Надежда рода: убить императора - Тимофей Тайецкий

всадники начнут их рубить, когда ворвутся клином в их ряды. Я никогда прежде не дрался против кавалерии и меня колотила мелкий мандраж от адреналина.

Что я мог сделать чтобы спасти своих людей?

И тогда за считанные секунды мне в голову пришла блестящая идея. Хоть я и ослабел после сотворения защитного купола от стрел, но я могу сделать его усеченную версию в виде стены.

Невидимой прозрачной стены — сквозь которую не пройдёт ни одна живая душа. И мне даже не нужно чтобы она была высокой — достаточно до уровня груди.

В моём распоряжении оставалось только десяток секунд. Всё что я знал о защитном поле прежде относилось к его технической стороне. Теоретически я предполагал, чем оно должно быть — это несколько стен, наложенных друг на друга и скрепленных в гармошку.

Вот это я и сделал — закрыл глаза и зачерпнув силу из внутреннего резерва и моей воли, воссоздав прямо между моими людьми и мчащимися всадниками невидимую стену высотой по пояс. Увы на большее у меня не хватило сил, я, итак, уже потратил слишком много энергии.

Открыв глаза, я заметил, что всё это время Войда смотрел на меня и он очевидно понял, что я осуществил какое-то магическое действие. Он вдруг расплылся в улыбке и закричал:

— Готовсь, ребята!!! Сейчас мы им дадим!!!

Не успел он закончить свою фразу, как лошади всадников со всего маху врезались об невидимую стену, и неминуемая атака захлебнулась. Многие из них поломали ноги и разбились в кровавые лепешки, выбросив своих седоков вперёд через стену прямо под ноги моих людей.

Они, конечно, удивились произошедшему, но успели быстро взять себя в руки и с криками набросились на врага толком не понимающих что произошло. Они кололи и резали дезориентированных врагов, рубили их мечами и колошматили палицами, разя их безостановочно, и всё это сопровождалось бранью, отборным русским матом.

Я страшно гордый своей задумкой наблюдал за этим и меня распирало от того, как же круто я придумал и сумел спасти отряд, доверенный мне дядей. Я не просто аристо, я Алекс Петров из древнего рода и скоро обо мне услышит вся империя. Не знаю почему мне пришла в голову эта мысль, но я был очень уверен в себе.

Наша очевидная победа благодаря именно мне внушала мне веру в себя и мои способности. На несколько минут вокруг воцарилась тишина, прерываемая только стонами раненых и звериным рёвом конницы за стеной.

— Нам нужен язык, Войда, — вспомнил я о том, что они могут быть в курсе куда уехали похитители моей кузины.

Он окинул меня быстрым взглядом, словно бы извиняясь за то, что он сам не догадался об этом и дал знак своим людям:

— Стоять, ребята! Оставьте раненных, нам нужны пленные.

Бойцы сразу же остановились хотя и не очень охотно, но перечить своему командиру они не могли. Выполняя просьбу десятника они мигом выудили из кучи поверженных наименее пострадавших и посадив их на колени выстроили в ряд.

Уцелевших оказалось трое — один тяжело раненный и двое в более менее приемлемом состоянии. Выглядели они жалко — у одного была раздроблена нога, а у второго весь бок был залит кровью. Третий скорее всего не протянет и часа, если его не перевязать.

Я и Войда подошли к ним, и я, постаравшись вложить в свой голос как можно больше безразличия задал вопрос:

— Зачем вы напали на нас и что вам известно о человеке под кличкой «Рогатый Змей?»

На что они мне ничего не ответили. Тогда я уже хотел переспросить повторно, как вмешался один из моих бойцов:

— Да они языка человеческого не знают собаки, только гавкать умеют, — подойдя к одному из раненных он пнул его в живот и тот, рыгнув кровью и выхаркивая сгустки крови из пробитого легкого, что-то промычал.

Тот же боец обратился к нему, как я понял одном из языков степняков и о чудо тот понял его, но видимо он ответил чем-то оскорбительным и плюнул на землю перед нами, так что воин из моего отряда вновь прописал ему живительного пендаля в солнечное сплетение. Пленник захрипел и повалился на землю.

Ясно, что он теперь не сможет некоторое время говорить, а мне хотелось бы поскорее покончить с допросом, дорога каждая минута.

— Не будьте так жестоки, мой друг, — обратился я к бойцу, — а то наши пленники закончатся раньше, чем мы что-нибудь узнаем.

Он хотел сказать что-то в духе «да эти падлы вонючие нас убить хотели», но не стал мне перечить. Тогда я наклонился ко второму — самому молодому из троих и задал тот же вопрос, а воин перевёл ему. Этот также всё понял, но непонятно почему хотел также отмолчаться и я уже не знал как их ещё разговорить.

Не успел я что-либо сказать, как к нам подскочил десятник и одним ударом сабли отрубил голову третьему пленнику, который итак скоро должен был подохнуть. Горячая кровь товарища обрызгавшая лицо второго пленника подействовала на него ободряюще, и он запинаясь и косясь на тело товарища — дергающегося в предсмертной агонии затараторил, так быстро, что переводчик едва успевал переводить.

— Он говорит, что их отряд нанял один человек за большие деньги, — воин внимательно слушал и пересказывал мне. — У него была хорошая броня и шлем с рогами.

Теперь всё становилось понятно, значит «Рогатый Змей» действительно приложил к этому руку. Но оставалось неясным зачем ему понадобилось похищать мою кузину. Если только за его спиной не стоят более серьёзные люди, которые решили насолить моему дяде.

Со слов пленника наши похитители направились не вглубь степей, как предполагал мой дядя, а наоборот к портовому городу невольников, где обычно осуществлялась купля-продажа рабов. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как готовиться к худшему. Если я правильно понимал ход их намерений, то они направлялись туда только для одного — уйти от погони через море и замести за собой все следы.

Когда мы закончили с пленным я обратился к десятнику:

— Войда, собирай людей, — сказал я ему, показывая в ту сторону, куда глядели зеленые глаза пленного. — Мы уходим. Живо! Может быть, у нас еще есть шанс спасти мою сестру. Пусть раненные дождутся обоза — мы не можем взять их с собой.

Он как-то неуверенно глянул на меня. Но, видимо, мой тон и решительный взгляд были убедительнее слов, потому что он тотчас же кивнул головой и поскакал собирать людей.

Некоторые наши лошади оказались раненными при