Дело полусонной жены (= В преступлении обвиняется полусонная жена) - Эрл Гарднер

Бюргер был достаточно опытен, чтобы дать ей возможность подробно объяснить все это перед судом. Затем он сам предъявил суду документы: договор, соглашение и доверенность.

- Зачем нам эти документы? - спросил судья, глядя на Мейсона и словно ожидая его протеста.

- Они послужат для объяснения мотивов убийства мистера Шелби, ответил прокурор.

- Однако я не понимаю, - сказал судья, - какое отношение они могут иметь к обвинению против ответчицы?

- С вашего разрешения, они указывают на причину сбора людей на борту яхты, - ответил Бюргер.

- Я готов согласиться с вами, - сказал судья, - однако все же не понимаю, какое отношение имеют эти документы к предъявленному ответчице обвинению в убийстве?

- Ваша честь, все это освещает фон, на котором развивались дальнейшие события. И вы сможете убедиться в этом, когда начнется допрос обвиняемой. Я думаю, что необходимо привлечь внимание суда к атмосфере всеобщего нервного напряжения и взаимной ненависти, царивших на яхте в вечер убийства.

- Но зачем?

- Затем, что именно эта напряженная атмосфера побудила убийцу совершить задуманное преступление. Она уже давно искала случая. И здесь, на яхте, сложились подходящие для нее обстоятельства. "Сейчас или никогда", сказала она себе и привела в исполнение давно обдуманный план. Вы видите, ваша честь, даже защита не возражает против моих слов.

Судья взглянул на Мейсона поверх очков:

- Вы не протестуете, мистер Мейсон? Это правда?

- Да, правда. Пусть картина целиком будет представлена на рассмотрение суда. Это и в моих интересах.

- Именно к этому я и стремлюсь, ваша честь, - осклабился Бюргер.

- Хорошо, - сказал судья, - документы будут приобщены к делу. Скажите, много ли у вас еще вопросов? Напоминаю вам, что настало время вечернего перерыва.

- Всего лишь несколько вопросов, с вашего разрешения, и я закончу.

- Хорошо, продолжайте.

- В данный момент вы находитесь в конфронтации с защитником? - спросил прокурор.

- С какой целью вы задаете подобный вопрос? - недоуменно спросил судья прокурора.

- Я хочу доказать предубеждение миссис Лэси, находящейся сейчас на месте свидетеля.

- Вы хотите сказать, что она собирается помочь защитнику?

- Нет, ваша честь, но, возможно, она с предубеждением относится к нему.

- В таком случае об этом должен заявить сам защитник.

- Всякое убеждение свидетеля является важным для суда и должно быть выявлено. Меня уже обвинили в том, что я пытался скрыть важные улики в результате предварительного сговора со свидетелями обвинения. Больше я не собираюсь скрывать решительно ничего.

- Защитник имеет полное право выявить предубеждение свидетеля, если считает это нужным, - сказал судья.

- Безусловно, ваша честь. Однако мне неизвестен закон, по которому те показания, которые выгодны для зашиты, должны быть приведены только самим защитником, а материалы обвинения - только прокурором. Если вы дадите мне подобное указание, я, конечно, подчинюсь, однако все же постараюсь разъяснить присяжным, что защита не имеет права контролировать работу прокурора и выносить на обсуждение сомнительные данные, касающиеся, например, рикошетировавшей пули вместо выстрела в упор.

- Аналогия здесь неуместна, - сказал судья, - и вряд ли стоит обсуждать этот вопрос. В первом случае речь шла о факте, известном защитнику, который и поставил об этом в известность суд, во втором случае же речь идет о сведениях, находящихся исключительно в ведении прокурора.

- Однако защитник все же сумел раскрыть их и обнародовать.

- Все раскрылось в результате талантливого перекрестного допроса и изощренности адвоката. В данном случае вопрос ставится совершенно иначе, и я не усматриваю никакой аналогии, - сказал судья.

- С точки зрения закона случай совершенно тождественный, - настаивал прокурор.

Судья обратился к Мейсону:

- Какова ваша точка зрения, мистер Мейсон?

- У меня нет никакой, ваша честь.

- Вы хотите сказать, что согласны на этот вопрос?

- Нет, сэр, не согласен, но прошу все запротоколировать.

- Да, конечно. Но если вы не протестуете, то и я не возражаю против вопроса.

- Я не протестую и не выражаю согласия. В показаниях свидетеля должен разобраться суд.

- Но если Стороны не выражают протеста, то и судья не должен возражать или принимать одну из сторон, за исключением тех случаев, когда это выходит за пределы разумных границ, - сказал судья.

- Ваша честь, - сказал прокурор, - я хотел бы зачитать вслух отрывок из второго издания книги Джонса "Об уликах", страница тысяча пятидесятая: "Всегда следует устанавливать, не является ли свидетель враждебным в отношении того лица, против которого он дает показания, не было ли между ними ссоры и не является ли его выступление актом мести. Присяжным следует более внимательно и строго отнестись к показаниям враждебного свидетеля, чем к показаниям нейтрального или добровольного..."

- Все именно так, - сказал судья, - и нет необходимости муссировать общеизвестные истины. Здесь ведь обсуждается совсем другой вопрос.

- Прошу разрешения у суда зачитать еще несколько строк, - сказал Гамильтон Бюргер. - Я прочел лишь вводную фразу, которая является основанием для дальнейшего...

- Продолжайте, - нетерпеливо прервал его судья, - что же дальше?

- Здесь сказано, - прочел Бюргер с ударением на каждом слове: "Исходя из этого необходимо установить, какого рода взаимоотношения существуют между свидетелем и, с одной стороны, тем лицом, против которого он выступает, и, с другой стороны, тем, кто вызвал его для показаний". Бюргер замолк с многозначительным видом.

- Дайте мне взглянуть на эту книгу, - попросил судья. Бюргер протянул ему книгу, сказав:

- У меня в руках старое издание, которое легче носить с собой. Я предпочитаю его новейшим многотомным изданиям.

- Вам незачем извиняться, - сказал судья. - Да, вижу, вот одна цитата, а вот и вторая. Ну что ж, поскольку защитник не выражает протеста, я тоже согласен на ваш вопрос.

Гамильтон Бюргер с торжеством произнес:

- Отвечайте на вопрос, миссис Лэси.

- Я предъявила иск мистеру Мейсону и мистеру Дрейку на двести пятьдесят тысяч долларов за клевету и нанесение морального ущерба, так как они заявили представителям полиции, что в моей спальне провел ночь мужчина и, кроме того, что я помогла скрыться Скотту Шелби, который якобы остался в живых. На самом деле я в последний раз видела Шелби за двенадцать часов до того, как он был убит.

- Можете приступить к перекрестному допросу, - предложил прокурор.

- Да, конечно, - сказал Мейсон. - К вопросу об иске. Насколько я знаю, полиция обнаружила в вашем гараже мокрое одеяло и мокрые мужские ботинки и лишь после этого проверила вашу квартиру, спросив, не перевозили ли вы в вашей машине какого-нибудь мужчину в промокшем костюме.

- Ваша честь, - вмешался Бюргер, - я протестую. Это не перекрестный допрос. Защитник может указать на предубеждение свидетеля, однако здесь не время и не место обсуждать ее иск к нему за клевету и нанесение ущерба.

- Я вовсе и не спрашиваю свидетеля об этом, - ответил Мейсон. - Но мне важно установить, почему именно полиция искала мужчину в квартире миссис Лэси.

- Именно этого я и опасался, - раздраженно сказал судья. - Допрос все расширяется. Разрешив против своей воли начать это прокурору, я не могу теперь помешать защитнику внести полную ясность в дело.

- Именно так, - сказал Мейсон. - Я потому и не возражал против вопроса прокурора, хотя и не считал его правомерным.

- Согласен с вами и не собираюсь мешать вам, но напоминаю, что приближается время вечернего перерыва.

- Если вы позволите задержать вас на пять - десять минут, я надеюсь покончить с этим вопросом, - сказал Мейсон.

- Хорошо.

- Ну что же, отвечайте, миссис Лэси, - произнес Мейсон.

- Мне неизвестно, что именно вы сказали полицейским.

- Однако в своей исковой жалобе в суд вы указали, что знаете об этом.

- Это сказано просто в качестве логического вывода, - сказал Бюргер.

- Однако миссис Лэси достоверно известно, что в ее гараже были насквозь промокшие одеяло и мужские ботинки.

- Она везла в одеяле лед, - раздраженно вмешался Бюргер.

- Не будете ли вы добры поднять правую руку? - спросил Мейсон.

- Что вы хотите этим сказать? - насторожился прокурор. Мейсон улыбнулся.

- Поскольку вы стали отвечать на мои вопросы вместо свидетельницы, прошу вас принять присягу.

Зал оживился, а лицо Бюргера залилось краской.

- Продолжайте, господа, - вмешался судья. - Прошу советников воздержаться от личных выпадов, а свидетельницу отвечать на вопросы лично, без помощи прокурора.

- Итак, в вашем гараже были насквозь промокшее одеяло и не менее мокрые ботинки? - спросил Мейсон.

- Да, - ответила она, - в одеяле мы несли лед, а ботинки принадлежали моему мужу. Я думаю, что жена имеет право оставить в своем гараже обувь мужа, если ей этого хочется.