Ожившая статуя - Сандра Филд

Утром Лорен отправилась в библиотеку, разыскала в архиве подшивку газет пятилетней давности и прочитала журналистские отчеты об убийстве Клеа на улице Чикаго. В статьях попадались фотографии, навсегда запечатлевшиеся в памяти Лорен. На одной из них она увидела Рийса, осунувшегося и потерянного, совершенно одинокого среди собравшейся толпы. В груди все сжалось от боли.

Лорен ушла из библиотеки с тяжелым сердцем.

Десять дней подряд девушка работала как одержимая над небольшой бронзовой скульптурой. По духу она напоминала фигуру Девы Марии, скорбящей над телом Христа. Только у Лорен мужчина держал на руках женское тело. Потом, наведя кое-какие справки, она отправила злополучный чек за продажу дома в чикагскую организацию по работе с беспризорными детьми. Когда она увидит Рийса — или если увидит, — обязательно расскажет ему об этом.

Нет, не надо так думать. Конечно, увидит. Он ведь обещал.

Но бывало так, что сомнения одолевали ее, особенно когда Лорен просыпалась посреди ночи в пустой постели. Она похудела. Под глазами залегли тени. Чарли советовала ей выбросить ключи от студии в Гудзон. Сэм убеждал принимать витамины и взять тайм-аут. Даже весельчак в пурпурном саронге, повстречавшийся ей как-то на Сорок второй улице во вполне приличном костюме, намекнул, что ей стоило бы отдохнуть на солнечном пляже где-нибудь в Калифорнии.

Но Лорен не могла. Она должна была оставаться дома, чтобы получать хоть крохи информации из лондонского офиса — то единственное, что связывало ее с Рийсом. Ей необходимо было находиться в привычной обстановке, рядом с друзьями.

И вот однажды в середине декабря, когда улицы, дома и магазины, словно смеясь над ее тоской, уже сияли рождественскими гирляндами, раздался телефонный звонок.

Она ждала звонка от своего агента.

— Лорен Кортни.

— Я в Лондоне.

Этот голос она узнала бы где угодно. Лорен тяжело опустилась на стул.

— Рийс! С тобой все в порядке?

— Да, да и еще раз да. А ты как? Почему плачешь?

— Я никогда не плачу, — выдохнула она, вытирая слезы, катившиеся градом по ее щекам.

— А я-то думал, ты будешь рада меня слышать.

— Я рада. Очень рада.

— Мы прилетели пару часов назад. Нас встречали родственники ребят, которые были заложниками… Им, конечно, потребуется психологическая реабилитация, но думаю, дома они быстро придут в норму.

— Значит, их отпустили?

Рийс рассказал ей о подробностях, но Лорен тут же забыла их, потому что все силы бросила на то, чтобы унять бурю эмоций, бушевавшую внутри. Рийс в безопасности. В Лондоне. Все в порядке.

— Ты меня слушаешь? — спросил он.

— Да.

— У меня здесь куча дел, которыми предстоит заняться. Я подумал… Ты не хотела бы приехать ко мне на Рождество? Проведем праздники вместе в моем загородном доме недалеко от Лондона, в графстве Суррей. Мне кажется, тебе там понравится.

— Только ты и я?

— Ну, еще экономка и садовник.

— Не знаю… Сейчас, наверное, уже билетов не достать.

— Я все устрою. У меня есть связи. Или ты пытаешься сказать, что не приедешь? — По его голосу невозможно было определить, о чем он думает.

— Ты правда хочешь, чтобы я приехала?

— Я бы не предложил, если бы не хотел.

— Хорошо, — поспешно ответила Лорен. — Я согласна.

— Давай двадцать третьего? Я тебя встречу, и сразу поедем туда.

Еще десять дней ждать. Целая вечность. Как же выдержать?

— Да, отлично. Но будет одно условие.

— Какое? — насторожился Рийс.

— Делаем друг другу только по одному подарку, который смастерим своими руками. И стоить он должен не больше двадцати пяти долларов.

Он от души рассмеялся.

— Это нечестно. Ты творческая натура. А я своими руками могу только деньги делать.

— Иногда деньги слишком упрощают жизнь.

— Ты потрясающая женщина. Никогда таких не встречал. Ладно, если это необходимо для того, чтобы ты приехала сюда, я согласен. — Рийс помолчал. — А как твои дела?

Это был не формальный вопрос из вежливости. Он на самом деле хотел знать.

— Я устала. Плохо соображаю, — аккуратно подбирала слова Лорен. — И очень рада, что с тобой все в порядке. — Собравшись с духом, она добавила: — И мечтаю снова оказаться с тобой в постели.

— Если бы ты только знала, как я хочу обнять тебя!

— Десять дней не так уж и много, — улыбнулась она.

— А по-моему, это целая вечность.

Все ее тело охватило огнем.

— Мне кажется, у нас получится замечательное Рождество.

— Я тоже так думаю. Послушай, мне нужно идти. Тут работы непочатый край. Позвоню через пару дней, как все улажу. Береги себя, хорошо?

— Ты тоже. Пока.

Лорен положила трубку, а потом, радостно улыбаясь, включила радио. И приятные звуки песни Бинга Кросби «Я буду дома к Рождеству» поплыли по комнате. Лорен представила, что Рийс рядом и обнимает ее.

Блаженство, подумала она. Рождество с Рийсом. О чем ей еще мечтать?

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Двадцать третьего декабря Рийс приехал в аэропорт за полчаса до приземления самолета, что было совсем не в его стиле. Он слишком высоко ценил свое время и никогда не приходил раньше назначенного. Так почему же теперь стоял посреди толпы в зоне прилета и неотрывно смотрел, как невыносимо медленно меняются цифры на электронных часах?

Лорен. Сумеют ли они воскресить в себе ту страсть и нежность, которые испытали в ее спальне в мастерской? Или то была близость, выпадающая только раз в жизни и больше никогда не повторяющаяся?

Что она значит для него, эта женщина с волосами, подобными освещенной солнцем меди, и телом, от которого он теряет рассудок? С Лорен все непросто. Она решила испытать его изобретательность с подарком. А он мечтает снова заняться с ней любовью.

За прошедшие пять лет он ни разу не позволил подобным чувствам овладеть собой. Впрочем, если уж быть до конца честным, он вообще никогда не переживал ничего похожего. Женщины не вызывали в нем таких эмоций. Ему и не хотелось этого. Все дело в его нарастающем внутреннем цинизме, базирующемся на уверенности, что все предрешено.

Красные цифры на часах сменяли одна другую. И наконец Рийс увидел высокую девушку с бирюзовыми глазами, ждущую у стойки.

Рийс вскинул руку с роскошным букетом сирени и помахал над головой. Она заулыбалась и стала пробираться к нему через толпу. На Лорен было короткое приталенное пальто, отливавшее изумрудной зеленью.

— Сразу говорю, это не подарок к Рождеству, — объяснил он, кивнув на букет, когда девушка подошла к нему. — Это способ сказать «Добро пожаловать в Англию».