Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Уилсон

Весь 1993 год Изабелла пыталась убедить Стивена Мейзела сделать фотографии к статье для британского издания Vogue. Мейзелу, который с 1988 года работал в итальянской редакции Vogue под руководством Франки Соццани, не очень хотелось уступать. «В моей работе присутствует совершенно нездоровая впечатлительность, – сказал он, – но в ней, помимо серьезной красоты, находится место и чувству юмора… и сарказму, и стремлению послать всех куда подальше».[341] Тогда он очень высоко ценился; он только что закончил совместный проект с Мадонной, работу над ее книгой «Секс» 1992 года. В «Нью-йоркере» его назвали самым высокооплачиваемым модным фотографом в мире. «Его считают одной из суперзвезд в сфере фотографии моды», – говорила в то время Анна Винтур.[342] После того как Мейзел наконец согласился – черно-белые фотографии появились в 1993 году в декабрьском номере британского Vogue под заголовком «Англосаксонские тенденции», – по слухам, он выставил счет на 80 тысяч фунтов, и это стала самая дорогая фотосъемка в истории журнала. К фотосессии, которую в народе называли «Лондонские красотки», требовалось найти самых красивых британских девушек с «голубой кровью», вспоминает Плам Сайкс. В те годы Сайкс работала помощницей Изабеллы. Она позировала для Мейзела вместе со Стеллой Теннант, Беллой Фрейд, леди Луизой Кэмпбелл и Онор Фрейзер. Блоу пригласила Маккуина в штаб-квартиру Vogue, чтобы обсудить, какие его костюмы можно представить на фотосессии. «Но некоторые сотрудники редакции совершенно не ценили его, – вспоминает Плам. – В то время все еще очень интересовались парижскими модными домами Christian Lacroix и Chanel, а Лондон ни во что не ставили. Некоторые сотрудники Vogue считали Александра, как я его называла, обыкновенным неряхой. Помню, он пришел в редакцию с разодранным кружевным платьем – кажется, в конце концов его надела Стелла Теннант – и действительно представлял собой очень странную фигуру. В редакции работали люди, причислявшие себя к верхушке среднего класса, а он казался таким вульгарным. На нем была старая фланелевая рубашка в клетку, джинсы сползали с зада так, что виднелась ложбинка между ягодицами, а еще у него из кармана торчала цепочка для часов. От него всегда плохо пахло, он потел и был неопрятен. Помню, меня он слегка пугал. Я была довольно чопорной девицей, которая училась в Оксфорде, и его костюмы меня не привлекали. Иззи говорила: «Этот парень такой талантливый, он суперзвезда, посмотри на его крой!» Но я к тому времени проработала в Vogue всего год и не понимала, что такое замечательный крой. Теперь я, конечно, понимаю, что он создал силуэт, не похожий на все, что было до него».

В конце 1993 года Плам Сайкс попросила Маккуина сшить ей платье в стиле панк из черных кружев и шифона к рождественской вечеринке в редакции Vogue. Она дала ему 20 фунтов на материю и еще 50 фунтов за работу. «Он сшил платье, принес его в редакцию, в женском туалете порезал его ножницами, разрезал сзади и сказал: «Ну вот, теперь готово». Жил он очень скудно, ведь официально считался безработным, и у него не было банковского счета. Я быстро поняла, что он очень сообразителен, умен и остроумен – как Ловкий Плут у Диккенса. Помню, я еще подумала: «Этот парень гораздо умнее меня и моих [оксфордских. – Э. У.] друзей».[343]

Ли и Изабелла, которая тоже согласилась позировать, убедили Плам выйти на подиум на показе следующей коллекции, Bheansidhe (Banshee, «Банши»), который состоялся в лондонском «Кафе де Пари» 26 февраля 1994 года. За два дня до показа Маккуин дал интервью Кэтрин Семьюэл, заведующей отделом мод газеты Daily Telegraph, в котором впервые публично признался в своем гомосексуализме. Прочитав интервью, его мать очень огорчилась. «Зачем тебе нужно афишировать свою личную жизнь?» – спросила она. «Но это не моя личная жизнь, – ответил он. – Я просто такой, и все».[344] Кроме того, он сказал Семьюэлу, что, хотя перед последним показом он ставил цель «задать Лондону жару», он хотел, чтобы вещи из его новой коллекции покупали. «Моя цель – объединить Савил-Роу с одеждой массового производства».[345] Приглашением на показ служила черно-белая фотография работы Рэнкина. На снимке изображалась старая обнаженная женщина, закинувшая руки за голову, а вдохновение для коллекции «пришло из ирландского фольклора о банши, которые выли, когда тонул корабль», – сказал Маккуин. – Ее героини – женщины, стоящие у штурвала, сильные женщины».[346]

Когда Ребекка Лоуторп, теперь помощник редактора в британской версии журнала ELLE, в тот день пришла за кулисы – она тоже участвовала в показе как модель, – она понятия не имела, что Маккуин потребует от нее облачиться в тесное подобие корсета из проволочной сетки и гипса. Она говорит, что ей пришлось нелегко: она не могла наклоняться и, когда хотела отдохнуть, приходилось ложиться на пол, а другие модели поили ее кока-колой через соломинку. Обстановка за кулисами, по ее словам, была «наэлектризованной», а сам показ запомнился своим бунтарским духом. Ребекка назвала его «мощным плевком в лицо индустрии моды». Раньше Ребекке уже приходилось исполнять роль модели для Маккуина и других студентов Центрального колледжа Святого Мартина. «Ему хватило опрометчивости выставить на подиум брюки, которые назывались «бамстеры», или «попки», и заставить моделей ходить с оголенными задами. Получилась своего рода мини-революция. То был чистейшей воды панк».[347] Кинорежиссер Джон Мейбери, который родился в 1958 году, жил в эпоху панка; он считает, что Ли воплотил дух анархического движения. «Ли был панком от природы, это было присуще его натуре, – говорит он. – Панк – совсем не то, что позже выродилось в волну бранящихся и плюющихся хамов. Движение начали студенты-искусствоведы и фанаты Боуи. Агрессия больше была связана с визуальным рядом, она бросала вызов сложившемуся положению дел, что и выразил в своем творчестве Ли».[348]

Изабелла Блоу пригласила на показ Майкла Робертса, Джозефа Эттеджви, Маноло Бланика и Сьюзи Менкес, но Маккуина громкие имена совсем не пугали. Наоборот, он держался подчеркнуто провокационно. В интервью, данному Марку О’Флаэрти из The Pink Paper, он назвал видного журналиста и историка моды Колина Макдауэлла, автора книги «Афера дизайнера», «настоящим п…ром», а затем напал на верхушку модного истеблишмента. «Я всегда пытаюсь ударить идеями людям в лицо, – сказал Ли. – Если у меня в первом ряду будет сидеть кто-нибудь вроде Сьюзи Менкес в долбаном костюме Кристиана Лакруа, я попрошу какую-нибудь модель плюнуть в нее. Понимаете, о чем я? Такие люди способны прославить тебя или сломать, а любят тебя всего миг. Возможно, сейчас мое имя у всех на устах, но они способны убить».[349] Эдриен Кларк, тогда журналист Fashion Weekly, присудил коллекции 9 баллов из 10 за креативность и только 7 из 10 за коммерческую ценность. «Одна из лучших коллекций в городе; с ее помощью Лондон снова обретет почву под ногами и станет креативной столицей Европы», – написал он.[350] Эттеджви, уважаемый дизайнер и владелец нескольких магазинов в Лондоне, считал, что Маккуин представляет «новую энергию британского дизайна», и назвал его новым Джоном Гальяно или Вивьен Вествуд. Бланику очень нравилась его отделка. «Вот современная одежда от-кутюр: такой отделки не найти в вещах массового спроса, – сказал он. – Если у него и есть проблема, то это обилие идей».[351]