Столетовы. Часть 2. Алёна - Лена Гурова

Алёнка уже совсем не могла держаться на ногах. Артём поднял её, заглянул в любимые глаза, мокрые, несчастные, по розовым щёчкам стекали два ручейка… Как же ей объяснить, что кроме неё ему никто не нужен, что он любит её больше жизни. Почему Алёна не верит ему?

– Ну чего ты? Не надо, всё же замечательно. Мы вместе, мы любим друг друга. Ведь, да? – Алёнка кивнула. – Ну всё, всё, моя хорошая…

Он аккуратно положил её на кровать, поцеловал солёные глаза и выложил губами дорожку вниз, по следам ручейков на щеках, скулах, шее… Алёнка из последних сил зацепилась за крепкие плечи своего Тёмки и вместе с поцелуями уплыла в чудесное плавание под парусом любовных утех…

Проснувшись, поняла, что ещё рано. Часов пять-шесть. Но надо успеть выскользнуть из комнаты Тёмки до бабушки. Она ничего не скажет, но, по-старомодному, не одобрит. Хотя кто её знает, может она осовременилась? С ней можно говорить на любые темы, что Алёна и делала, когда нужны были уши. И советы, простые, понятные, конкретные. Она попыталась вылезти из кольца рук человека-скалы, Артём только сильнее прижал её к себе. Ловушка. Она погладила его по щеке, по волосам, провела рукой по плечам, обняла за шею и прижалась к нему всем телом.

– Тёмыч, родной. Мне надо перебазироваться в свою комнату. Отпусти меня, пожалуйста.

Он убрал руку, Алёнка стала подниматься и угодила грудью в плен ласковых губ Артёма. Приятная нега растеклась по всему телу. Ну как оторваться? И она забыла обо всём на свете…

– Ну и что теперь делать? – Хихикала Алёнка Столетова, лёжа на Артёме Грекове и заглядывая в его хитрые глаза. – Как будем выкручиваться? Бабушка уже орудует чайником и холодильником.

– А мы не будем. Но чтобы сохранить честное имя её внучки, я выйду первым, отвлеку её внимание, а ты проскочишь на лестницу. План понятен?

Алёнка смотрела на него, как будто видела в первый раз. Светлые волосы, сияющие янтарные глаза, завораживающая улыбка, обозначившая ямочки в уголках рта, овал лица, по мужскому, чёткий, даже грубоватый, крепкая шея, куча всяких кубиков и других геометрических фигур… А губы, смеющиеся, такие чувственные, даже немного припухшие сейчас… Ну какая баба сможет отказаться от такой красоты по своей воле? Бедная Вика… Алёнка ещё раз отчётливо поняла, что не отдаст своего Артёма никогда и никому. Пусть только попробуют, сучки!

– Ты смотришь, как будто у меня что-то выросло не на том месте.

– Я люблю тебя. И выросла у тебя я, на том самом месте. Со всеми вытекающими последствиями. Я теперь – часть тебя. Что тут непонятного?

– Всё ясно, шеф! Разрешите выполнять? – И, поймав её губы своими, долго и со вкусом целовал, не давая Алёнке никакого шанса к отступлению. А и не надо…

За завтраком обсудили, что ещё нужно сделать до Нового года, дед раздал поручения, и все разбежались по своим делам. Дети – в школу, Егор тоже с ними в подготовишку, Артём в заповедник, Мама Лена и папа Сергей – на работу. Алёна с мамой чередовались из-за Леночки, не хотелось отдавать девочку в ясли. Решили дотянуть до садика, то есть до следующего года. Ручка у неё уже не болела, она даже захотела порисовать. В доме Столетовых не рисовал разве что только дед. Но зато он держал руку на пульсе всех членов семьи. Конечно, главой клана давно стал Сергей Андреевич. Но дед, как аксакал, пользовался большим уважением и любовью своих близких. Его слово – закон. Поэтому он никогда не говорил не по существу, даже на домашние темы. По жизни Иван Иванович был крутоват. Наверное, это присуще всем, кто командовал полками. Иногда доставалось и его близким, но никто и никогда не сказал бы, что не по делу. Просто, в резкой форме. Особенно, под раздачу попадали будущие офицеры, Данила и Денис. Вот они-то прочувствовали дедовскую муштру по полной. Но, выбрав с детства профессию "родину защищать", заглядывали своему деду в рот и бесприкословно выполняли его задания. Как они сейчас были благодарны ему, им не пришлось, как многим их однокурсникам, адаптироваться. Курс молодого бойца близнецы прошли в далёком детстве.      Сколько мама Лена потратила сил и здоровья, "защищая", как ей казалось своих сыновей, особенно Данилу. Этот мальчик любил литературу, писал стихи, с удовольствием убегал к Алёне, договорившись заранее о посещении очередной выставки. Чистый гуманитарий. Но при этом сильный и упёртый. Занятия спортом давались ему тяжело, но он собирал себя в комок и доводил нагрузки до конца. А потом ещё и закреплял успех, напрашиваясь в тренажёрный зал с отцом. И годам к двенадцати братья сравнялись по всем показателям, определённым дедом. Перед поступлением в кадеты, Елена Ивановна ещё раз предприняла попытку отговорить Данилу, но тщетно. Вопрос был решён. "В добрый путь, мальчишки": – только и оставалось ей сказать. Денис и Данила, непохожие между собой, удивительно походили на своего деда. А когда улыбались, в них просыпался папа Серёжа. Генетика, что хочет, то и делает.

Дед вышел на кухню. Алёнка чистила картошку и рассказывала бабуле о прекрасном заповеднике, о человеке, Льве, который столько сделал, совершенно бескорыстно, для зверей и птиц. Леночка, увидев прадеда, усадила его рядом показывать свои шедевры. У Ивана Ивановича при виде девочки всегда влажнели глаза. Совсем не их порода, темноволосая и кареглазая, она вызывала бурю эмоций у этого уже очень немолодого генерала. Дочь капитана, героя, настоящего мужика никогда не увидит своего отца. Попала его Алёнка, старшая и любимая внучка, в жизненную передрягу, ещё толком и не начав жить. И вот опять…

– Зина, налей грамм пятьдесят коньячку, а то у меня в горле пересохло.

– Ты что, Иван, с утра?

– Налей, налей, – повторил дед. – Мне нужно кое-что вам сказать. Не напрягайтесь, все живы-здоровы. Просто другим мужикам нашей семьи сильно некогда, а я расхлёбывай. Не буду ходить вокруг да около. Ситуация серьёзная, а, главное, непонятная. Поэтому принято решение – не рисковать, пока не поймают шпионку.

– Какую шпионку? Ты что, дед? Сериалов пересмотрел?

– Зина, я не шучу. Расскажи ей, Алёна, а я пока расслаблюсь маленько…

И она рассказала про Вику, без подробностей. Но и этого хватило. Баба Зина присела, схватилась за сердце, сунула под язык таблетку, она всегда держала лекарство под рукой.

– Зинуля, ну чего ты? Боевая подруга, называется, – дед Ваня подошёл, обнял свою жену, пятьдесят лет вместе. – Мы не могли не рассказать тебе. Сейчас привезут Зинку и детей из школы. Нам выходить запрещено, подходить к окнам тоже. На всякий случай.

– Какой случай? Нам теперь в туалете сидеть, что ли?

– Зина, я же сказал: "Не подходить близко