Гиблые земли - Юрий Александрович Уленгов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Додумать мысль я не успел, потому как обе твари, до того словно ожидавшие конца поединка, ринулись ко мне. Действуя скорее интуитивно, чем осмысленно, я бросил нож, рванул клапан нагрудного подсумка, выхватил из нее рукоять Клинка Духа, и, сжав ее правой рукой, активировал меч.
Призрачное лезвие полыхнуло синим. Сияние, правда, сразу ослабло, сменив цвет на бледно-голубой, но мне уже было не до нюансов: твари были слишком близко, а мое укрытие, учитывая вновь обретенный меч, теперь играло против меня. Тесновато.
Рванувшись вперед, я отпрянул, уходя от броска первой твари, и, довернув корпус, рубанул ее по туловищу. Наотмашь, без всяких фехтовальных премудростей, как топором по чурбану. Тварь взвыла, тьма колыхнулась, и меч разгорелся ярче. Добить монстра я не успел — второй трупоед взвился в воздух, и мне пришлось отскакивать в сторону, чтоб не подставиться. Промахнувшись, трупоед оттормозился, упершись в землю всеми четырьмя лапами, резко рвазвернулся, будто пытаясь поймать собственный хвост — и напоролся мордой на выставленный мною меч. Клинок вошел в оскаленную пасть, вышел из затылка — и на меня снова повеяло силой. Перескочив через труп монстра, я размахнулся и одним ударом добил предыдущую тварь, что суча ногами пыталась подняться. Трое. Готовы. Есть.
— Эвон квай! — послышалось сзади. — Каво тхе!
Я медленно обернулся. Ты гляди, старые знакомые! Вернулись-таки! Совесть, что ли, замучила?
Пара серокожих замерла в отдалении — и я готов был биться об заклад, что на их рожах было написано глубочайшее удивление. Один из коротышек поднялся в стременах, и, повернувшись в сторону, с которой прискакал, бешено замахал руками. Остальных зовет? По ходу да. Интересно, чего это они решили вернуться? Совесть замучила?
Я деактивировал меч, снова сунул его в подсумок на груди, и наклонился над ближайшей тварью. Гляди-ка, кажется, действительно из тех, что ночью на нас напали. Вон даже входные отверстия от пуль видны. А у той, первой, и правда обломок стрелы в спине торчит. Интересное, блин, кино… Это чего, они ожили, что ли? Кажется, я начинаю понимать, почему эти земли называют Гиблыми…
Вернувшись к первой твари, я вытащил из черепа кинжал, вытер его о шкуру мертвого трупоеда и внимательно осмотрел. Хм. Кинжал как кинжал, ничего особенного. Никаких магических рун, или там, странных камней, вставленных в рукоять… Обычный нож, разве что кустарного производства. Что же это тогда была за вспышка, которая, думается мне, и позволила так легко завалить первую тварь?
Я посмотрел на свою руку и пожал плечами. Хрен поймешь, но здорово. Ладно, пофиг, все равно ответа нет.Кстати, кажется, я понемногу восстанавливаюсь — там, в замке, я не мог активировать меч, а здесь — получилось. Пусть ненадолго, пусть его сияние показалось мне каким-то бледным, но ведь сработало же! Это уже хорошо.
Серокожие, тем временем, подтянулись всем табором. Выстроились в стороне полукругом, спешились, о чем-то возбужденно гомонят, тычут пальцами в мою сторону… Кажется, справившись с тварями, я произвел впечатление на коротышек. Странно, конечно. Нельзя сказать, что это было очень уж сложно. Или… Или это потому, что у меня есть сила? Хм, хороший вопрос. Скорее всего — да. Тьма, что клубилась вокруг тварей, была очень похожа на ту, что сочилась из послушников Бранда, а я все еще хорошо помнил, как им не могло нанести вреда обычное оружие. Ладно. Примем это за рабочую гипотезу. А пока нужно бы понять, что дальше.
Я неспешно пошел вперед. Бежать от коротышек смысла не было, во-первых — догонят, во-вторых — Корал все еще у них. Нет, сваливать нужно обязательно. Но — позже. В более удобный момент. Ну, а пока, судя по всему, придется снова сдаваться.
Чем ближе я подходил, тем тише гомонили карлики. Когда я встал перед ними, и вовсе затихли. Тишина продлилась с полминуты и уже начала перерастать в напряженную, когда один из серокожих, возможно — вожак, выпихнул мне навстречу своего соплеменника. Очень знакомого соплеменника, должен сказать. Того, что спихнул меня со спины винторога, оставив на корм тварям. Коротышка уставился на меня расширенными от ужаса глазами, а потом шагнул вперед, опустился на колено и протянул ко мне руку.
— Тхо! — негромко, с просительными интонациями проговорил серокожий, продолжая тянуть руку.
— Чего? — не понял я. — Ты чего хочешь?
— Тхо! — снова повторил коротышка, и на этот раз, помимо просьбы в его голосе было еще что-то. Страх? Обреченность?
Видя, что я его не понимаю, коротышка подался вперед и ловко выхватил кинжал у меня из руки. Блин, это он свое добро просто вернуть хотел? А на колени валиться зачем?
Дальнейшие события заставили меня сильно удивиться.
Задрав голову, коротышка приставил острие кинжала к выемке ниже кадыка, схватил меня за руку и положил ее на рукоять кинжала.
— Тхо! — чуть не плача, повторил серокожий. И тут до меня, кажется, стало доходить.
— Он хочет, чтобы ты его убил, — послышался вдруг низкий, с хрипотцой, женский голос. — Он совершил преступление — пытался откупиться от Тьмы чужой жизнью. И хочет, чтобы именно ты покарал его.
Я вскинул голову и огляделся в поисках обладательницы голоса. Боги, неужели кто-то в этих, поистине гиблых землях, говорит по-человечески? Слегка неправильно, будто язык не родной для говорившей, но, по крайней мере, я его понимаю!
Обладательницей голоса, внезапно, оказалась не очередной карлик неандертальской наружности, а вполне человеческого вида дамочка. Ну, почти человеческого, ладно.
Среди почтительно расступившихся коротышек стояла девушка. На вид — лет двадцать-двадцать пять, на фоне серокожих — довольно высокая, почти одного со мной роста. Резкие, но привлекательные черты лица, слегка раскосые темные глаза… Такие же темные волосы заплетены в многочисленные косы и собраны в хвост на затылке. Грубая юбка чуть выше колена, оттороченная мехом, открывает красивые, сильные ноги, обутые в кожаные сапожки явно ручной выделки. Довершает наряд короткая меховая жилетка, открывающая тонкую талию и плоский, мускулистый живот, и практически не скрывающая высокую, спелую грудь, в волнующей ложбинке которой на простой веревочке висит какой-то камень в грубой оправе. Ого. Ого. Ого!Горячо, однако!
Сопровождали девушку несколько воинов — примерно такой же наружности. Не в смысле привлекательности, а в
