Егерь. Последний билет в рай - Александр Байбак

Черт, ну вот опять! Усилием воли прогнав образ любимой, я принялся за свою порцию, почти не ощущая вкуса. Петрович же, смолотив здоровенный шмат «тунца» буквально за пару минут, посчитал своим долгом забраться ко мне на колени и врубить урчальник. Так мы и сидели: я накачивался вином, а кот старательно ловил пастью кусочки рыбы, коими я время от времени с ним делился.

Бутылка опустела подозрительно быстро, но облегчения не принесла — я даже не захмелел толком. Вариант шлифануть вино чем-нибудь покрепче я по здравом размышлении отмел и взялся за мытье посуды, победив очередную четверть часа — растягивал процесс, как только мог. В конце концов шлифовать тарелки полотенцем мне надоело, и, убедив себя, что назначенный Галей срок подошел (не сильно погрешив против истины, между прочим), я перебрался в спальню и врубил встроенную в стену информсистему. Метровой диагонали экран послушно протаял вглубь, выставляя напоказ элементы интерфейса, но я не пожелал сидеть на шатком табурете и перебрался на кровать, вооружившись переносным терминалом. Картинка на стене поблекла, а потом и вовсе исчезла — умный комп автоматически переключил изображение на вторичный монитор, использовавшийся в данный момент. Развалившись поудобнее, я привычно пробежался пальцами по сенсорному дисплею, активируя видеозвонок, и тут же удивленно моргнул — вместо стандартного значка идущего вызова в окне отобразилась мигающая надпись «нет связи». Прекрасно осознавая идиотизм ситуации, я, тем не менее, пару раз перезагрузил программу, но результат остался прежним. Не поленившись активировать основной монитор, я в очередной раз полюбовался издевательской строчкой и попытался вызвать кого-нибудь еще. Кроме соединения по локальной сети с тем же Иванычем, других успехов не последовало. Задумчиво почесав в затылке, я извлек из-под подушки верный КПК и попытался выйти на связь через Сеть. Прямое обращение через спутник на ближайший маяк результата не принесло — собственно, и раньше этот фокус не проходил, помехи не давали, но хотя бы значок приема присутствовал. Сейчас же и на КПК в верхнем левом углу дисплея красовалась перечеркнутая антеннка.

Не на шутку озадаченный, я принялся мерить шагами спальню, то и дело натыкаясь на стены и дверцы шкафов. Мысли в голове роились самые мрачные, да и было с чего. Поселок у нас крошечный, пункт связи, соответственно, тоже не самый мощный, но чтобы добить по прямой на триста километров его хватало с большим запасом. Это чтобы в Сеть выйти, надо было подключаться к ретранслятору на Флоранс и через него на усилитель планетарной сетки, а на таком расстоянии элементарно по радио можно связаться. Жаль только, что такой примитивной техники у нас в наличии нет. И не позвонишь — проблема та же, ретранслятор. Что с ним могло стрястись-то? Или это у нас с передатчиком проблемы? Забило помехами? Молнией долбануло? Локалка-то есть. Впрочем, это совершенно не о чем не говорит. У нас хоть связь между терминалами и беспроводная, но мощности основного узла она не затрагивает, встроенных модулей за глаза. Нет, хочешь не хочешь, а придется выяснять, что стряслось. Где, интересно, Вениамин?

Против ожидания, его контакт в «аське» издевательски подмигивал красным цветочком, чем породил во мне новую бурю эмоций: от волны беспокойства до возмущения. Ну, Веня! Когда не надо, вечно за компом торчишь, а как понадобился — хрен вам! Поругиваясь под нос, я добрел до шлюза, на секунду высунулся за дверь и сразу же засунулся обратно, отфыркиваясь, что твой Петрович: непогода, казалось, лишь усилилась. По крайней мере, дождь лил как из ведра, да ветер швырял в лицо всякий хлам вроде мелкого гравия и листьев, сорванных с кустов. От души выматерившись, я вернулся в спальню и принялся натягивать скафандр — другого подходящего случаю облачения у меня просто не было. Кто мог знать, что тут такое бывает?

Обеспокоенный напарник оставил пост на кухне и занялся излюбленным делом — принялся путаться под ногами. В очередной раз споткнувшись об него, я, наконец, не выдержал:

— Петрович, забодал! Вали на хрен! Или сейчас со мной пойдешь, на своих четырех!

Кот обиженно муркнул и попытался забиться под табуретку, впрочем, безуспешно. Я хмыкнул — мне не хуже напарника удалось мысленно передать всю мерзопакостность погоды — и, нахлобучив шлем, машинально провел рукой по правому бедру. Кобуры, против ожидания, не обнаружил, и только после этого с трудом припомнил, что оставил ее на катере. Обругав себя долбаным параноиком, я прошел к шлюзу, ногой отпихнул взъерошенного Петровича и решительно выбрался под дождь.

По забралу тотчас же забарабанили крупные капли, начисто забив обзор, так что пришлось врубить баллистический комп в боевой режим и ориентироваться почти исключительно по показаниям сканера. Расслышать в этой какофонии что-либо тоже было проблематично, так что я молча продирался сквозь нескончаемые потоки воды в виде стены дождя и бурлящих под ударами струй луж, не воспринимая даже хлюпанья собственных сапог. Казалось, хляби небесные разверзлись и теперь стремились утопить несчастный остров — уж не знаю, за какие такие грехи. Разве что чревоугодие? Усугубляли мое положение резкие порывы ветра, то и дело норовившие сбить с ног. В результате путь, в нормальную погоду занимавший от силы минуты полторы, растянулся на все пять. Хорошо хоть, мата моего никто не слышал, особенно когда я все-таки поскользнулся и упал на одно колено, изгваздав заодно обе руки чуть ли ни по локоть. Кое-как поднявшись на ноги, я в конце концов добрался до заветной будки, отгороженной от остальной территории поселка хлипким заборчиком из сетки-рабица, раздраженным пинком распахнул калитку, не заботясь о целостности запора, и уперся носом в долгожданную дверь.

Здесь меня ожидал сюрприз — сдвижная створка оказалась прикрыта не плотно, между ней и косяком обнаружилась щель сантиметров в десять. Вглядевшись себе под ноги, я обнаружил, что закрыться двери не позволяет аккуратно положенный на порожек инструментальный ящичек из числа тех, что предпочитают таскать с собой работники технических служб всех мастей. Примерно такие же я видел и у Вениамина, и у пилотов, и у обслуги эллинга. Это что же получается, кто-то из них уже наведался в пункт связи? Зачем, интересно? Если бы не моя паранойя, я бы вполне логично предположил, что с целью ремонта. Но червячок сомнения где-то в глубине души заставил меня поостеречься, так что бездумно врываться внутрь я не стал. Вместо этого прижался к стене справа от щели и осторожно заглянул в домик, врубив сканер на полную мощность.

К сожалению, ничего интересного разглядеть не удалось — наружная дверь вела в стандартный шлюз. Правда, насколько мне было известно, внутренний люк открывался легким движением руки — надоедливую автоматику отключили за ненадобностью сразу же после развертывания оборудования. Просочившись в тесный тамбур, я нащупал углубление в створке, игравшее роль ручки, и плавно потянул ее влево. Дверь легко скользнула в сторону, скрывшись в стене, и ноктовизор автоматически отключился — открывшаяся моему взору крохотная комнатушка была хорошо освещена. Я машинально прищурился, привыкая к тускловатому свету люминесцентных панелей, и уже в следующее мгновение озадаченно выматерился — внутренности операторской были добросовестно раскурочены. Судя по состоянию мониторов, сенсорных панелей и распределительных щитков, над ними кто-то со всем старанием потрудился кувалдой или чем-то вроде того. Почти сразу же мой недоуменный взгляд задержался на темной фигуре, склонившейся над чудом уцелевшим столиком. Загадочный тип правой рукой что-то сосредоточенно набивал на сенсорном дисплее переносного терминала, а левой опирался на длинную рукоять пожарного топора. На мой голос он отреагировал неадекватно — вздрогнул всем телом и затравленно оглянулся. Встретившись с ним взглядом, я с изумлением узнал Пауля — авиационного техника, сожительствующего с пилотом Клаусом. Все еще не до конца осознавая происходящее, я машинально отключил поляризацию забрала и удивленно выдал:

— Пауль?! А что ты…

Договорить я не успел — явно свихнувшийся техник молча, как бойцовый пес, бросился на меня, занося над головой свой жутковатый инструмент. Как всегда в такие моменты тело сработало без участия сознания, и я легко увернулся, отступив на шаг вправо. Выкрашенное в красный цвет лезвие с вязким чмоканьем врезалось в пластик двери, и топор намертво завяз, чуть не вырвавшись из рук Пауля. Тот недоуменно зыркнул на предательскую створку и машинально дернул рукоять оружия, теряя драгоценное время. Я же, понятное дело, свой шанс использовал на все сто — моя левая голень жестко врезалась в левое же подреберье Пауля. Что-то отчетливо хрустнуло, и он согнулся, не в силах протолкнуть в легкие и глотка воздуха. Воспользовавшись моментом, я тут же от души махнул правой ногой — ступня, сокрушив по пути лицо оппонента, взлетела выше моей головы, а Пауль, буквально сметенный ударом, поневоле разогнулся и рухнул на лопатки, хорошенько приложившись затылком об пол. Топор так и остался торчать в двери этаким немым укором людской глупости.