Жупочка стреляет на поражение (СИ) - Лавру Натали

– А где ты работаешь? – невинно поинтересовалась у него.

– Дык дворником! – воскликнул Миха, как будто я должна была знать об этом.

– Ясно.

– Кем я ещё должен работать? – попёр он на меня.

– Откуда мне знать? Вдруг у тебя имеются скрытые таланты?

– Это вы тут учёные, лингвисты и литераторы! А я умею только убираться да... – тут он ответил в рифму.

– Ты можешь работать кунилингвистом и клитератором! – скаламбурила я, но никто не оценил моего остроумия.

– Смотрю на вас и понимаю: вы созданы друг для друга! – вдохновенно сообщил Аристарх.

– И правда, – просиял Миха. – Хошь, я ради тебя безумства буду совершать? Лопат натырю из бытовки! Надо?

– Не-не-не! – я замахала руками. – Не надо мне ничего! У меня уже есть ухажёр! И лопаты!

– Нам соперники нипочём! Мы палками меряться умеем! – похвалил своё достоинство наш половой гигант.

– Дело ведь не в размере, – ответила я, но на меня грозно зыркнули две пары глаз.

– Жупа, ты влюбилась не в того. Тебе все об этом говорят, – завёл шарманку Аристарх. – Вот, Миха тебе подходит. Вы отлично друг друга дополняете. Сама судьба ведёт его в твои заботливые руки.

– Он? Мне? Подходит? – я будто снова оказалась в театре, но на сей раз – абсурда. – Да он «минарет» и «менуэт» от «минета» отличить не сможет!

– Я знаю, что такое минет! – гордо воскликнул Миха.

– Да кто бы сомневался, – вздохнула я.

– Вот, ты его всему и научишь! И этому самому тоже! – не сдавался Аристарх.

Ну, всё, обложили, гады, со всех сторон! Продыху не дают!

– Я умею делать ми... Э-э... – осёкся Миха. – Ми... Мини Мих умею делать я!

Понятно. Сам себе не сделаешь – никто не сделает. Молодец, Миха. Сильный и независимый мужчина. И женщина тебе не нужна.

– Спасибо, конечно, но мне мини Мих не нужно. Отдельное спасибо за билеты в театр, но ты бы шёл к себе домой... – попыталась аккуратно выпроводить его.

– А чё? Норм вроде сидим-то?

– Уже поздно, а мне рано вставать на работу.

– А-а... Ну, лан, – он угрюмо поднялся и пошёл одеваться.

– Жупа, что ты творишь?! – выпучил глазюки Аристарх. – Ты же потом будешь жалеть об этом всю жизнь!

– Ничего. Переживу как-нибудь.

– Ты же лично прогоняешь свою судьбу!

Дверь за Михой захлопнулась, и я мысленно возблагодарила небеса. Осталось только выпнуть Аристарха. Этот калач тёртый, зубы заговаривать умеет.

– Ой, да отвянь ты! – нервишки мои что-то расшалились.

– Я просто не хочу потом смотреть, как ты будешь горевать по бросившему тебя обманщику.

– Слышь, ты, сводник, со своей любовью лучше разберись!

– А я уже разобрался!

– Да ну?

– Я решил сменить тактику. Теперь я буду недоступным для всех. Этакий неприступный айсберг.

– И как ты приманишь Дануту?

– Элементарно! Недоступное всегда притягивает к себе людей, – уверенно заявил он.

Не всегда, дружочек, отнюдь не всегда...

– Я даже стихотворение написал. Вышел на новый уровень поэтического мастерства!

– Надеюсь, оно про Дануту?

– Пф! Разве равнодушный ко всему мужчина станет воспевать женщину? – так-так-так, мне уже страшно. – Сядь поудобнее и внимай каждому слову. Дважды повторять не буду:

Я не женюсь, я буду волен.

Сопьюсь и стану всем доволен.

Ни в жизнь детей не заведу,

Поддавшись срамному уду.

Моя постелька не узнает

Сисястых прелестей и поп.

Дружок мой их не возжелает –

Я убеждённый мизантроп.

До смерти буду непорочен,

Ночным развратом не испорчен.

На свете ни одна девица

На мне не сможет пожениться.

Ретиво можете пытаться,

Но вам ко мне не подобраться!

Мой пенис вам не табурет.

Я отвечаю бабам – нет!

Кричат, как по башке набатом:

Женилка выросла – женись!

А мне она нужна, ребята,

Лишь для того, чтоб делать «пись»!

Выносите меня семеро! Всё, я в ауте! Как перестать ржать?!

Аристарх зыркнул на меня разъярённым петухом:

– Что смешного я прочитал тебе? М? По-твоему, стих про одиночество – это смешно? В нём вся моя боль! Всё отчаяние!

– Знаешь, на мой взгляд это крик души великовозрастного девственника, который решил бросить попытки найти себе хоть какую-то даму сердца и похоронить свою свистульку.

– Ничего ты не смыслишь в поэзии! Она и должна быть гротескной, чтобы доходить до умов читателей!

– Прочтёшь на публике это – и заимеешь себе славу клоуна. Тебя высмеют!

– А вот и нет! – он даже встал.

– А вот и да! Я врать не стану! – меня так просто не заткнёшь.

– Всё я понял. Ты просто завидуешь моему таланту. Выдумала себе принца и веришь, что этот проходимец на тебе женится. Ха! Как бы не так!

Ну, захлебнуться и не всплыть! Что ж такое!

– Не смей наговаривать на Дена! – предупредила его сердито.

– Хочешь ты этого или нет, я прочту своё стихотворение! И знаешь что? Отныне не останется читателей, равнодушных ко мне!

Да уж. Это точно. И вообще читателей не останется.

– А не пора ли тебе домой? – спросила его прямо, без размытых намёков.

– Борзая ты больно стала. Вот, бросит тебя белобрысый, и прибежишь ко мне плакаться. Тогда-то и поймёшь, что я был прав!

И Аристарх по-петушиному чинно покинул меня, уйдя в пургу.

Раньше я нередко задавалась вопросом: в кого же он такой сказочный? И ответ нашёл меня сам, когда я, будучи ещё старшеклассницей, покупала на рынке мясо.

Соседка тёти Гали, мамы Аристарха, торговала куриными и гусиными яйцами и увлечённо рассказывала товарке историю семьи Душнявских. Я тогда малодушно задержалась у прилавка, чтобы послушать:

– Та ещё стерва! Вот от неё муж и гулял. Как-то раз отправил жинку с сыном в деревню к бабке, а сам на накопленные грошики вызвал двух шмар из квартала развлечений. А на железнодорожных путях в тот день случилась авария, поэтому Галка с отпрыском вернулась домой и застала картину маслом! Ха! Прикинь? – торговка рассмеялась взахлёб, дойдя до кульминации.

– И чего потом? – жадно слушала её вторая тётка.

– А муженёк, Фрол, возьми да помри от разрыва сердца! Прямо голый в постели! Так Галке потом ещё и с проститутками самой пришлось расплачиваться! Ух, как её потом корчило! Чуть в монастырь не ушла. Из-за сына только осталась.

– А сыну сколько было?

– Да года четыре. Уж парня она потом муштровала да всеми силами привязывала к себе, чтоб не вырос, как папаша...

Дальше я не слушала. Мои уши и так достаточно нагрелись, что не знала, куда себя деть от таких историй.

Ух, так бы и пристукнула батю-петушару! Да только он и без меня уже вернулся в матушку-землю. Это ж надо – предать жену и сына! Изменник хренов! Яйценосец! И плевать, что о покойниках плохо не говорят. Я говорю!

И так жаль мне стало Аристарха. До слёз! Мать всю жизнь использовала его в качестве унитаза для слива своего негатива. Брюзжала, брюзжала, брюзжала. Мне кажется, она никогда не переставала это делать. Зная Галину Прокопьевну, могу только представить, каково пришлось маленькому Аристарху. Он, конечно, всегда был странным мальчиком, но по мере взросления его чудаковатость переросла в легендарную сказочность.

Нет, историю смерти своего отца он не знает, думает, что тот просто помер от сердечного приступа в сорок пять лет.

Даже фотографии родителя не осталось – ни одной! Тётя Галя все их изничтожила, но, судя по тому, что сынок ничуть не похож на неё внешне, образ супруга-изменника по сей дань преследует её. И сын расплачивается за отца.

Может, и хорошо, что Аристарх не слышал постыдной истории своей семьи. Я ни словом, ни намёком не пролила свет на эту тёмную историю. У меня нет права рушить хрупкий мирок и тонкую душевную организацию моего единственного, пусть и не лучшего, друга.