Юдифь и олигофрен - Ярослав Ратушный

Только что моими руками убили двух людей. Наверное, подсознательно каждый человек готов совершить убийство. Это какой-то психологический атавизм, дальний отголосок суровых времен, может быть, звериных перерождений. Бывает, что стоишь с близким другом и любуешься панорамой гор, и неожиданно возникает совершенно немотивированное желание столкнуть его в пропасть. Или катаешься с любимой девушкой в лодке и вспоминаешь «Американскую трагедию». Причем, эти мысли не имеют к тебе никакого отношения, ибо сам ты ужасаешься.

Боже мой, что я думаю о пустяках, если меня подставили самым подлым образом? Скорее всего, меня специально поместили в номер полковника, чтобы я надел его вещи и взял пистолет. А 10 тысяч долларов — это плата за убийство. Все сходится. Впрочем, меня подставил не полковник, ибо он покойник, а в таком положении обычно не боятся правоохранительных органов. Вполне возможно, что его самого подставили. В том смысле, что сначала убили, потом вывели на меня, чтобы он, моими руками, убил собственную вдову, когда она на его поминках будет трахаться с его лучшим другом. Кто может иметь такую большую власть, чтобы интриговать даже в потустороннем мире? В любом случае, нужно бежать отсюда подальше, пока меня не втянули в еще большую авантюру.

Я побежал, не разбирая дороги, в нахлынувшую темноту, освещенную белесым светом полной луны, пока не осознал, что ноги вынесли меня к пруду, где я впервые заметил безголового полковника. Впрочем, возможно, это кто-то другой ходит по водам, как по суше. Ночной пруд, разделенный лунной полосой на почти равные части, выглядел таинственным и зловещим. Я остановился, прислушался к ночной жизни, вспомнил поэтическую строчку «а трупы птиц и маленьких животных дрожали, как живые, на ветру» и осознал всю степень низости и подлости совершенного надо мной насилия. Это еще хуже, чем изнасиловать женщину. Со мной поступили так мерзко, что захотелось умереть и уйти от ужаса гнусной действительности, где твоими руками убили двух людей и даже намекнули, что ты спал с собственной дочерью. Я забросил пистолет далеко в пруд, и он исчез с шумным плеском в темных неподвижных водах.

— Зачем же выбрасывать вещественные доказательства? — спросил знакомый сиплый голос.

Я вздрогнул всем телом и резко обернулся. Неподалеку от меня стояла телега, непонятным образом возникшая в ночной тишине. Вероятно, я настолько был поглощен своими мыслями, что не услышал топот лошади и скрип колес. Рядом с карликом сидел незнакомый человек, чье лицо скрывалось во мраке.

— Жалко, что выбросил, — дерзко ответил я, хотя мои ноги подкашивались от страха.

— Тогда было бы совсем скверно, — сказал Сиплый с нескрываемой угрозой.

Мне стало настолько дурно, что я мог свалиться в обморок. Однако и в таком состоянии мне хотелось упасть на четвереньки и превратиться в волка, чтобы в таком образе атаковать горло — источник ненавистного сиплого голоса. Я начал падать на землю, но неведомая сила остановила мое тело в воздухе и оставила его висеть в немыслимом положении.

— Садись, подвезем, — предложил Сиплый.

— Спасибо, — неожиданно для самого себя поблагодарил я, когда, споткнувшись, побежал за поехавшей телегой и с разбегу прыгнул в душистое сено.

— Я же вам говорил, что журнал лучше не брать, — сказал карлик.

— Да ладно, читай, — великодушно позволил Сиплый, — все равно скоро конец всему.

— Вы, наверное, пророк? — спросил я и потерял сознание. Когда я очнулся, телега остановилась возле дома Анастасии.

— Ты видишь только одну сторону бытия и не можешь измениться самостоятельно, — объяснил на прощание Сиплый. — Именно в незнании воли Бога причина упорства страждущих людей.

— Спасибо за все, — устало сказал я, — но я не хочу изменяться.

— Что вы такой зеленый? — спросила Анастасия, когда я, стараясь не шуметь, вошел в темный дом.

— Устал, — ответил я и, пройдя в свою комнату, быстро открыл таинственный журнал.

Два лица мессии

В строительстве грядущего существенная роль принадлежит апостолам, чья судьба отмечена предопределенностью. Иисус изначально знает учеников, ибо видел их в ином времени и пространстве: «Прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, я видел тебя» (Ио.1:48). Они же, владея бессознательным знанием, едва услышав неминуемый зов, оставляют родных, привычные занятия и, как овцы, магнетически следуют за пастырем.

Выбор безусловен, поэтому безошибочен. Многие ученики, вникнув в странную проповедь, оставили учителя. Остались лишь те, кому от века уготовлено стать апостолами: «Не двенадцать ли вас избрал я?». Мир не знает Иисуса, но он знает мир, отвергая книжников и призывая простодушных людей, чтобы, преобразив их, поместить на уготовленное место в грядущем. Поскольку исчерпала себя мудрость мира сего и блаженны лишь нищие духом: «Вино молодое надобно вливать в мехи новые» (Мар.2:22).

Небожитель нуждался в посредниках, которые лишь поначалу служили этой роли, а затем преображенные, вкусившие небесного хлеба, стали чудотворцами. Ученики, несомненно, должны претерпеть метаморфозу, чтобы совершить предназначенные им деяния.

С обычной точки зрения процесс подготовки проходил неоднозначно, ибо за исключением Иуды Искариота никто не понимал ни слов учителя, ни его жертвенного служения. Удручающая нерадивость избранников объясняется тем, что общение с небожителем изменяло прежде всего не души, а тела, делая их способными к восприятию святого духа.

После трех дней пребывания на земле, которые люди воспринимают как три года, Иисус воскресает на небесах: «Изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу» (Лук. 13:32). Евангелическая хронология едва поддается анализу. Небожитель, очутившись в настоящем сущего мира, попадает в свое прошлое, поэтому ему открыты тайны грядущего.

Ситуация с эсхатологическим временем еще более запутанна, чем парадоксы Эйнштейна. Иисус оказывается и в своем прошлом, и в своем будущем относительно небес, которым суждено стать землей. Отсюда кощунственные слова: «Прежде нежели был Авраам, я есмь» (Ио.8:58). Будущее завещано и предопределено, ибо оно — прошлое.

В притче о злых виноградарях дан принцип метаморфозы космоса, где хозяин — Бог, виноградник — мир, виноградари — сильные мира сего, рабы хозяина — пророки, а возлюбленный сын — мессия. Если виноградари были злы изначально, то почему им доверили столь ценное достояние? Толковать притчу как простое проявление человеческой неблагодарности недостойно мудрости евангелия.

Заданный фактор времени дает возможность предположить, что работники могли забыть, или даже не знать своего хозяина, поскольку насаждение виноградника происходило еще до начала их бытия: «Человек отлучился на долгое время; и в свое время послал к виноградарям раба».

В начале мира они были достойны доверия, которое потеряли во время сбора плодов, но не потому что претерпели метаморфозу, а из-за отсутствия оной. Виноградник изначально отдан работникам, поэтому они справедливо полагают себя наследниками и избивают пророков, не признавая их полномочий. Люди не воспринимают Бога хозяином, поскольку полагают, что он посылает слуг собирать чужие плоды: «Господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал» (Мат.25:24).

Виноградари убивают сына не для того, чтобы завладеть миром, ибо он и так принадлежит им, а потому что видят в нем антагониста, посягающего на их собственность. В притче изложена неоднократно повторяемая в мировой истории ситуация неузнавания посланцев Всевышнего.

Иисус воспринимает течение времени иначе, чем ученики: «Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А я говорю: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели» (Ио.4:35).

В результате смешения прошлого и будущего — жатва (конец мира) становится севом (началом творения). Однако соединение — «сеющий и жнущий вместе радоваться будут» — приведет к новому разъединению, когда сеющий станет жнущим, а жнущий сеющим, ибо они будут отделены и опечалены.

Учитель прямо говорит, что жатва — это люди: «Видя толпы народа, он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря. Тогда говорит ученикам своим: жатвы много, а делателей мало» (Мат.9:36).

Рыбакам Симону и Андрею сказано: «Идите за мною, и я сделаю вас ловцами человеков» (Мат.4:19). Апостолы, посланные на страшную жатву, побиваются людьми, как в притче о виноградарях, ибо они жнут там, где не сеяли.

Репрессии вполне закономерны, поскольку деятельность посланцев приводит к ужасным последствиям: «Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя мое; претерпевший же до конца спасется» (Мат.10:21).