На какое‐то время мне пришлось выйти из палаты и постоять в коридоре. «Кофейку?» – предложил мне какой‐то слабоумный, протягивая теплую тарелку с двухдюймовой лужицей грязи на дне. Я промолчала, проигнорировав столь щедрое предложение, и прислонилась лбом к чистой прохладной стене, выкрашенной в нейтральный цвет – во всяком случае, тем, кто выбирал цвет, казалось, что он нейтральный.

Через некоторое время доктор вышел из палаты и остановился рядом со мной. Ему даже пришлось хорошенько покашлять, чтобы привлечь мое внимание, и, поскольку я все продолжала прижиматься лбом к приятной на ощупь поверхности стены, он в итоге слегка тронул меня за плечо. Я обернулась и посмотрела на него. Это был маленький, куда ниже меня ростом, седовласый старичок довольно сердитого вида. Но на самом деле он вовсе не сердился – просто ему нужно было сообщить мне явно плохие новости. Кстати, в настоящее время средний рост английской женщины лишь чуть-чуть не дотягивает до пяти футов пяти дюймов. А я с трудом была способна наскрести пять футов и три дюйма, но все же возвышалась над Вероникой, как башня. Слезы защипали мне глаза. Господи, мама такая маленькая! Я тяжело вздохнула и будто начала наблюдать со стороны, как моя слеза стекает по щеке, останавливается и потом падает.

* * *

Площадь водохранилища «Лейдибауэр» составляет 504 акра. Периметр примерно равен тринадцати милям. Максимальная глубина – 135 футов. Для его строительства было использовано сто тысяч тонн бетона и один миллион тонн грунта. Я с подозрением отношусь к столь круглым числам, да и вы наверняка тоже. Но стоит ли предлагать вам это в качестве темы для дискуссии? Ведь когда люди говорят, что надо «похоронить прошлое», и упоминают, сколько с тех пор «воды утекло под мостом», они обычно именно такими круглыми числами и оперируют.

Как отказаться от призрака прошлого

Хилари Мантел – в молодые годы более известная как Илари – рассказала о своем детстве, юности и начале взрослой жизни в мемуарах «Как отказаться от призрака прошлого». Она родилась в 1952 году в Дербишире, в маленьком фабричном городке, и первые четыре счастливых года, оказавшихся весьма для нее полезными, провела в доме бабушки и дедушки, где, по ее словам, готовилась к карьере охранника железнодорожных путей, странствующего рыцаря, египетского погонщика верблюдов и римского католического священника. Когда Илари исполнилось четыре, ее отправили в школу, и, хотя это пришлось ей не по вкусу, она была вынуждена смириться, понимая, что таков закон. В шесть лет она вместе с матерью, отцом и разрастающимся семейством переехала в другой дом, якобы населенный призраками и находившийся в нескольких минутах ходьбы от старого. А вскоре в этом новом доме появился и новый «папа». И хотя с течением времени Илари пересечет континенты, ей так и не удастся избавиться от призраков прошлого, они останутся с ней навсегда, а со временем к ним присоединятся и другие – тоскующие фантомы ее нерожденных детей. В своих мемуарах она объясняет, как после своего странного детства сама она в итоге оказалась бездетной и как эти, так и не появившиеся на свет дети, в течение долгих лет преследовали ее, став частью ее жизни и ее творчества.

* * *

В этом месте оказываешься где‐то в середине жизни, не понимая толком, как ты сюда попал. И почему сейчас смотришь прямо в лицо собственному пятидесятилетию. А если оглянешься назад, то в череде минувших лет перед тобой промелькнут призраки иных жизней, которые могли бы у тебя сложиться. И в каждом доме, где бы ты ни поселился, ты обнаруживаешь призрак того человека, каким ты мог бы быть. Духи и фантомы крадутся по твоим коврам, выныривают из-под них, прячутся среди гардин и в гардеробах, затаившись плашмя под выдвижными ящиками. Ты думаешь о тех детях, которые могли бы у тебя родиться, но не родились. Интересно, когда акушерка сообщает: «Мальчик!» – то куда девается девочка? А когда тебе кажется, что ты забеременела, хотя на самом деле этого не произошло, что происходит с тем ребенком, образ которого уже сформировался в твоих мыслях? И все это ты складываешь в копилку собственного сознания, словно начиная писать короткий рассказ, который – и это тебе ясно с первых же строк – так никогда и не будет закончен.

В феврале 2002 года заболела моя крестная Мэгги, и необходимость навещать ее в больнице вернула меня в родной городок. Но проболела она недолго и умерла в неполные 95 лет, а мне снова пришлось ехать туда – уже на ее похороны. Вообще‐то за минувшие годы я часто там бывала, но на этот раз мне предстояло пройти особым путем: сперва по извилистой тропе между зелеными изгородями и каменными стенами, а потом вверх по широкой заброшенной дороге, которую в моем детстве люди называли «каретным проездом». Дорога эта ведет к старой школе на вершине холма, где уже никто не учится, к церкви и к зданию женского монастыря, где давно уже нет никаких монахинь. Девочкой я каждый день ходила именно этим путем – сначала утром в школу, а днем домой, на обед, и обратно, хотя на юге Англии эту дневную трапезу принято называть «ланчем». Следуя знакомым путем, я, взрослая женщина, да еще и в черном похоронном одеянии, испытывала сильное и хорошо знакомое ощущение подавленности. А уж перед перекрестком, где общественная дорога сливается с «каретным проездом», мной и вовсе овладели страх и растерянность. Я в ужасе шарила глазами по сторонам, словно ища что‐то в зарослях мокрой травы и густых папоротников; мне хотелось сказать: давайте остановимся здесь, не пойдем дальше! И я вспоминала, как в детстве все думала: а что, если устроить побег, побегать себе вдоволь, а потом вернуться к такому безопасному (хотя и относительно) убежищу, как родной дом. Но этот перекресток – то самое место, где меня неизбежно одолевал страх, – был одновременно и точкой невозврата: отсюда повернуть назад было никак нельзя.

Каждый месяц, начиная с семи лет и до одиннадцати, когда мы из этих мест уехали, мы ходили по тропе, ведущей на вершину холма, к церкви, чтобы исповедаться и получить отпущение грехов. Когда я выходила из церкви, я чувствовала себя чистой и просветленной, как и полагается. Но, увы, это состояние дарованной благодати длилось всегда не более пяти