Другая жена - Патрик Квентин

Разумеется, она знала, что Анжелика арестована, но и только. Я объяснил ей как можно проще свое положение, и ее прелестное пустое личико, оставаясь без единой морщинки, сумело изобразить сочувствие.

— Но, Боже, какой же скандал будет в суде! Для тебя, золотце, и для Бетси это же просто погибель! И еще Бетси будет страшно переживать за Рикки. Знаешь ведь, какая она.

— Послушай, Поли, — сказал я, — есть только один способ разделаться с этим — обойтись без суда. А единственный способ обойтись без суда — выяснить, кто убил Джимми. Понимаешь?

— Ну, конечно, понимаю. Но как ты это собираешься сделать? Ведь никто же не придет и не заявит: «Это я сделал!» Люди не таковы.

— К тебе заезжал Трэнт? Я имею в виду, еще раз?

— Пару дней назад.

— Ты ему сказала о том, что знала Джимми по Калифорнии?

— Господи, а нужно было? Не сказала. Вообще я мало что смогла ему рассказать. Поль все твердит, чтобы я не болтала с полицией лишнего. Рано или поздно что-то случится и можно пожалеть…

— Но ты знала Джимми еще по Калифорнии, правда?

— Разумеется. Он работал в одном заведении — оно называлось «Пигли-Уигли», — где подавали обеды прямо в машины. Знала его давно, уже не помню, сколько. А потом в него влюбилась какая-то богатая старая вдова и увезла его в Европу.

Так вот каков был пролог к попытке Анжелики «спасти его облагораживающей силой своей любви».

— Но, — заметил я, — раз уж ты с ним у нас встретилась, с тех пор виделась с ним чаще?

— Ну, конечно, иногда он сюда днем заглядывал. Мне Джимми всегда нравился. Конечно, он был пустышка, но славный, и с ним чудесно можно было поболтать о чем угодно.

— Например?

— Ну абсолютно обо всем.

Мне не хотелось на нее давить. Это было как мучить ребенка. Но другого выхода не было.

— Рассказывала ты ему о себе и Старике? — спросил я.

Поли отреагировала не сразу, но достойно и без театральности. Долго сидела молча, и только ресницы больших голубых глаз слегка подрагивали. Потом спросила:

— Как ты узнал? Ведь этого не знал никто.

— Послушай, Сандра, я очень не люблю совать свой нос в подобные вещи. Но, может быть, тут все завязано, так что мне нужно знать.

— Ты имеешь в виду — правда ли это? Конечно, правда. Но не могу понять, как ты узнал. Неужели сказал Старик?

— Нет.

— Но ты считаешь, это поможет, если я расскажу?

— Да.

— Ну, тут особо рассказывать нечего. Хотя все тянется так долго. Все началось, когда я приехала в Нью-Йорк и подрабатывала моделью, а фирма Кэллингема сделала рекламу, где я читала их журнал, как типичная домохозяйка, что ли. И вот Старик, увидев ту рекламу, предложил мне встретиться. Ну, так вот все и началось. И продолжается до сих пор. Жениться он не захотел. Все объяснял, что занимает слишком видное положение и тому подобное, но мне вот кажется, что его покойная жена не представляла ничего особенного, скорей, тянула его вниз, так что он, видимо, боялся залететь еще раз… или что-то вроде. Он странный тип. Ужасно старомодный. Помешанный на том, чтобы нас нигде не видели вместе. Так что приходит сюда. Ну, конечно, раньше мы встречались не здесь, а в квартире, где я жила, пока не вышла за Поля.

После всех наших мук — моих, и Бетси, и Анжелики — прямота Поли казалась просто неправдоподобной. У меня даже голова закружилась.

— И все эти годы ты сумела скрывать это от Поля?

— Да что ты! Поль все знает.

— Поль знает?

— Понимаешь, Поль и я поженились, в общем-то, из-за Старика. Это было как раз когда он обзавелся яхтой и собрался плыть в Европу. Хотел взять меня с собой, но из-за дочерей и всяких условностей и приличий это было невозможно. И как раз Поль был в меня влюблен, и Старик об этом узнал. Поль был без места, без гроша и вообще на мели. А Старик все устроил. То есть уговорил Бетси взять Поля на работу в Фонд, и мы смогли пожениться, и все мы смогли погрузиться на яхту и отправиться в чудное путешествие.

Не знай я так хорошо Поли, не поверил бы. Скорее, заподозрил бы, что морочит мне голову дикой выдумкой, чтобы отыграться за мою бесцеремонность. Но я знал Поли, знал, что на такое она не способна. Просто рассказала, что случилось и как.

Как ни невероятно это звучало, но уже годы Поль работал на Бетси и встречался со Стариком на этих условиях. На миг мои мысли занял исключительно Поль и его извращенная мораль, но только на миг, потому что я сообразил — догадка, осенившая нас с Дафной в баре, могла быть правильной. Справившись с возбуждением, я спросил:

— И все это ты рассказала Джимми?

Она покачала головой.

— Нет, но он догадался. Однажды днем, заявившись сюда, увидел Старика, выходившего из лифта. А Джимми был тертая штучка. Так что, не знаю как, но все из меня вытянул.

Вот, значит, как все было. Взволнованный и притом немного напуганный возможными последствиями, я сказал:

— Но ты понимаешь, Поли? Джимми хотел любой ценой жениться на Дафне. С тем, что он представлял, у него не было шансов одолеть клан Кэллингемов. Но как только сообразил, что у тебя со Стариком, получил в руки козыри. Вполне мог принудить Кэллингема прийти к нему и поставить перед выбором: или Старик позволит жениться на Дафне, или он, Джимми, раздует в прессе жуткий скандал.

Поли медленно наклонилась ко мне, коснувшись пальцем сережки, словно проверяя, крепко ли она держится.

— Ты хочешь сказать, что это Старик, придя на встречу, убил его?

— А ты не допускаешь такой возможности? Можешь представить, чтобы Старик позволил такому ничтожеству безнаказанно ему угрожать? Можешь…

— Но, Билли, дорогой, Старик ведь в ту ночь был в Бостоне, выступал на банкете прессы. Я читала об этом в газетах. И речь тоже. Я читаю все его речи. Он прекрасный оратор. Мог стать политиком. Ты это знаешь? Он и так фигура. Но мог бы достичь самой вершины. Даже стать президентом.

Простодушная гордость в ее тоне была столь же невероятна, как и все остальное, с ней связанное, но слышал я ее как в тумане, совершенно убитый, что моя версия лопнула как мыльный пузырь. Я же тоже читал в газетах отчет о банкете, и задумайся хоть немного, понял бы, что Старика следует исключить из числа подозреваемых. Только мне это и в голову не пришло, и не кто иной, как Поль, избавил меня от заблуждения. Сокрушенно озирая роскошный интерьер, я с отчаянием думал, что совершенно напрасно вторгся в личные дела моего лучшего друга и что снова оказался там, откуда начал.

— Значит, все, что я здесь вижу, — это от Старика?

— Ну что ты, как можно! Ты имеешь в виду квартиру и все такое? Это было бы ужасно — я ведь не содержанка какая! Это не по нему.

Уставившись на нее, я после паузы спросил:

— Хочешь сказать, он тебе вообще ничего не дает?

— Ну, конечно, дает. Подарки. Личные подарки. Знаешь, там шубку, или браслет, или колье… ну, все время понемногу. Иногда мне хочется, чтобы он перестал, потому что Поль…

— Что — Поль?

— У Поля свой бзик. Знаешь, мы с ним не разговариваем о Старике. Думаю, не вспомнили ни разу с того момента, как в самом начале обо всем договорились. Но мне кажется, Поль о нем непрерывно думает и вбил себе в голову, что как только Старик мне что-то подарит, должен перебить его чем-нибудь большим и лучшим. Наверно, хочет доказать, что тоже что-то значит, и заставить меня больше любить его. Глупенький. Должен бы знать, что я его и так люблю. Одно дело — он, и совсем другое — Старик. Просто все так сложилось, и все. Иногда мне так хочется ему сказать, что не нужно выбрасывать такие деньги, только я не сильна в объяснениях, и Поль — ну, он таков, каков есть.

Меня снова охватило давешнее возбуждение.

— У Поля ведь нет своего состояния, правда? По крайней мере, он мне так говорил.

— Где бы он его взял? Сколько я его знаю, не имел ни цента. Когда-то давно — может быть. Но не сейчас.

— Как же он тогда, черт возьми, может себе все это позволить?

Поли явно была в недоумении.

— Вот именно. Именно об этом и Джимми спрашивал. Ну, я не знаю. Ведь у него есть работа, правда? Платит из тех денег, что зарабатывает в фонде.

Я не знал, что у Поля за оклад. Никогда об этом Бетси не спрашивал. Но когда теперь я над этим задумался, голову готов был дать на отсечение, что никакой оклад бы не перекрыл одних его подарков — доказательств любви. «Именно об этом и Джимми спрашивал». И вдруг все стало для меня настолько очевидным, что я поразился, почему же не сообразил этого раньше. «Фонд Поли Фаулер по накоплению мехов, драгоценностей и автомобилей» — так снова и снова Поль именовал фонд Бетси, и все подшучивал над тем, что из фонда кое-что перепадает и ему. В этом был весь Поль — небрежно и цинично маскировать то, что было слишком похоже на правду. Звенья цепочки сомкнулись вдруг там, где я меньше всего ожидал. Встреча, после которой у Джимми появятся деньги? Нет, Джимми шантажировал не Старика. Для такого крупного зверя он был слишком слаб. Но Поль, растратчик, на след которого он напал так же легко, как я, — это совсем другое дело. Для шантажиста мелкого калибра, каким был Джимми, Поль при правильном подходе мог стать источником процветания на многие годы.