Школа странников - Ольга Пашнина

Я опустилась на колени перед сидящим на краешке кровати мужчиной и аккуратно погладила его по голове. Я впервые видела Джера таким потерянным. Даже на кладбище он держался лучше, а сейчас этот идиотский мешок его доконал.

— Ты пожертвовал очень многим, чтобы помочь людям, неужели ты позволишь этим жертвам стать напрасными? Джер, твоя смерть — неважно, от чего она произойдет — перечеркнет все, что уже было сделано, и только поможет Роману в его целях. Посмотри, сколько народу тебе помогает. Сам ты не справишься, но с помощью Енота, Джилл…

— А твоей? — вдруг спросил Джер, подняв голову.

Его глаза блестели, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— И моей. Если она тебе нужна.

— Возможно… — пробормотал он, склоняясь к моим губам.

Поцелуй в реальности отличался от иллюзорного. Он был ярче, сильнее. Захватывал все существо, унося с головой куда-то очень далеко. От простого прикосновения губ можно было растаять. Я понимала, что поцелуй нужно прекратить, что Джер встречается с Лирой, что я слишком мало его знаю, что большую часть времени мы враждовали, что это лишь минутная слабость.

Но в напоре Джера отчетливо чувствовалась неуверенность, он тянулся к теплу, а я не могла найти в себе силы, чтобы прервать это мгновение. И с каждой секундой уходила решимость. Шею опалило дыханием, я почувствовала, как расстегиваются пуговички на спине, но ничего, кроме слабого стона протеста сказать не могла.

Его руки скользили по телу, осторожно исследуя, губы мимолетно прикасались, даря каждый раз болезненные спазмы. Я никогда не ощущала такого, никогда не целовалась и никогда не ощущала такого количества нового.

Почти незаметно мы оказались на кровати и где-то там, на краю затуманенного удовольствием сознания, взметнулась волна возмущения. Но осталась почти незамеченной, ибо мужчина снял рубашку и я коснулась — сначала не очень уверенно — рельефного пресса. У Джера вырвался короткий стон. Он рассматривал меня так, словно впервые видел, тяжелое дыхание и потемневшие глаза делали его непривычно притягательным, по-настоящему красивым. Таким я его еще не видела и, если честно, не подозревала, что он может им быть.

Я никогда не думала, что так легко забуду обо всех страхах и комплексах. Почему-то рядом с ним все проблемы казались пустячными. Потому что они не шли ни в какое сравнение с его собственными, или потому что в глубине души я знала, что рядом с Джером надежно?

Я не чувствовала ничего, кроме прикосновений. И не мечтала ни о чем, кроме поцелуев, а тело требовало большего, почти болезненные ощущения заставляли мелко дрожать.

Моя первая ночь с мужчиной оказалась часом в сгущающихся осенних сумерках, когда все дела клонятся к завершению, а где-то далеко уже клубится в томительном ожидании колдовской туман.

Опоздаю! Эта мысль стремительно прорвалась сквозь усталую сонливость и заставила меня подняться. Я не сразу нашла взглядом платье, валявшееся у кровати, и долго возилась с пуговичками. Но Джера почему-то помочь не попросила. А его и не было в комнате. Когда я это осознала, то почувствовала, как все внутри напряглось.

Мне, как и любой девушке, которую не миновала пора увлечения романтическими историями, хотелось иного завершения этого порыва. Хотелось услышать что-то приятное, хотелось прощального поцелуя. Какого-то намека на то, что все в порядке, и я не совершила какую-нибудь непоправимую ошибку.

Вот идиотка! Волнуюсь, как первоклашка на линейке. А ведь еще недавно сама мысль о том, чтобы поцеловать Джера была для меня дикой. Что я наделала?

От жгучего стыда я на несколько секунд зажмурилась, а потом наспех пригладила волосы, собрала их в косу и направилась к лестнице. Беглый взгляд на часы сообщил, что прошло всего сорок минут, и у меня еще есть время, чтобы вернуться в школу.

Джилл еще не вернулась, Джер обнаружился в гостиной: читал. Было непривычно видеть его в очках. Медленно, справляясь с волнением, я села рядом. Хотелось как-то коснуться его, чтобы увериться, что произошедшее не было сном. Но я не решилась.

— Я, — голос немного дрожал, — должна вернуться в школу.

— Угу, — пробормотал мужчина, — захлопни дверь.

Мне бы уйти, остаться наедине с собой и обо всем хорошенько подумать, но что-то удерживало. Что-то неведомое заставляло стоять истуканом посреди гостиной и ждать. Чего?

— Джер, я… все в порядке? Я сделала что-то не так?

Спросила и покраснела. Тупее вопроса не придумаешь.

— Да-да, все было чудненько, будешь уходить, загони Лоффи, уже поздно.

Слова словно били по голове, отключая на пару секунд. Эффект от удара дубиной, наверное, был бы менее болезненный, я буквально физически почувствовала, как сжимается сердце и от спазма пропадает способность говорить.

Наверное, я сидела в ступоре довольно долго, потому что Джер оторвался от книги и, сняв очки, подарил мне выжидающий взгляд. От него словно повеяло холодом, и слова не понадобились. Я резко вскочила, опрокинув вазу со стола и направилась к выходу как можно быстрее, чтобы не дать Джеру шанс что-то сказать. На улице занялся дождь. Лоффи уже сам с нетерпением ждал, когда его впустят. Благодарный пес ласково лизнул мою руку, прежде чем устремиться в тепло, к мискам с вкусненьким ужином.

Это короткое проявление собачьей любви меня доконало. Капли дождя смешивались со слезами, я размазывала тушь по щекам. Зонта не было, плаща тоже, я вмиг промокла и замерзла. Навстречу мне бежала Джилл с корзинкой покупок. Она что-то весело прокричала, но слова словно звучали на другом языке. Удивленная девочка так и осталась смотреть мне вслед, а я брела к школе, по дороге, окруженной синими, медленно увядающими цветами.

— Ненавижу тебя, Джеральд Хейл, — упрямо пробормотала я, вытерла слезы и задрала нос — чтобы никто и никогда не узнал о том, что сегодня случилось.

«Ты нашла блокнот?» — спросила меня Хлоя, послав записку.

Я покачала головой и отвернулась к двери. Подруга расстроенно вздохнула. Она полагала, будто я сама не своя из-за потери блокнота, а я не могла в себе найти сил, чтобы признаться. Даже не помню, как дошла до школы, помню только, что Хлоя помогла переодеться в сухое и выпросила у тетушки Дарлы горячий чай с кусочком пирога. Чай остывал на тумбочке, пирог в горло не лез. Я чувствовала себя так, словно не спала несколько дней. Раскалывалась голова, но признаваться не хотелось — заставят выложить все, что случилось.

«Аля, у тебя точно все в порядке?»

— Да, Хлоя, я просто устала. Джилл привлекла меня к уборке, а потом я тащилась под дождем без куртки. Простыну, наверное.