Куда исчез Гитлер, или Военные тайны ХХ века - Михаил Лещинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По-моему, у Ольги Берггольц где-то есть: «Дни проводила в диком молчании, зубы сцепив, обхватив колени. Сердце мое сторожило отчаянье. Разум безумия – цепкие тени».
Проедешь метров триста от ворот и упираешься в длиннющую улицу Дарульаман. Направо – мимо крошечных полей, где растет чахлая зелень, морковка, огурцы, мимо оборванных грязных пацанов (бачат), играющих осколками снарядов и мин, стреляными гильзами, к советскому посольству. Оно окружено двумя высоченными бетонными стенами с колючей проволокой наверху, а перед ними еще широченный ров с водой. В сильно дружественной нам стране, а главное, «любящей нас, советских», КГБ удумало эдакую средневековую защиту. Как будто эту цитадель будут штурмовать таранами, а толпы атакующих полезут на стены по веревочным лестницам. Может быть, службой безопасности руководила безумная надежда, что снаряды, мины, ракеты просто застрянут среди этих стен, надолбов и колючей проволоки?
Дальше по Дарульаману – мимо разряженных яркими попонами, колокольчиками и лентами осликов и лошадок, запряженных в двухместные коляски, устланные провонявшей грязью и бараньим жиром кошмой. За денежки на них катают детей по короткой дорожке – туда-сюда, туда-сюда. Мимо угрюмой школы, хоть она и числится в образцово-показательных (все как у нас). Над школой шефствует польский посол. Мимо – череда зданий тоже за высоченным забором. Объект афганского КГБ (ХАДа). Мимо бесконечных драных палаток с пыльными овощами, фруктами, бараньими тушами, лепешками и огромным набором разных напитков: спрайта, кока-колы, пепси, тоника (наши дети такого не видели). Мимо, мимо – к той самой горе, где дворец бывшего афганского правителя Амманулы-хана. Он построен на наши денежки. Ленин когда-то купил лояльность соседа за русское золото, отобранное у нищего и голодавшего, ограбленного большевиками народа. Предполагалось, что это поможет бедствующим братьям-афганцам, но король построил себе два дворца. Теперь в одном из них – штаб нашей 40-й армии. Рядом, перед главным КПП, особняк представителя Министерства обороны СССР генерала армии Валентина Ивановича Варенникова. В Афганистане он старший воинский начальник. За особняком – поле. Там солдаты пасут коровок, сено косят. Коровки-то наши, российские. Прилетели на транспортном самолете. Обратно бедных не повезут. Не видать им больше России. А животинки хорошие, не в пример тутошним: низкорослым, худым, облезлым. Генеральских холят и лелеют, пока нужны, исправно доят, чтобы было свежее молочко, сливки, творожок да сметанка для Валентина Ивановича. Человек он в возрасте, не очень здоровый. В городе же ничего молочного покупать нельзя: грязь, инфекции, антисанитария. Армия вообще на месте ничего не берет. Только воду. Все возят самолетами да грузовиками через перевал Саланг. Так что в армии все, как на Родине, а значит, ничего вкусного и полезного нет: консервы, крупы, макароны, сахар да чай. А на боевых действиях в сухпайке иногда попадаются консервы с надписью «Завтрак туриста». Издевательство, право…
Помнишь, у Островского: «Живу день, живу два, а на третий думаю: а не удавиться ли?» Зачем нам все это? За что, господи? Отольется еще кровавыми слезами.
У Варенникова мы бываем довольно часто. Он тоже собирает журналистскую братию для информации и инструктажа. Однако по форме это, скорее, интеллигентные беседы с картами на стене, с документами в руках, с участием его помощников и военных аппаратчиков. По внешнему впечатлению Валентин Иванович почти западный дипломат, только в форме советского большезвездочного генерала. Все его окружение что-то строчит в блокнотах с озабоченным видом. Все, как говорится, чинно и благородно, словно в кабинете Министерства обороны рядом с Кремлем. И когда мы, журналисты, распаляемся и начинаем шипеть от этой постоянной недосказанности, вранья, когда желаемое выдается за действительное, когда же наконец правду будем говорить людям, все равно ведь от западных радиостанций многое знают – нам в ответ, не повышая тона и почти не раздражаясь: еще не пришло время, вы и так много себе позволяете, не надо зря волновать народ. Плюемся, отводим душу меж собой, чуть ли не воем от бессилия. Меж тем, за спокойненько сказанными словами так и слышится: отправим мы тебя, братец, отсюда с волчьим билетом, а вослед «телега» прогрохочет от самого гнусного и компетентного ведомства.
У нас тут поговорка появилась: ты меня Родиной не пугай . Еще как пугают. Разве уменьшилось хождение человека по мукам? Мы коленопреклоненные перед властями, перед послом. «Если бы не дырка в роте – жили бы в злоте». А с другой стороны, кто же услышит нас, кто опубликует? Не найдется таких. Внутренняя несвобода все заливает ядом. Хочу домой. Все хотят. Дорогой ценой мы оплатим это умолчание. Мы еще долго не вернемся отсюда даже после отъезда. При нынешних правителях, которые и несут за все ответственность, никому не нужна правда о том, что здесь происходит. Никого не проймешь, и никто не станет рисковать. Ни на родном телевидении, ни в прессе. Глядишь, потом еще тебя и обвинят во всем.
Когда думаю о себе, что бывает редко, вспоминаю глупые стишки: маленькая рыбка жареный карась, где твоя улыбка, что была вчерась? Тошно, противно… И все же: Это лучше, чем чума и скарлатина, Это лучше, чем холера и склероз, Это лучше, чем вино из нафталина, Это лучше, чем попасть под паровоз. За сим обнимаю тебя. «Хубасти-четурасти» – так афганцы спрашивают о жизни. Отпиши. Твоя верная подруга Ада.Кабул
Здравствуй, Нюся!
Ты просишь: расскажи про свою жизнь в Афганистане. Ну, что тебе рассказать – жизнь из окна: дома, посольства, машины, из иллюминатора вертолета, люка БТРа. А еще вокруг все говорят о смерти. Как у Бунина: «живем в оргии смерти». Все же официальные речи как у нас: о «светлом будущем», которое должно вот-вот появиться из этого кошмара. Каждый день смотрим «революционно-демократическую» драму. Она разворачивается на глазах. Актеры подчас меняются, но режиссеры все те же – «шурави», советские. Пьеса явно затянулась.
Кому от нашего пришествия сюда стало лучше? Я таких не знаю. Всем только хуже. Афганцы пропитаны ненавистью 20 завоевательных войн в своей истории. Сейчас – 21-я. Она в генах, а потому русских сейчас ненавидят все поголовно. А ведь когда-то любили. Мы всегда были добрыми соседями. Даже во Вторую мировую войну, когда немцы всячески пытались перетянуть Афганистан на свою сторону, им это не удалось. Дружественная страна помогала снабжению нашей армии овчинными полушубками, орехами, сухофруктами. И вот мы стали оккупантами. Мы принесли сюда гражданскую войну, в которой воюем на одной прокабульской стороне, а вернее за нее против всего народа. Зачем? Чего достигли? Только одного: для афганцев теперь красная звезда означает то же, что для нас когда-то паучья фашистская свастика. Она – символ порабощения.
Что значит «истеклаль», знает каждый афганец. Они произносят это слово, зло прищуря глаза. «Истеклаль» – независимость. Это слово – молитва.
Правду об Афганистане ни в репортажах, ни в статьях говорить не дают. Ее совсем немного даже в секретных донесениях множества ведомств в Москву. Да, и какая она, эта правда? У афганцев, которые прикрыты нами, нашим оружием, нашими жертвами, нашими деньгами, – она одна, у тех, кого здесь называют «душманами» (врагами), – совсем другая.
Кажется, бесконечно долго мы здесь. Сменилось несколько поколений призывов наших мальчиков-солдат, по второму, а то и по третьему «заезду» насчитывают офицеры. Еще в школах и военных училищах им вдалбливали: американцы хотели поработить Афганистан, приблизиться вплотную со своими военными базами к «мягкому подбрюшью» нашей страны, к южным границам СССР. А мы, советские люди, не дали им осуществить эти планы. Ложь обволакивает душу. И мальчики прибывают сюда на защиту южных рубежей Родины, а потом, когда начинают что-то понимать, война уже успевает заразить их ненавистью и жаждой мщения: или ты, или тебя. И стреляют. В кого, почему? А хрен его знает. Приказали. А потом цинковый гроб матери: «погиб, выполняя долг». Какой? Перед кем? Долг может быть перед родителями, перед Родиной, перед своим народом. А что за долг выполняется здесь? Придумали ему название: «интернациональный».
А для афганцев мы не только «гяуры», шакалы, которых нужно уничтожать, но еще и дураки, засыпающие эту землю деньгами, заливающие ее кровью своих солдат.
Афганистан для нас остается загадкой, хотя много знаменитых русских востоковедов изучали его, делали лучшие в мире переводы Корана, проникали в недра истории. Англичане называли Афганистан «осиным гнездом Азии» со столицей в Кабуле, в одном из древнейших городов, который так и остался большим кишлаком. Его никогда не называли жемчужиной Востока, как скажем, Герат. Купила недавно в антикварной лавке бусы, которые после суточного «купания» в мыльной пене стали синими-пресиними. Знаменитое Гератское стекло. Из этого города на западе теперешнего Афганистана родом два великих поэта: Алишер Навои и Абдурахман Джани. И могилы их здесь. Предания говорят, что в день похорон Джани его тело несли потомки самого Тимура, а Навои целый год носил траур по своему учителю.