Реликтовая популяция. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

мотнул головой – никого не вижу. Он с Камратом тоже слышал голоса, но так же как Свим за окнами не видел говорящих. Из чего Свим резонно сделал вывод – раз они не могут увидеть тех, кто решил позабавиться на их счёт, то и засевшие в доме навряд ли, хоронясь, внимательно следят за ним и его товарищами.

Он обменялся с выродком молчаливыми знаками, после чего хопс, едва раздвинув тонкие кошачьи губы, негромко сказал мальчику:

– Когда я досчитаю до трёх, беги к дыре с той стороны дома. Побежишь вдоль левой стены. Я побегу по правой. Там встретимся. Раз… два… три!

Последнюю цифру он продублировал толчком в спину мальчика, и они разбежались, выполняя намеченный план, а Свим одним прыжком взлетел до верхней ступени крыльца и бесшумно нырнул в дверной проём.

Хопс и мальчик одновременно добежали до пролома в стене. Встретились. Хопс сделал знак молчания, хотя Камрат не проронил ещё ни одного слова с того момента, когда Свим стал пререкаться с неизвестными и обмениваться жестами с выродком.

К”ньец прильнул к стене и выставил уши, едва не доставая нижнего края дыры в ней. Уши его стали поворачиваться влево-вправо независимо друг от друга, очаровав мальчика своей подвижностью. Он тут же попытался подобным образом пошевелить своими ушами, но безуспешно. Он вытягивал шею, двигал подбородком и челюстью, мотал головой – уши не шевелились, будто их прибили намертво.

Что там услышал К”ньец, мальчик так и не узнал, зато приказанию его не удивился, так как не зря же они сюда бежали, оставив Свима одного на той стороне дома.

– Полезем через дыру. Вначале я, потом – ты, – скороговоркой пояснил хопс задуманное. Он присел, сильно толкнулся ногами вверх, и сразу перепрыгнул оставшуюся часть стены. Выглянул из дыры и поманил мальчика: – Давай руку! Быстрее! И тихо!

Камрата не надо было подгонять. Оставаться одному вне дома он не собирался.

Внутри, в бывшей когда-то комнате, было ещё темно, сыро и мозгло. Пахло затхлым и кислым. Тянул сквозняк. Из комнаты вглубь здания протянулся коридор. Перед ним когда-то была широкая дверь, от неё осталась дверная коробка, истёртая и изъеденная временем до состояния мочала. Из коридора были слышны крики и приглушённый стук сражающихся.

– Будь здесь! Никуда не уходи! И тихо! – распорядился хопс и побежал в темноту коридора помогать Свиму.

Камрат перевёл дыхание, прислушался.

Дерутся.

Почему К”ньюша призывал к тишине? Сами там такой шум устроили. Подождав, он заскучал и решил тщательнее осмотреть комнату, хотя голые обшарпанные стены хранили только надписи – процарапанные на твёрдой поверхности панелей – на известных и неизвестных мальчику языках. Прочесть некоторые из них, а точнее сказать, осмыслить их замысловатые намёки он не успел. Словно из далёкого далека до него долетел гулкий зов Свима:

– Малыш! Иди к нам! Не бойся!

Камрат передёрнул плечами. Вот ещё! Он и так ничего не боялся. Да и чего бояться?

И почему это Свим всё время ему о таком напоминает?

Глава 13

Он вошёл в большое помещение – зал – с потолками, уходящими под самую крышу. Мальчику трудно было делать какие-либо предположения о назначении такого громадного помещения. Он никогда ещё не видел ничего подобного. В Керпосе особо старых зданий, построенных из вечных материалов, не существовало – город возник хотя и давно по человеческим меркам, но обстраивался и обзаводился защитными стенами сравнительно, уже с историей самого человечества, недавно, во всяком случае, позже постиндустриальной эпохи и после падения городов-спутников. Административные постройки в городе предназначались сугубо функциональному использованию, собрания горожан обычно проводились на центральной площади, а собирать их под крышу одного строения никому не приходило в голову. Зачем, если даже в середине зимы можно установить такую погоду и температуру воздуха, чтобы не чувствовать холода и не испытывать неудобств от состояния неба над головой – ни дождей, ни снегопадов, ни збунов.

На уровне второго этажа шла, местами обвалившаяся, узкая галерея – её ограждали тонкие ажурные перила с тремя лесенками, ведущими на неё с первого этажа. Сверху, вдоль стен, выше и ниже галереи, свисали с наполовину ободранной изоляцией фальшивые кабели, змеились провода – всё говорило о попытке кого-то в своём представлении воссоздать древнее жилище человека из невечных материалов.

Но не это бросилось в глаза мальчику в первую очередь.

Посередине зала, на высоте всего каких-то трёх берметов висела и матово поблескивала чудом сохранившаяся люстра, слепок с древнейших образцов. Её поддерживала толстая чёрная от времени цепь в руку толщиной. Звенья её покрылись бахромой ржавчины, пыли и копоти.

Люстра пережила историю и как повидавший воин, с трудом пробившийся сквозь ряды врагов – веков, воздействий разумных и диких, ветров, продувающих покинутый дом – несла на себе отметины давних и недавнего, но пока что успешного боя: вмятины, натёки, обрывки каких-то верёвок, не ухоженность. От славных времён остались широкий и толстый обруч и шар, от которого к обручу тянулись цепи, не такие мощные, как подвесная, опорная, но достаточно прочные, чтобы выдержать тяжесть массивного обруча до настоящих дней.

Камрат засмотрелся на люстру. Он что-то помнил или ему показалось – нечто подобное он уже видел, и оттого по телу растекалась приятная волна. На его лице появилась мечтательная улыбка. Ему вдруг пригрезилась невероятное и яркое. Будто люстра цела, блистает идеальной чистотой и играет в бликах огня, заливая сверкающий красотой зал ослепительным светом…

– Эй, Камрат! Закрой рот! – хохотнул Свим, вдребезги разбивая возникшую в голове мальчика иллюзорную сценку былой жизни в этом зале, о которой можно фантазировать бесконечно. Стёрлось и смутное воспоминание о чём-то важном.

Свим стоял с ещё обнажённым громадным мечом, а перед ним лежал обезглавленный выродок из бобров, голова его укатилась далеко от тела. Толстый плоский хвост поверженного вздрагивал – ещё жил. Другой выродок, неизвестно от кого произошедший, лежал ничком, разрубленный почти пополам.

У ног дурба сидел человек, маленький, щуплый, лысый, но с дремучей бородой, снежно-белой пеной прикрывающей нижнюю часть его лица, вплоть до ушей и затылка. Вначале эта пушистая поросль показалась мальчику широкой белой разлохмаченной повязкой. И он удивился было тому, как быстро Свим сделал раненому человеку перевязку.

Человек сидел без движений. Глубоко запавшие его глаза уставились в одну точку. Тощие узловатые руки, оголённые по плечи, он безвольно бросил на колени подвёрнутых под себя ног. Одежда на нём: почти новая вечная куртка-безрукавка и прорванные во многих местах меховые штаны самодельного производства, покрытые, словно звёздочками с пушистыми лучиками. На ногах обычные грубые вечные башмаки, потрёпанные, но подошва толстая, не снашиваемая.

– Попробуй поговорить с ним, малыш. Он, сдаётся мне, говорит только на ландук-прен.

Камрат внимательно посмотрел на старого человека и почувствовал к нему жалость с