Гувернантка (СИ) - Крис Герта

— Всё! — сказала я регенту и протянула телефон.

Телефон он взял, растворил в воздухе и стоял, мялся. Я совсем уже собралась спросить, в чём дело, когда он вздохнул и словно выдавил из себя:

— Прости, Катя. Но это не только моя прихоть, но и желание императора…

В мою голову пришло, что сейчас он полезет целоваться! Только при чём здесь Ярослав?! Но регент протянул ко мне раскрытые ладони, и на них заплясало красное дьявольское пламя…

«Значит, убьёт! — подумала я. — Хорошенькое дельце!»

Всё тело, руки, ноги вдруг сдавило словно тугими бинтами, обездвижило… Я даже голову не могла повернуть, но, скосив вниз глаза, увидела что-то белое и пышное. «Он что, и раздеть меня успел? — мелькнула потрясающая мысль. — А что это на мне? Подвенечное платье?!»

— Я тебя сейчас убью, козёл паршивый! — истошно заорала я.

Но из горла не вырвалось ни звука, если не считать короткого:

— Да.

Регент кивнул в ответ, внимательно осмотрел меня и печально выдохнул:

— Прекрасна…

В кино с такими интонациями изъясняются маньяки перед тем, как закапывают свою жертву живьём в могилу.

— Прекрати, гад, этот цирк!

Но вместо грозного крика вновь только:

— Да.

Он подошёл вплотную ко мне, по хозяйски подцепил кожаный шнурок и вытащил из выреза платья артефакт Крулая.

— Он только мешать будет…

— Отдай мою вещь! Что ж ты, артефакт гадский, меня не защищаешь от этого урода?!

И снова вышло:

— Да.

Регент взмахнул рукой, и туман исчез. А про могилу-то я угадала: мы стояли на кладбище…

— Пойдём, Катя.

И я пошла! Внутренне упиралась, отдавала ногам приказ остановиться, но шагала словно марионетка. И ругалась самыми грязными словами, которые знала! Вот только из моего рта, как горох на пол, сыпалось:

— Да. Да. Да…

Потом я заткнулась. А чего стараться, если нет никакого прока?!

— Не бойся. Больно не будет, — пообещал регент.

— Да пошёл ты!

Но и от этого посыла осталось только короткое безэмоциональное:

— Да.

«Сейчас засунет в могилку свежую и закопает! — в ужасе думала я. — И больно не будет! Никто ещё из-под земли жалобу на это не подавал...»

Но могилу регент искать не стал. Мы свернули в сторону и оказались у кованой решётки, окружавшей большой белый мраморный склеп. Дверь ограды склепа распахнулась сама, а вот у огромных створок, обрамлённых чёрными блоками, регент остановил меня. Он принялся возиться с цветочками и птичками, украшавшими эту странную дверь: тут розочку повернёт, там птичке хвостик… Наконец регент шагнул назад и крикнул что-то очень похожее на:

— Ха-бал-ка!

Не дожидаясь, пока створки полностью распахнутся, он взял меня за локоть и сказал:

— Пойдём. Уже недолго.

В общем, я опять сказала:

— Да.

Сдержаться не смогла.

Пока мы спускались вниз по широким каменным ступеням, дверь сзади закрылась, но тьма не наступила — вспыхнули факелы на стенах, да и впереди виднелся словно дневной свет. Оказалось, что это четыре больших окна в потолке. И, похоже, витражные. Вот только рассмотреть их толком я не могла — голова не двигалась. А прямо под окнами стояли три огромных саркофага.

— Добрый день, мастер Шамон! — приветствовал кого-то регент. — Прошу прощения за опоздание!

От стены отделился сгусток тьмы, оказавшийся человеком, облачённым в тёмный плащ с капюшоном.

— Ну что вы, Соловей! Всего-то две минуты! Или вы теперь предпочитаете своё настоящее имя? Тогда я сам прошу прощения!

— Нет, мастер! Для вас я навсегда Соловей-разбойник! Очень рад, что вы не отказали в моей просьбе!

— Разве я мог? — Тёмный плащ словно поплыл ко мне по воздуху, и из-под капюшона раздалось: — Вы позволите, Соловей?

— Конечно, мастер!

Капюшон упал на плечи, и я увидела ужасное лицо: на одной стороне огромные шрамы, а на другой татуировка, похожая на печать. И глаза… Словно заглянувшие куда-то в глубины мозга.

— Великолепно! Почти идеально! — Тонкие губы растянулись в улыбке. — Вы всегда, Соловей, удивляли меня своими работами! Её сознание бьётся, словно привыкшая к свободе птица, заключённая в клетку! И при этом она всё видит, понимает…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Прочь от меня, козёл несусветный!

Понятно, что прозвучало:

— Да.

А я подумала, что вообще-то в произнесённых мной словах ни буквы «а», ни «д» не было! Я-то уже решила, что «да» выбирается из моих слов…

— Чудно! — Капюшон вернулся на место и скрыл изуродованное лицо. — С этой стороны я препятствий не вижу! Может быть, начнём?

И регент произнёс как бы уже безраздельно принадлежащее мне слово:

— Да!

Регент подошёл ко мне, взял за локоть.

— Пойдёмте, Екатерина. Вот сюда.

Я оказалась у одного из саркофагов с каким-то сложно накрученным вензелем на толстой каменной крышке. Впрочем, крышка тут же начала бесшумно подниматься…

Я не любительница ужастиков, и разглядывание облезлых трупов меня совершенно не привлекает. А потому, едва увидев то, что лежит в каменном ящике, я зажмурилась и заорала:

— Твою ж!..

А получилось:

— Да.

Не то чтобы с закрытыми глазами мне стало не так страшно или запах тлена ощущался меньше… Рефлекс такой у меня с детства. Но сегодня я его поборола! Возможно, потому, что совсем близко раздался голос человека со шрамами:

— Вы же понимаете, Соловей, что призрак герцога может оказаться неадекватным?

— Кокон на ней не пробить, а уж мы его как-нибудь утихомирим, мастер Шамон.

— Думаю, что вдвоём мы смогли бы и половину этого кладбища в могилы загнать. Начинаем?

Вообще-то эта сладкая парочка стояла в изголовье саркофага и с патологическим интересом разглядывала полуоблезлый череп мертвеца. Извращенцы! Потом регент выудил откуда-то толстенный фолиант, уложил на край каменного гроба и раскрыл. А его подельник в плаще бросил на мертвеца щепотку искрящегося порошка, отступил на шаг и прорычал:

— Я, некромансер Шамон, вызываю тебя, герцог Михаил Константинович Стрелецкий, для беседы с Великим князем Романовым!

По моему глубочайшему убеждению вызывающий дух с того света должен был повторить всё это трижды. Ан нет! Хватило и одного. Искристый порошок зашевелился, поднялся облаком и облёк голубоватую дымку, которая быстро превратилась в призрак сухонького старичка. Весьма болтливого.

— А без всех этих детских присыпок вы не могли обойтись, некромансер Шамон?! Я похож на больного?! Или умер в маразме?! Рад видеть вас в добром здравии, Георгий Александрович! Или хотите, чтобы привидение старого человека обращалось к вам по всей форме?!

— Ни в коем случае! — улыбнувшись, заверил регент. — Я, Михаил Константинович, хотел обсудить…

— Один момент! — воскликнул призрак и метнулся ко мне.

Кстати, блёстки с него уже исчезли, но лицо от этого проиграло — стало несколько расплывчатым. Ни убежать, ни отшатнуться я не могла, но зато постоянно твердила:

— Да. Да. Да…

— Ах, какое пирожное! — восхищённо воскликнул призрачный старичок. — Его бы ещё потрогать, лизнуть… Зачем вы её так упаковали, Георгий Александрович?! Обидно! Но сначала, конечно, дела! Прошу прощения, красавица! Если смогу, ещё вернусь к вам!

И исчез, тут же появившись рядом с регентом, и почти погрузил голову в книгу. Надо ли упоминать, что пока призрак болтал, разглядывая меня, я неоднократно сказала «да»?

Призрак выпрямился и спросил у регента:

— А вы уверены, Великий князь?! Материал совсем не плох, но это…

Далее звук пропал, и из разговора призрака и регента я не услышала ни слова. А упакованный в плащ мастер Шамон довольно улыбался. Я бы ему с удовольствием подправила улыбку до полной симметрии, но… Сначала порвала бы на куски регента! В мелкие клочки!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да.

Когда, наконец, появился звук, первое что я услышала, было:

— Прекрасно понимаю вас, Георгий Александрович! Да и самого меня, признаться, этот мой промах тяготит неимоверно! Теперь спокойней будет! Куда мне встать?! Но помилуйте, почему?!