Лягушка-нецаревна - Татьяна Герцик

Даша тоже считала, что придираться некому. Ну, если только Павел Анатольевич выскажет своё «фи», но ему, как виновнику торжества, некогда будет читать нотации сестре. Хотя короткие платья для коктейлей явно предназначались молодой девушке, но когда Яна обращала внимание на подобные мелочи?

Они вымыли головы и уложили волосы сами, не выискивая парикмахерские. Даша вынула свое платье и мать с некоторым скепсисом одобрила его.

– Неплохое платье, но уж очень пуританское. Такое чувство, что ты решила спрятаться от всего света. Думаешь тихонько пересидеть юбилей в уголочке?

Даша свежим взглядом взглянула на платье и была вынуждена признать правоту матери. Похоже, роль обожательницы Рокшевского надолго отвратила ее от ярких расцветок.

Мать надела длинное платье сочного голубого цвета в цвет глаз с серебряной вышивкой по вороту и подолу. Оно подчеркивало ее тонкую талию и точеную шею. Серебряная цепочка затейливого плетения и такой же браслет довершили картину сказочной королевны. Даша в своем неброском сером платье на ее фоне почувствовала себя невзрачной фрейлиной.

Ровно в четыре они вышли из домика на колесах и зашли в ресторан. Вечер еще не начался, но они разыскали именинника, ожидавшего торжества вместе с женой в небольшой комнатке в вестибюле. Облобызав, обе, не сговариваясь, протянули ему конверты.

– Извини, но тут довольно крупные суммы, и нам не хотелось бы носить их с собой. Думаю, у тебя на этот случай что-нибудь приготовлено.

Он тут же передал конверты жене. Подхватив ее под руку, Яна отвела в сторонку.

– Надеюсь, ты не обидишься на этот уж очень прагматичный подарок? Честно говоря, я не знала, что подарить Павлу. Что попало покупать не хотелось, все-таки единственный брат. Но ты же сможешь купить что-нибудь достойное?

Оглянувшись по сторонам, Екатерина Ивановна тихо заметила:

– Яна, да моя единственная надежда на то, что Павлу все будут дарить деньги! По крайней мере, мы выберемся из диких долгов, в которые залезли из-за этого юбилея. Павел требует, чтобы все было по высшему разряду, и только на оплату гостиницы для гостей у нас ушло больше трехсот тысяч рублей! Ну и все остальное на том же уровне. А доходы-то не ахти. Так что огромное спасибо!

Яна улыбнулась и тихо шепнула дочери, что они не ошиблись в оценке происходящего. Прошли в большой зал. Яна тут же оценила антураж по достоинству:

– Действительно, Катя постаралась на совесть. Но, на мой взгляд, здесь слишком помпезно.

Даша огляделась. Под потолком висели надутые гелием шарики с надписями «с юбилеем!», на столах стояли цветы, по стенам плакаты золотыми буквами возвещали о том же. Даже на спинках стульев были перевязи с юбилейными пожеланиями.

– Но хотя бы все выдержано в одной цветовой гамме. Сине-золотая, достаточно богато и благородно. На взгляд дяди, конечно.

– Я бы предпочла сине-серебряную, но это ведь не мой юбилей. Да и вряд ли я когда-нибудь буду справлять юбилеи.

Столики были расставлены буквой П, но не сплошь, а с промежутками. Они уселись справа за ближним к юбиляру столику, как одни из самых близких родственников. За противоположным уже сидели дети юбиляра – Марина с Демидом и его жена Света. Они приветливо помахали друг другу.

– Надо будет как-то выбрать время и поболтать с племянниками. – Яна оглядывалась по сторонам. – О, сколько знакомых лиц!

Она принялась непринужденно раскланиваться, махать рукой и посылать воздушные поцелуи. К ним подсела еще одна знакомая пара средних лет, и все места за столиком оказались заняты.

Но вот заиграл туш, и в зал вошел Павел Анатольевич под руку с супругой. Они сели во главе зала, и вечер начался.

Звучали поздравления, перемежаемые тостами, песнями и танцами. Ведущий, интересный, молодой еще мужчина в черном смокинге, старался вовсю. Периодически он пристально взглядывал на их столик, но Даша так и не поняла, кто его интересует, она или мама. Если не знать, сколько им лет, вполне можно принять за ровесниц.

Вечер был в разгаре, когда в зале появился новый гость. Яна в это время как раз танцевала с пригласившим ее ведущим, и не заметила его. Зато Даша увидела сразу. Папаша в угольно-черном смокинге, с букетом бордовых роз в руках прямо с порога устремился к бывшему свояку.

Первая мысль у Даши была: «кто его пригласил?», потом, сообразив, что папашка скорее всего появился без приглашения, испуганно посмотрела на мать. Что ему тут нужно? В его привязанность к Павлу Анатольевичу ей не верилось совершенно.

Она перевела взгляд на юбиляра. По его ошарашенному виду поняла, что такого гостя тот не ждал. Екатерина Ивановна тоже выглядела до крайности озабоченной, и даже не пыталась эту озабоченность скрывать.

Оглядев зал, Максим заметил дочь и подошел к ней, широко улыбаясь. Подвинул стул и благодарно кивнул официантке, поставившей перед ним чистые приборы.

– Хорошо выглядишь! – одобрил наряд дочери, накладывая себе закуски. – Устал до чертиков, день был тяжелым, да потом перелет.

– И зачем ты приехал? Тебя что, пригласили?

Максим Владимирович с нарочитым вздохом признал:

– Да кто меня сюда будет приглашать? Я здесь персона нон грата. Не прогнали, и на том спасибо. Но Павел на меня так смотрел, что я грешным делом подумал: сейчас отправит восвояси.

– А ты не считаешь, что за дело?

– У меня проблемы были не с ним, а с его сестрой. Ему я даже по мере сил помогал.

Даша недоверчиво фыркнула. Папочка тут же согласился:

– Это было давно, ты права. Но, с другой стороны, всем нашим дрязгам прилично уже лет. Забыть пора.

– А почему ты без очередной подружки? Скучно же станет. – Голос Даши был как шелк, но ехидца чувствовалась.

– А вот родителям хамить не надо, это моветон! И подружек у меня нет!

– И давно ли случилось сие чудо?

– С того самого времени, как я кое-что для себя решил. – И его взгляд потянулся к бывшей жене, танцующей с ведущим. – И что ее так к молодым мужикам тянет?

Даша насторожилась. Неужели папочка решил вернуться к маме? Вот уж чего бы не хотелось. Он откровенный ловелас, а они не меняются. Хотя это дело родителей, а не ее.

– А почему тебя так тянет на старлеток?

Отец строго взглянул на дочь, которая, впрочем, ничуть не испугалась его грозного взгляда. Несколько сникнув, он с гордостью ответил:

– Я же сказал, что пересмотрел свои взгляды.

– А, может быть, возможности уже не те? – это было явной провокацией, потому что юных девиц привлекали его деньги, вот их-то меньше не стало.

Это понимал и сам Касаткин, указавший:

– Изменения произошли только в моих мозгах. Все остальное на прежнем уровне.

Даше хотелось съязвить, но ее остановил необычный для отца неуверенный взгляд, которым он смотрел на мать.