Черничная ведьма, или Все о десертах и любви - Лариса Петровичева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бегу! — Сандро взял тарелки со стейками и салатами и доложил: — Все, кексы смели. Завтра надо двойную порцию, а то народ переживает, что им не хватает.
Я невольно улыбнулась. Мои счастливые черничные кексы нравились гостям — вот бы все проблемы и беды людские можно было решить за накрытым столом, с кексами и чаем… Когда-то мой дед, стряпая кроличье рагу, уверял: люди становятся сговорчивее, когда у них во рту что-то вкусное. Ах, дедушка, бедный мой дедушка — если бы все было так просто!
— Так вот, я уже потом понял, что все это было его опытом. Доктору Пелегрини надо было увидеть, как ведьмак реагирует на пытку. На большое количество боли. Ну и народ наш со всем своим удовольствием это ему показал, — Лука взял из миски новые стейки, заглянул в листок бумаги с заказом и отправил их на сковороду. — А еще ему было интересно, как я буду с этим справляться.
— И как ты справлялся? — спросил Энцо. Лука усмехнулся, пожал плечами.
— Как… Я в итоге упал. Сознания не терял. Не кричал. Это меня и спасло в итоге — облили ледяной водой из ведра, постановили, что я невиновен. Доктор Пелегрини был сама доброта — пришел в мою каморку на следующий день, принес мазь от ожогов. Самая обычная мазь, такие вон, в аптеке продаются. А еще он спросил, могу ли я сейчас колдовать. Хоть самую мелочь, мух от окна отогнать.
— А ты? — я смотрела на Луку и понимала, что готова расплакаться от тоски и обиды. Какие же мерзавцы! Готовы бросить свиньям беспомощную женщину, которая едва держится на ногах после тюрьмы. Пытали человека огнем, а потом с непринужденным видом шли в его кафе.
Да ведьмы ли тут главные негодяи? Или люди отлично справляются и без нас?
— Какое там! — горько рассмеялся Лука. — Я до ветру шел, держась за стенку. В общем, добрый доктор сделал очередные пометки в своей книжице и сказал: «Видимо, сильная боль блокирует тот участок мозга, в котором и таится ваша магия. Надпочечники выделяют адреналин, а он в свою очередь расправляется с маленькой дрянью у вас во лбу». Никогда этого не забуду.
Он прошел к раковине, тщательно вымыл руки и вновь взялся за салат с помидорами, кусочками сыра и креветками. С той острой заправкой, которую Лука готовил из оливкового масла, мягкой горчицы, лимонного сока и теврского соуса, салат получался пикантным, освежающим и бодрящим.
— Потом он как-то вдруг уехал, — продолжал Лука. — Я следил за ним. Не то что бы глаз не сводил… так, посматривал. Его дом какое-то время стоял пустой, потом там поселилась семья с Востока, но они быстро уехали. Сейчас там отделение Сельскохозяйственного банка. А доктор Пелегрини работает в «Убежище святой Магды», — он обернулся к нам и с бесконечным отчаянием произнес: — Я готов поставить голову, что это именно он работал с несчастной Чинцией. Сколько там таких ведьм, как считаете?
Энцо усмехнулся.
— Я бы еще спросил, сколько там инквизиторов, — с такой же горечью произнес он. — Мы ведь в определенном смысле делим один и тот же дар. Или проклятие — зависит, с какой стороны смотреть.
Лука хмыкнул.
— Это точно. Говорят, дьявол создал ведьм, а Господь вылепил инквизиторов, чтобы набрасывали на них узду, но глину они брали из одной ямы. Там есть ваши коллеги, я уверен.
Глава 7
— Что ты делаешь?
Домой мы вернулись через час — я хотела прогуляться, но Энцо, такой же суровый и сосредоточенный, как в тот день, когда я впервые увидела его в Ханибруке, приказал мне обойтись без самодеятельности, и я решила подчиниться. Вернувшись в дом, мы разошлись — он пошел в свой кабинет, я поднялась в комнату и провалилась в сон где-то на полчаса. Потом что-то разбудило меня, и я решила поискать Энцо. Поговорить с ним — о ведьмах и инквизиторах, о нас, о том, что…
Неважно. Мне хотелось просто побыть с ним рядом. Посмотреть на него.
— Разбираю отцовские бумаги, — Энцо поднял с пола серую картонную коробку и вынул из нее одинаковые грязно-желтые папки с завязками. — Здесь большая картотека, я думаю, тут все его клиенты.
Он указал на толстую папку, которая лежала чуть в стороне, и предложил:
— Взгляни, если хочешь.
— Это твоя? — спросила я. Папка казалась затаившимся хищником — протяни руку, и он откусит тебе пальцы. Но я тотчас же напомнила себе, что мы сожгли портрет доктора Саброры, и теперь прошлое не имеет власти над Энцо, и наваждение исчезло.
— Моя, — кивнул Энцо. — Тут много интересного.
Я подошла к столу, взяла папку. На крышке значилось «Пациент номер 1» — надпись была размашисто перечеркнута красным, и было видно, что доктор был в ярости, настолько глубоко перо погрузилось в картон. Я открыла папку — множество тонких белых листков, исписанных на врачебном старохарвенийском диалекте, которым пользуются доктора со всего мира, бесчисленные цифры и фотография — испуганный подросток с разбитой губой угрюмо смотрел в камеру, не понимая, почему все это происходит именно с ним.
Я дотронулась до лица юного Энцо Саброры, словно хотела утешить его, и сказала:
— Знаешь, я сегодня подумала о том, что люди с их жестокостью бывают хуже любых ведьм.
— У ведьм другие возможности, — ответил Энцо, взял из раскрытого шкафа еще одну стопку папок, на этот раз тонких, из темно-вишневой кожи, и довольно прицокнул языком. — Я понимаю, что и вас, и нас надо изучать. Чтобы вот такая дрянь, как Чинция Фальконе, больше не поднимала тьму из воды и не убивала людей.
— Лоренцо Бернати убил намного больше, чем она, — парировала я. Мне казалось, что Энцо сейчас начнет спорить, но он лишь кивнул.
— Да, уголовный кодекс во многом нуждается в доработке, согласен. Смотри, что тут! Копии лицензий на медицинскую деятельность и исследования в области мозга!
Он грохнул одну из папок на стол и ткнул пальцем в белый плотный лист с таким количеством печатей и подписей, что в глазах начало рябить. Я всмотрелась и прочла: «Психиатрическая клиника «Убежище святой
