Ледяной круг - Ольга Елисеева

С ловкостью, неожиданной в столь почтенном старце, Бард-о-Ват стал взбираться на дерево. Достигнув толстой ветки, с которой свешивались плети омелы, верховный друид высоко поднял ущербный серп своего ножа. Лунный свет коснулся зубчатого лезвия и заплясал на нем. Плети омелы, словно колосья во время жатвы, ложились на сгиб левой руки жреца — Принесите пелены, — крикнул верховный друид, и несколько юношей в зеленых одеждах подошли к дубу с белыми широкими полотнищами в руках.

В торжественном молчании, под звуки священных арф младшие из посвященных растянули ткань, как подол гигантского савана, и Бард-о-Ват, склонившись с мощной дубовой ветви, осторожно разжал руки. Пучки омелы дождем посыпались вниз.

— Рожденное, как и мы, вне земли, не должно быть осквернено прикосновением к праху под ногами! — провозгласил маг. — Омела сохраняет в себе слабые удары сердца вселенной, из глубины которой она была принесена в этот жалчайший из миров! Посланная в утешение нам, таким же странникам, священная ветвь не может быть опущена на землю. Поднимите ее выше голов ваших и несите к костру.

Бард-о-Ват уже стоял внизу, поддерживаемый под руки жрецами. Процессия двинулась в обратный путь. Двое молодых друидов вели впереди шествия белого быка, оставлявшего за собой на траве широкий красный след. Двое других удерживали на спине животного всадницу, готовую упасть на землю.

Костер посреди каменного кольца уже разгорелся. Яркие сполохи пламени отбрасывали багровый свет на прямоугольные черные монолиты. Было слышно, как время от времени с треском лопаются дубовые сучья в огне и злобно гудит воздух.

У подножия алтаря друиды остановили быка, сняли с него едва живую от потери крови девушку и медленно повели ее к огню. Несколько юношей в зеленых плащах закидали костер ветками омелы. Серые плети ненадолго сбили пламя и зачадили едким дымом. На это не успевшее обуглиться ложе старшие жрецы возложили свою жертву, все еще находившуюся в забытьи.

Бард-о-Ват взял из рук подошедшего друида арфу и, мерно ударяя пальцами по струнам, запел священный гимн. Король не понимал ни слова, он с ужасом смотрел, как тонкие ветки омелы постепенно занимаются огнем. Хаген надеялся, что пленница просто задохнется в дыму, так и не придя в сознание. Но когда первые языки пламени коснулись ее ног, несчастная истошно закричала от боли и очнулась.

В тот же миг Бард-о-Ват наклонился над ней, взмахнул своим серповидным ножом и перерезал жертве горло от уха до уха. Кровь густым потоком хлынула в огонь. Неожиданно высокий столб дыма взметнулся к темным беззвездным небесам. Фейры взвыли, колотя тупыми концами копий по земле, а бесчисленные ночные духи взмыли в воздух и мириадами устремились к дыму и крови, через которые истекала жизненная сила жертв.

И тут Хаген вдруг понял, что Бард-о-Ват, первым вдохнувший священного дыма омелы, видит его. Старец неотрывно смотрел на беззащитную голую душу короля, и его удивление сменялось гневом. Хаген не пил и не ел жертвенных приношений, как остальные ночные существа. Владыка Плаймара хотел спрятаться в их толпе, но было уже поздно.

— Братья, среди нас чужой! — Бард-о-Ват вскинул палец с грубым золотым перстнем, и, повинуясь его движению, тысячи бесплотных духов, отяжелевших от священной трапезы, повернули свои головы к беотийцу.

Хаген видел, как их пустые, ничего не выражающие глаза зажглись злобой, маленькие цепкие руки потянулись к призрачному телу короля, тихий, но внятный вой прорезал тишину. Хаген ощущал, как множество отточенных коготков вцепились в серебряную нить и пытаются разорвать ее, причиняя королю неимоверную боль. Ужас охватил беотийца, он ясно представил себе свое бездыханное тело, лежащее с запрокинутой головой в зале дворца Л Лотеаны. Владыка Плаймара страшно закричал и… очнулся. В дверь комнаты отчаянно колотили.

Глава 4

Озарик долго не понимала, что происходит и куда ее ведут. Несчастная женщина ничего уже не замечала вокруг, кроме своего орущего кулька. Маленький

Палантид оглашал дебри радостными воплями, а Арвен с сожалением смотрел на плащ, превращенный его будущим оруженосцем в болото.

— Как ты думаешь, это уже нельзя отстирать? — спросил он.

— Я попробую, — неуверенно отозвалась принцесса.

Они перебрались через ручей и вскоре вышли на сосновую поляну, в центре которой стоял низкий бревенчатый дом с крышей, крытой старым, слежавшимся дерном.

— А ты неплохо устроился, — хмыкнул Львиный Зев. — Главное местечко оживленное.

Отшельник отворил деревянную дверь, приглашая гостей внутрь. Темная тень наползла из-за порога, и Астин поежилась, вспомнив, что на протяжении всей дороги сюда им почему-то не встретилось ни одного иггдрасиля.

Локер немного повозился в темноте и вскоре зажег трут, от которого весело затрещала березовая кора в очаге на земляном полу. Хижина сразу приобрела теплый, жилой вид, и все дурные мысли принцессы улетучились сами собой. Перед ними был желанный отдых и ночлег.

— Я немного практикую медицину и магию, — сказал Локер, подходя к Озарик, — и хотел бы сейчас заняться вашей роженицей.

— Колдовства нам только не хватало, — тихо пробурчал Львиный Зев, но вслух сказал: — Мы будем рады, если вы сможете ей помочь.

— Я принесу настой на цветах папоротника, — отшельник повел женщину в глубину хижины, чтобы уложить там на единственную кровать.

— А нельзя ли дать что-нибудь и ребенку? — спросила Астин. — Чтобы он перестал орать.

Король с благодарностью посмотрел на девушку.

— Пожалуй, — кивнул хозяин. — Я сейчас приготовлю отвар мака, он погрузит дитя в крепкий сон и позволит вам отдохнуть.

Путники облегченно вздохнули.

Закончив возиться с Озарик и ее малышом, Локер подошел к королю.

— Вам, я вижу, тоже нужна помощь, — вкрадчиво сказал он.

Арвен, только что устроившийся на волчьих шкурах у очага, недовольно заворчал. Ему трудно было поворачиваться с боку на бок, раны саднили, ни на минуту не давая забыть о себе.

— Выпейте вот это, — отшельник протянул норлунгу деревянную кружку. — Так легче будет перенести обработку ран, и вы вскоре заснете.

— Что это? — недоверчиво осведомился Арвен.

— Если я назову формулу, вам это что-нибудь даст? — пожал плечами старик. — Вы же видите, что мои услуги не повредили ни женщине, ни ребенку.

— Хорошо, — король со стоном повернулся к нему. — Сделайте что-нибудь, чтобы я мог завтра продолжать дорогу.

— Завтра будет завтра, — загадочно ответил Локер, приступая к ранам. Сначала он смазал их пахучей едкой жидкостью, а потом присыпал каким-то черным порошком, похожим на древесную золу.