Небесный охотник - Оппель Кеннет

Меня одновременно влекло в разные стороны, и это было отвратительно. Я не нравился сам себе. Жаль, что рядом не было База. Он бы сумел всё уладить. Он понимает в таких делах. Наверно, в душе моей таятся порочные наклонности, а иначе как могу я обожать Кейт и желать и Надиру тоже? В свободное от вахт время я стал отсиживаться в своей каюте, вместо того чтобы присоединяться к ним в салоне. Во время общих трапез я быстро ел, а потом придумывал всякие причины, чтобы ускользнуть.

Я перевел взгляд на восток. Рассвет уже занимался, он-то никогда не обманывает. Скоро над горизонтом покажется солнце и снова окрасит безоблачное небо в яркие цвета. Для «Сагарматхи» начнется новый день спокойного полета.

Я удивился, услышав шаги по трапу, потому что с начала вахты не прошло ещё и двух часов. Я глянул вниз и увидел поднимающуюся в «воронье гнездо» Надиру.

— Доброе утро, — сказала она, ступая на площадку. Она чуть-чуть запыхалась от подъема; на такой высоте воздух стал очень разреженным.

— Рано ты поднялась, — сказал я.

— Когда миссис Рам просыпается, она начинает мурлыкать себе под нос, и я уже не могу больше уснуть. Мне захотелось увидеть рассвет.

— Вообще-то ты не должна здесь находиться.

— Почему?

— Я на вахте. Предполагается, что всё внимание я должен уделять исключительно небу.

— Сделаем вид, что меня здесь нет, — сказала она, и мы оба улыбнулись, потому что марсовая площадка размером не больше телефонной будки. — Можно мне всё-таки остаться, пока не рассветет? А потом я исчезну, даю слово.

Я коротко кивнул и снова обратил взгляд к небу, от всей души желая, чтобы солнце поторопилось. Я мог не замечать Надиру не больше, чем столб пламени. Уголком глаза я следил, как она молча смотрит на восток.

Кейт бы не молчала.

Она бы делала всякие наблюдения и рассказывала мне обо всем, что пришло бы ей на ум. Она бы сердила и смешила меня. И её было бы не остановить. Я любил её болтовню. Направьте её энергию в нужное русло, и ею можно будет осветить весь Париж. Мои чувства к Кейт были так сильны, что я сам едва мог разобраться в них. Когда я оказывался рядом с ней, меня переполняли одновременно счастье, желание и паника. Мне хотелось говорить с ней, кричать на неё, касаться её, целовать её. Хотелось убежать от неё. Всё это было так мучительно.

Солнце поднималось ужасно медленно.

— Ты, должно быть, очень любишь это, — произнесла Надира. — Этот вид.

— Да, это ни с чем не сравнимо.

— Я не могу предсказывать будущее, — сказала она, — но так уж вышло, что я неплохо справляюсь с цифрами. Я могла бы помочь тебе.

Я старался скрывать от всех свои затруднения и, когда корпел над учебниками, ругался только про себя. Но Надира, видимо, внимательно наблюдала за мной и заметила, как я без конца стираю и зачеркиваю. Если бы то же самое предложила Кейт, думаю, я бы предпочел сказать: «Нет, спасибо, я вполне справлюсь сам». Она и так уж слишком блистательна. У меня и без того такое чувство, что я осужден вечно плестись у неё в хвосте. Предполагается, что воздухоплавание — это моя стихия; гордость не позволила бы мне позволить ей превзойти меня и в этом тоже.

Но почему-то я не испытывал такого чувства соперничества к Надире. Может, потому, что я её совсем не знал, а может, воспринимал её скорее как равную себе, а не стоящую выше меня. А самое главное, Кейт ничего не узнает о моих неудачах с математикой.

— Это ужасно сложная штука, — ответил я.

— Может, вместе мы сумеем как-нибудь разобраться. Отец учил меня, когда бывал дома. Он был хорошим учителем. И потом я тоже занималась, но уже сама.

— Ладно, — согласился я. — Спасибо тебе, ты очень добра.

— Всякие там конюхи вроде нас должны поддерживать друг друга.

Я хихикнул, но от этого напоминания о безжалостно предостерегающих словах, сказанных мисс Симпкинс Кейт, мне стало грустно.

— Смотри, солнце, — сказала Надира. На лице её играли рассветные краски.

Я заставил себя отвести взгляд.

— Да, красота. Теперь тебе, наверное, лучше спуститься вниз.

Она повернулась, меня коснулся манящий аромат её волос. Даже во время танца мы не могли бы оказаться ближе друг к другу.

— Сегодня день моей свадьбы, — заметила она.

— Бывает, — промямлил я.

Она улыбнулась:

— Не хочешь поцеловать невесту?

Я не ответил, решив, что это, наверно, шутка, и не пошевелился. Она потянулась ко мне и прижалась губами к моим губам. Носы наши соприкоснулись. У её сонных губ был восхитительный привкус изюма и карри. Ладони её легли мне на плечи. Не ответить на поцелуй было невозможно. Я не хотел оскорбить её чувства. Не я начал всё это. Наши тела прижались друг к другу. Пальцы мои коснулись её лица и волос. Сердце мое замерло, будто в забытьи, потом дрогнуло и зачастило, как будто стараясь загладить вину. Мы задохнулись в разреженном воздухе, и наши губы оторвались друг от друга, и, когда она снова запрокинула лицо мне навстречу, я попятился. Прочистил горло. Потер шею.

— У тебя жутко несчастный вид, — сказала она.

— Извини. Я не должен был этого делать.

— Почему? Из-за того, что я помолвлена?

— Нет, но Кейт и я…

И я остановился, потому что вдруг мне показалось слишком самонадеянным продолжать. Я уже вовсе не был уверен, как Кейт ко мне относится. Мисс Симпкинс, несомненно, не считала нас влюбленными, и Кейт, может быть, тоже. Хэл убеждал меня, что она предпочитает его. Я покачал головой, слишком смущённый и взволнованный, чтобы говорить.

И тут, второй раз за это утро, я услышал отдаленные шаги по трапу и потрясённо глянул вниз. В «воронье гнездо» поднималась Кейт.

— О нет, — выдохнул я.

— Может, мне вылезти наружу? — шепнула Надира, изумленно приподняв брови.

Я не ответил, лишь мельком подумал, уж не выскочить ли мне самому через люк.

— Я решила заглянуть поздороваться, — окликнула меня Кейт снизу. — У меня такое чувство, что мы не виделись целую вечность.

Её голова появилась над площадкой, глаза быстро перебежали с меня на Надиру. Она широко улыбнулась.

— О, привет! Тоже пришли полюбоваться рассветом?

— Надире не спалось, — сказал я.

Кейт раскраснелась и запыхалась от лазанья по трапу. Она протянула руку, и я помог ей выбраться на помост.

— Знаете, а здесь, на самом деле, на удивление просторно, — заметила она.

Если два человека помещались в «вороньем гнезде» с трудом, то для троих это было почти невозможно. Мы все стояли вплотную друг к другу, соприкасаясь плечами и локтями. Несмотря на минусовую температуру за бортом, я взмок. Кейт мгновение молчала, переводя дыхание.

— Вы пропустили рассвет, — сказала ей Надира.

— Правда? Какой позор! У меня дурная привычка: просыпаю всё на свете. Мэтт может подтвердить. Помнишь пиратский поселок, когда мы пытались бежать?

Я выдавил из пересохшего горла смешок.

— Здесь, должно быть, было великолепно, — произнесла Кейт. — Рассвет, я имею в виду.

— Потрясающе, — подтвердила Надира.

— Ах, я так рада, что нам обеим пришла в голову одна и та же мысль, — сказала Кейт. — Как забавно! И какой вид! Я начинаю понимать, почему ты избегаешь нас, Мэтт.

— Я вас не избегаю, — ответил я. — Я просто был занят. И если вы обе не против, вам, на самом деле, лучше спуститься вниз.

— Но я только что пришла, — запротестовала Кейт.

— Если Слейтер узнает, что я тут принимаю гостей, его хватит удар.

— О, Хэл простит, — бросила Кейт таким тоном, словно они с ним были теперь на дружеской ноге. — Я надеялась, мы сможем немножко поболтать об этих существах, с которыми ты столкнулся. Я почти не видала тебя с тех пор и хочу получить полный отчет. Я даже принесла свою тетрадь.

Какая неожиданность. Так она пришла лишь для того, чтобы вытянуть из меня все научные подробности; я снова всего лишь полезен ей.

— Я тебе всё расскажу про них вечером, когда сменюсь с вахты. Честно, очень трудно наблюдать за небом, когда здесь столько народу.