Советский Союз в локальных войнах и конфликтах - Сергей Лавренов

Утром 17 июня многие рабочие-берлинцы последовали призыву к всеобщей забастовке. Они сформировали колонны и от своих предприятий и строительных площадок направились к торговому центру Восточного Берлина, где выдвинули свои политические требования. Рабочие требовали проведения свободных выборов, допуска к выборам западных партий, воссоединения Германии. Общая численность демонстрантов достигла впечатляющей цифры в 100 тыс. человек.

В других городах стачка проходила не менее бурно, чем в Берлине. В Дрездене, Герлице, Магдебурге и в некоторых других местах произошли вооруженные столкновения сначала с народной полицией, а затем и с советскими воинскими частями. В частности, в Дрездене подобное развитие событий было вызвано тем, что из тюрем были выпущены отбывавшие наказание уголовники, многие из которых немедленно присоединились к наиболее агрессивной части манифестантов.

В Берлине ситуацию накалило то, что к митингующим не вышел ни один представитель восточногерманского правительства, переложившего нелегкое бремя разгона демонстрации на советские войска и полицию.

Тем временем некоторые, заранее сформированные группы приступили к штурму партийных и правительственных зданий, предприятий государственной торговли. В некоторых местах возбужденные люди стали срывать советские и национальные государственные флаги.

«Иван, убирайся домой!»

В связи с резким обострением обстановки на улицах германской столицы появились советские танки из состава 12-й танковой и 1-й механизированной дивизий. На острие конфликта вновь оказалась Группа советских оккупационных войск, которую с 26 мая 1953 г. возглавил генерал-полковник А. Гречко.

По указанию Москвы, командование ГСОВГ совместно с органами МВД ГДР должны были действовать «твердо и решительно». На этом особенно настаивал Берия. Уже утром 17 июня для блокирования границы с Западным Берлином он приказал поднять по тревоге и выдвинуть в указанный район несколько стрелковых рот, находившихся в то время в столице.

Возбужденные участники демонстраций, размахивавшие старыми немецкими флагами, встретили советские войска лозунгами типа «Иван, убирайся домой!». Комендант советского сектора Берлина генерал-майор Дибрович ввел военное положение, фактически дав санкцию на применение оружия «в исключительных случаях». Лично Берия допускал возможность применения тяжелой техники. Вот что по этому поводу вспоминал В. Молотов: «Берия был в Берлине на подавлении восстания – он молодец в таких случаях. У нас было решение применить танки. Помню, что решили принять крутые меры, не допустить никакого восстания, подавить беспощаднейшим образом. Допустим, чтобы немцы восстали против нас?! Все бы закачалось, империалисты бы вступили, это был бы провал полнейший»[70].

На улицах немецкой столицы произошли вооруженные столкновения. Советские войска с танками Т-34, поддерживаемые цепями немецкой народной полиции, в конце концов рассеяли крупные группы демонстрантов перед правительственным комплексом на Ляйпцигер Штрассе. В отдельных случаях огонь открывался не только из карабинов, но и из пулеметов. В этот день погибло семь демонстрантов, многие получили огнестрельные ранения.

Вот как описывал события 17 июня 1953 г. один из очевидцев:

«По Вильгельмштрассе я подошел к границе сектора, которая пролегает там непосредственно около огромного здания Управления советской зоной (здания бывшего министерства воздушного транспорта). 30–40 полицейских в кожаных пальто перекрыли Вильгельмштрассе…

Через руины я попал на Ляйпцигер Штрассе, где – от Потсдамер Плац до Фридрихштрассе – царила невероятная сутолока. С горы руин, на которую вскарабкались десятки людей, я посмотрел на людскую толпу. Множество народных полицейских, которые держали друг друга за портупеи, оцепили четырехугольную площадь перед входами в здание, где во вторник проводили демонстрацию строительные рабочие. Сзади подъехали три покрашенные в зеленый цвет бронеавтомобиля с угрожающе торчащими стволами пулеметов. Впереди же толпятся массы. Я подошел туда в то время, как град камней полетел в правительственные окна и побил почти все стекла на первом и втором этажах. Из зарешеченных входных ворот на Ляйпцигер Штрассе полицейский водомет посылает струю.

Непосредственно после этого по Ляйцигер Штрассе прибыло много грузовиков с красноармейцами. Люди кричат: «Иван, давай! Иван, давай!» Но это был только передовой отряд. Из Вильгельмштрассе, с севера, с угрожающим грохотом подошли шесть советских танков и въехали на Ляйпцигер Штрассе по обеим сторонам улицы. Это был сигнал для продвижения вперед многих тысяч полицейских (около 10 тыс. – Авт.), которые до сих пор были спрятаны во дворах правительственных зданий.

Несколькими цепями народная полиция двигается на восток, по Ляйпцигер Штрассе и на север, по Вильгельмштрассе, за ними торчат стволы орудий советских танков, еще дальше сзади – много грузовиков с сидящими в них советскими солдатами. С возгласами негодования толпа медленно отходит назад… Из громкоговорителей слышится: «Все это бессмысленно, Остробородый должен уйти!» Остробородый – это Ульбрихт, генеральный секретарь СЕПГ.

Дальше советские танки продвигаются уже без защиты народной полиции и пытаются оттеснить толпу к расположенной поблизости границе секторов. Хотя на свободной территории Фридрихштрассе им удается разделить массу, но за ними потоки снова сливаются. Под возгласы негодования сотни кирпичей обрушиваются на танки, так что военные предпочитают закрыть люки. Внезапно раздаются пулеметные очереди, еще и еще. Народ, который как раз собирался вытащить портреты Гротеволя из разбитых окон правительственного здания, начинает разбегаться толпами, но сразу же возвращается назад, как только обстановка становится спокойнее. Раздаются выкрики: «Свиньи стреляют в рабочих! И это называется народным правительством?!» Другие сообщают, что советские танки врезались прямо в середину толпы.

На улице Унтер-ден-Линден царит оживление. Большие группы дискутирующих стоят перед университетом и арсеналом.

С двумя перекрещенными черно-красно-золотыми знаменами, под лозунгом: «Хлеба, дайте нам хлеба, или мы убьем вас!» – их там многие сотни. Однако в большом облаке пыли к этому месту уже мчатся три советских танка и четыре бронеавтомобиля. Красноармейцы на грузовиках – со скатанными шинелями через плечо – едут следом. Везде слышны враждебные выкрики. Озлобление нарастает, когда прибывают транспортные автомобили с вооруженными карабинами молодыми народными полицейскими из находящихся на казарменном положении полицейских частей.

На площади Лустгартен, официальном месте парадов СЕПГ, видны следы танков на развороченной земле и на разбитых тротуарах. Цветочные клумбы раздавлены сотнями ног – и здесь танки вкатывались в толпу, и люди спасались на большой каменной трибуне, где обычно принимали овации Ульбрихт, Пик и Гротеволь. На самом верху трибуны сидят несколько утомленных строительных рабочих с простеньким щитом: «За свободные выборы!»

На улице, ведущей к Александерплац, лежит сгоревший и раздавленный танками легковой автомобиль. На площади волнуются новые массы народа. Я снова наталкиваюсь на плотную заградительную цепь перед президиумом народной полиции.

Я отправляюсь назад пешком – езда невозможна из-за всеобщей забастовки транспорта – навстречу мне потоком идут люди, которые ранее стянулись к правительственному зданию с окраинных предприятий. Положение становится серьезным. На Лустгартен трещат выстрелы. Один советский танк выкатывается с улицы Унтер-ден-Линден мне навстречу и стреляет, передвигаясь зигзагами, в сторону городской электрички. Я обхожу Лустгартен и возвращаюсь через Шпиттельмарк к границе секторов Галльских ворот. По улицам все еще идут группы людей, удивительно спокойных. Но со стороны Лустгартен раздаются пулеметные очереди и выстрелы танков. А когда я пересек одну улицу, то увидел танк, стреляющий в направлении Александерплац. Всплыло призрачное воспоминание о первых майских днях 1945 г., когда, не дожидаясь полного завершения вражды, люди возвращались в свои городские районы, а откуда-то, пролетая по полупустым улицам, свистели пули…

Во время моего путешествия я разговаривал со многими людьми: с жителями многоквартирных домов, расположенных вокруг Александерплац, с рабочими строительных площадок на Сталиналлее, с крупных предприятий в Шеневайде, с городских заводов, с большого сталеплавильного комбината в Хеннигсдорфе, который расположен за пределами города и откуда через французский сектор к центральной части города прошла колонна демонстрантов из 12 000 человек (весь персонал, включая функционеров СЕПГ).