Перья павлина - Наталья Патрацкая

Яшка удивился, как много слов запомнил Гарик из прошлых занятий, парень-то умный от природы, и последовал за сыном в глубь острова. За ними пошли туземцы.

Остальные не сдвинулись с места. Яшка и Павел Сергеевич сидели рядом с роботом и обсуждали свои проблемы.

Я, Гарик и Яшка, сопровождаемые туземцами, прошли минут двадцать и оказались у теплой лагуны. Яшка сказал, что он здесь еще не был. Место было очаровательное.

Гарик показал на лагуну:

– Там – жемчуг!

– Где жемчуг? – вылез из-за кустов Павел Сергеевич.

– Мой жемчуг! – воскликнул Гарик, словно хотел уберечь его от Павла Сергеевича, к которому у него сразу возникло чувство неприязни.

Яшка пожалел, что сразу не взял акваланги без них нырять – то ему. Гарик сказал, что здесь глубже, нырять трудно, воздуха не хватает в легких. Лагерь туземцев находился недалеко от лагуны, скрытой от лишних взглядов с моря грядой скал.

Гарик сказал туземцам, что пора идти в лагерь, а Яшке сказал, чтобы они все подходили к лагуне, а на шлюпке можно проплыть, огибая берег, пока погода тихая.

Лагерь разбили недалеко от лагеря туземцев. Договорились о не нападении друг на друга.

Меня Гарик увел к себе в хижину, достаточно большую и больше похожую на дом из жердей, чем на шалаш, которые строили раньше. Я шла и не чувствовала под собой ног, племя проводило меня странными звуками до хижины вождя. Внутри хижины на полу лежала циновка, сплетенная из плоских листьев. Гарик предложил мне фрукты и печеную рыбу. Я принесла с собой печенье в герметичной упаковке, оно очень понравилось Гарику, и он отпустил меня в лагерь.

Утром все собрались на берегу.

Яшка надел легкий костюм аквалангиста, нырять предстояло вместе с роботом.

Туземцы, мужчины и женщины стояли полукругом. Робота подготовили для погружения за жемчугом. Глубина была приличная, раковины лежали цепочками, соединенные черной ниткой. Робот Жемчуг и Яшка вместе подняли одну связку раковин на поверхность. Зрители громко приветствовали победителей. Возникал один вопрос: кто выращивал здесь жемчуг? Все никак не могли поверить, что это дело рук вездесущего Кирилла. Гарика волновал костюм аквалангиста, ему он очень понравился, а на робота он смотрел скептически.

Я успокоилась, Гарик перестал ко мне приставать; добыча черного жемчуга налаживалась. Потом я задумалась, на мгновение в глазах промелькнул Гарик, со своим желанием любви, но об этом людям не расскажешь. Я поняла, что в океане, рядом с островом, на приличной глубине, аборигены, которых возглавляет сын Яшки, выращивали черный жемчуг. Как удалось выяснить, в этом им помогали белые люди, старшего из них звали Кирилл, у них был свой бизнес по выращиванию черного жемчуга.

Аборигены в основном оберегали плантации, так как их никто не мог заподозрить в таком деле, как выращивание черного жемчуга, и об этом действительно мало кто знал. На острове хозяева плантации акваланги не оставляли, они знали, что аборигены не умеют нырять от природы и не боялись за свои морские сокровища.

Все спутала блондинка вождь Элла.

Девушка Элла на острове осталась из-за собственной вредности и не уплыла на корабле. Ее искали, но не нашли. Вождю племени аборигенов она так понравилась, что он ее сделал вождем племени. Вскоре на острове появился Яшка, и от него она родила сына Гарика. Вождь, увидев белого ребенка, сильно рассердился. Экспедиция благополучно завершилась, робота научили доставать жемчуг. Хуже то, что Яшка так и остался, ко мне равнодушным, и говорил только о Надежде и своих сыновьях. Мне досталась на память об экспедиции нитка черного жемчуга, она уютно поместилась на моей шее, я ее даже не трогала руками, она не мешала. Не знаю – откуда взялась черная, перламутровая бабочка, но она прочно заняла место среди черного жемчуга.

И после окончания экспедиции на Нетронутый остров, жизнь – продолжалась, правда под мелодию из старого кинофильма 'Семнадцать мгновений весны'. Взгляды украдкой, полное молчание и финансовая независимость друг от друга. Чувство потери чего-то близкого и родного постепенно прошло. Иногда бывали мгновения, когда хотелось повернуть историю личной жизни вспять, но мы оказывается реки, мы не можем повернуть назад. А хочется, но все реже и реже, – так думала я.

На улице царило настоящее весеннее солнце, если не смотреть вниз, на землю, где еще местами лежал снег, то ощущение жизни и настроение – весенние. Бывший попутчик по экспедиции Яшка зашел в комнату, посмотрел и вышел. Но есть и другие люди, которые еще разговаривают и смеются, как солнечные лучи. А он, как отработанное топливо. Проехали.

Я положила в кружку пакетик чая, заварила его крутым кипятком из электрического, пластмассового чайника и уткнулась в монитор компьютера. Я работала, пока не вспомнила про чай, вместо сладкого к чаю у меня были таблетки из продукта, дающего чувство сытости. Запив чаем нечто, я вернулась к клавиатуре и компьютеру, довольная собой, и в полной надежде, что аппетит я перебила.

Мышка щелкала под пальцами, вентилятор пел свою песню. Неожиданно, в голубом, безбрежном, весеннем небе появился зеленый вертолет, он планировал за окном, рисуя в небе из клубов розового дыма – сердце. Было, похоже, что летчик объяснялся кому-то в любви. Нет, у меня таких лирических знакомых не было!

Я посмотрела на розовое сердце, которое ветер быстро развеял по голубому небу, и в душе осталось приятное ощущение прикосновения к чужой любви. Любят же люди, – подумала я и продолжила работу.

Желудок требовал нормальную пищу, моему трудовому порыву мешал мелкий и подлый голод. Я вновь пожалела, что вообще была в экспедиции на Нетронутый остров, а то бы позвонила Мише Мухину и мы вдвоем пошли бы обедать. Оказывается, и это малое счастье мне стало недоступно из-за моей невольной влюбленности в Яшку и Гарика.

Ба, в небе опять произошла перестройка, прямо перед окнами висел плакат, на котором было написано одно слово 'Лиана'. Я не выдержала, возникшего любопытства и подошла к окну. Плакат висел под тем же зеленым вертолетом. Тоска зеленая объяла все мое существо и засосала под ложечкой.

Что этому вертолету от меня надо? – прозвучала во мне тоскливая мысль.

Вертолет пошумел пропеллером и улетел, плакат исчез в нем, словно его никогда и не было. Я посмотрела на часы, время обеда неумолимо приближалось, с работой я справилась, несмотря на эти лирические отступления.

По коридору забегали каблучки. Я вышла из комнаты и увидела спину Яшки и рядом с ним спину молодой женщины, чьи ноги стучали каблучками. Я была готова вернуться в свою рабочую берлогу, идти вслед этой паре у меня не было никакого желанья.