Побратимы Гора (ЛП) - Джон Норман

- Рабовладельцы когда-нибудь любят своих рабынь? – с надеждой спросила девушка.

- Часто, - успокоил я её.

Действительно, из всех женщин легче всего любить именно рабыню. Конечно, ведь она является самой естественной всех женщин, просто созданной для того, чтобы любить. Рабыни находятся в равновесии с природой, особенно с такими понятиями как господство и подчинение. Для мужчины рабыня – это сбывшаяся мечта. Понятно, что свободная женщина, не может даже начать конкурировать с рабыней за любовь мужчины. Возможно, именно в этом кроется причина, почему свободные женщины ненавидят своих уязвимых и порабощённых сестёр. Если свободная женщина убедилась в своей любви к мужчине, и хочет добиться взаимности, нет для неё лучшего способа, кроме как стать его рабыней. Если она почувствовала внутри себя истинные цепи любви, всё что она может это умолять его, о церемонии порабощения, на которой она объявит себя, и станет его рабыней. После этого, в их скрытых от всех интимных отношениях она любит его и живет как его рабыня. Если женщина боится сделать это, то она может, в качестве эксперимента, служить мужчине на основе заключённого контракта, в этом случае в документе будет указана даты окончания. Таким образом, женщина сама, по доброй воле, на определенный срок, обычно от вечера до года, становится рабыней мужчины. Женщина вступает в эту договоренность добровольно, но до окончания срока контракта она уже не может, также легко изменить своего статуса. Причина этого ясна. Как только слова произнесены, или её подпись помещена в соответствующий документ или документы, она больше не является свободным человеком. Теперь она всего лишь рабыня, домашнее животное, больше не имеющая каких-либо прав вообще. До окончания оговоренного срока она полностью является объектом желаний её господина.

- И даже любя, держат их как рабынь? - изумилась девушка.

- Конечно.

- Значит, я могу быть любима, и по-прежнему полностью содержаться как рабыня, -сделала вывод Виньела.

- Конечно.

- И даже быть избитой?

- Да, - подтвердил я.

- Конечно, - вздохнула она, - ведь я так и останусь всего лишь рабыней.

- Конечно, - сказал я, и спросил, - как твоя спина?

- Болит, - поморщилась она.

- Ты почувствовала хлыст, - усмехнулся я. – Теперь Ты станешь лучшей рабыней, чем до этого.

- Как странно думать о себе в таких определениях, - размышляла она.

- В каких определениях?

- То, что я - рабыня, домашнее животное, собственность, - объяснила она, - что мной владеют, что я принадлежу мужчине.

- Возможно, это кажется для тебя странным, а иногда мучительным потому, что Ты с Земли. Но это не странно на Горе. Неволя для красавицы, такой как Ты, является привычным делом для гореан.

- Я уже поняла это.

- На Горе тысячи заклейменных красавиц в ошейниках, служащих и обязанных служить своим владельцам со всей полнотой их женского совершенства.

Она кивнула. Она уже видела рабынь. Она сама была продана в городе Кайилиауке около Иханке.

- И Ты, в Прериях, являешься именно такой женщиной.

- Я знаю, - согласилась она. Конечно, она видела немало рабынь, и в Прериях, в основном белых женщин, беспомощных и послушных рабынь в ошейниках завязанных краснокожими мужчинами.

- Теперь это - твоя действительность.

- Я знаю.

- Мне кажется, что самое время идти в вигвам Кэнки, - напомнил я.

- Да, Господин, - сказала она, и села на покрывалах, по-прежнему держа шкуру у своего горла.

Мне безумно хотелось сорвать с неё это одеяло, и набросившись на неё, с криком подмять под себя.

- Я люблю Кэнку, - призналась она. - Я люблю его, больше всего на свете.

Я кивнул.

- И я хочу, чтобы он любил меня, хотя бы немного - прошептала она, - даже притом, что я – всего лишь рабыня.

- Я понимаю, - улыбнулся я.

Это естественно для рабыни, беспомощно любящей своего господина надеяться, что он мог бы снизойти, до того чтобы подарить ей, всего лишь частицу или крошку своей привязанности. Хотя бы немного, хотя бы столько же, сколько достаётся его любимому гончему слину.

Она посмотрела на меня, и напомнила:

- Кэнка хотел меня наказать.

Я пожал плечами в ответ на это.

- Но Вы не сделали этого.

- Нет.

- Накажите меня, - попросила девушка.

- Нет.

- Очень хорошо.

Она слегка пошевелилась, при этом оставшись сидеть на том же месте, но позволив одеялу соскользнуть с бедра. Со стороны могло показаться, что это было случайностью.

- Давай-ка поспешим к вигваму Кэнки, - предложил я, не будучи уверен, что смогу сохранить контроль над собой.

- Пожалуйста, - попросила рабыня, - можно мне поправить мой ошейник?

Тогда она, тщательно, своими маленькими ручками, стала выравнивать украшенный бисером ошейник на своём горле. В определенный момент она провела пальцем вокруг и под ним, как бы регулируя его для удобства. Затем она, снова подровняла ошейник, устанавливая центральный узел точно под подбородком.

- Так-то лучше, и более удобно. Как он смотрится на мне? – спросила девушка, хитро посмотрев на меня.

- Прекрасно, - ответил я.

- Хорошо. Ведь для нас важно, чтобы наши ошейники хорошо выглядели и были удобными.

Я уже был наполовину выведен из себя, видя как её маленькие ручки, столь осторожно и внимательно привлекали внимание к этому к этому круглому символу рабства - ошейнику рабыни.

- Пойдем уже, - велел я.

- А мои волосы, нравятся Господину, - спросила мерзавка.

Я смотрел, как она откинула назад голову, и совершенно не обращая на меня внимания, руками подняла свои длинные, прекрасные рыжие волосы. Это её движение подняло линию её совершенных грудей.

- Самым потрясающим и возбуждающим для земной девушки, доставленной на Гор, является то, что она находит себя объектом такого страстного желания, - заявила рыжеволосая, глядя на меня.

- Возможно, - не стал я спорить. Несомненно, на Земле у неё было мало возможностей, чтобы подготовиться к встрече с сексуальностью гореанских мужчин.

- А ещё их невероятно потрясает то, как неограниченно и неистово, а иногда беспощадно, их эксплуатируют, - сказала она, не переставая демонстрировать свои волосы.

Я кивнул. Действительно, таким женщинам, редко предоставляется большой выбор в данном вопросе.

- И как безжалостно они принадлежат, дрессируются, принуждаются к повиновению, - добавила она, под аккомпанемент моего молчания.

- Но теперь, - тихо проговорила девушка, опуская голову, и всё также держа руки в волосах, что делало её грудь ещё более возбуждающей, а её поза, тонко намекала о полной её покорности своей участи, - это им подобает и подходит, поскольку они – всего лишь рабыни.