У истоков Руси - Иван Беляев

Дружина в это время, так же как и прежде, разделялась на старшую и младшую; старшую дружину составляли бояре, мужи, занимавшие важные должности, к младшей же принадлежали отроки, детские, слуги, гридни, мечники и другие мелкие служители при князе. Старшие дружинники были преимущественно богатые и сильные, имевшие свои дружины вольных людей, которые с ними вместе и под их начальством участвовали в княжеских походах и в управлении городами, данными князем. Старшие дружинники имели большее значение у князей, они были княжими думцами, так что князь о каждом своем предприятии должен был объявлять им и советоваться с ними, в противном случае дружинники отказывались помогать князю и прямо говорили: «О себе еси, княже, замыслил, а не едем по тебе, мы того неведали». Как это было с Владимиром Мстиславичем, который, не посоветовавшись с старшею дружиною, хотел ехать к берендичам. Старшие дружинники даже спорили с князем на совещаниях; так, в 1150 году, когда Изяслав говорил своей дружине, чтобы идти на Владимира Галицкого, то дружина возразила ему: «Княже! Нельзя тебе пойти на него, се перед тобою река, но еще зла, как на него хочеши поехати? А еще стоит заложився лесом; ныне же того, княже, неправи, но поеди Киеву, своей дружине». И князь послушал совета, отложил нападение. Старшие дружинники не только были необходимыми советниками князей, но и посредниками в их переговорах друг с другом; и даже по-прежнему требовалось, чтобы договоры между князьями скреплялись клятвою как самих князей, так и их дружинников. Так, в 1150 году при заключении союза между Изяславом и Вячеславом сказано: «И тако целоваста крест у Святою мученику нагробе, натом: Изяславу имети отцом Вячеслава, а Вячеславу имети сыном Изяслава, на том же и мужи их целоваша крест, яко между ими добра хотети и чести их стеречи, а не сваживати их».

Младшая дружина, т. е. отроки, детские, гридни и подобные, составляли отдельный класс от старшей дружины, они также были люди вольные и могли смотря по службе и по расположению князя поступать и в старшую дружину; но, будучи младшими дружинниками, они не были думцами князя и исправляли только незначительные должности; они при княжем дворе бывали поварами, ловчими, конюхами, седельниками, псарями, сокольниками и подобное, а в военных походах обыкновенно помещались впереди в застрельщиках. По свидетельству летописей, младшими дружинниками иногда населялись целые города; так, под 1149 годом Святослав говорит Изяславу Давыдовичу: «Вижь мое смирение, коли на себя поступал, взял Чернигов с семью пустыми городами, а в них седят псари и половцы». Или в другом месте летописи упоминается о волостях, занятых княжими седельниками. Вероятно, младшими же дружинниками были заняты города пограничные к степям, и они же содержали разъезды в степях для наблюдения за половцами.

Земщина много сблизилась с князьями, вследствие старания князей удерживать за собою свои отчинные владения; но это сближение не везде было в одинаковой степени. В тех краях Руси, где постоянно владел один княжеский дом в продолжение многих лет, как, например, в Полотске, Галиче и Суздале, сближение земщины с князем было полнее, нежели в тех краях, где князья менялись часто, как, например, в Новгороде, Киеве и Переяславле. Но большее или меньшее сближение князя с земщиною нисколько не развивало княжеской власти; в этом отношении внуки и правнуки Ярослава не опередили своих отцов, княжеская власть и при них продолжала лежать как бы на поверхности русского общества и не проникала вглубь. Конечно, князья теперь более узнали общество, более приобрели средств к получению доходов от своей власти, и доходы сии сделались определеннее и постояннее; но тем только и ограничивался их успех на этом поприще; изменить же своих прежних отношений к обществу тогдашние князья еще не имели достаточных сил, да и, занятые своими междоусобиями, едва ли путем и думали об этом. Они заботились только о том, как бы увеличить свои владения или заменить владение бедное и незначительное владением богатым и значительными. Даниил Заточник вот что говорит о современных ему князьях: «С добрым со думцею князь высокого стола додумается, а с лихим думцею думает, и малаго стола лишен будет». Следовательно, главная дума князей того времени была в том, чтобы додуматься высокого стола. Другая важная дума князей состояла в привлечении к себе людей; средством к сему внуки Ярослава считали ласковость со всеми и учреждение пиров по примеру прадеда своего Владимира; а посему хлопотали о пирах даже те князья, которые сами до них были неохотники. Так, митрополит Никифор пишет к Мономаху: «Известно нам, что ты иным готовишь светлые обеды и бываешь всем всяческая, да всех приобрящешь, и законные и беззаконные, величества ради княжеского; сам служишь и страждешь руками своими, и доходить подавание твое даже до комаров, и все это делаешь ради княжения и власти. И когда другие упиваются и объядаются, ты сидишь и посматриваешь, как другие пьют и едят, а сам остаешься доволен малым вкушением и водою, и показываешь, что с ними пьешь и ешь; и тем угождаешь сущим под тобою, и терпишь сидя и смотря как упиваются твои рабы, и таким образом угождая покоряешь их». А конечно, ни увеличение владений, ни достижение высоких столов, ни ласковость, ни пиры, не увеличивали власти княжеской.

Земщина по-прежнему оставалась при своем общинном устройстве, по-прежнему самостоятельно развивала его, по-прежнему Русская земля делилась на большие и малые миры, и малые миры зависели от больших, пригороды от старых городов; и княжеские междоусобия нисколько не нарушали этого порядка, а, напротив, как мы уже видели, решение земщины нередко перерешало решения князей. Так, какой-нибудь неугодный земщине князь, посаженный силою по решению других князей, своих союзников, обыкновенно недолго засиживался на захваченном таким образом княжестве; земщина отыскивала любимого князя, приглашала его к себе и при его помощи выпроваживала нелюбимого князя, а иногда справлялась и одна без помощи князей, как это мы видели в Полотске в 1152 году и как не раз бывало в Новгороде. Вообще при внуках и правнуках Ярослава княжеская власть была еще в полном согласил с земским устройством русского общества, здесь еще не было и следов борьбы; в это время у земщины была борьба не с князьями, а с враждебным характеру свободных людей византийским влиянием на быт и устройство русского общества.

Владимир Святой, водворивши на Руси христианство и неразлучное с ним просвещение духовное, хотел, как мы уже видели, навязать русскому обществу и византийские гражданские порядки, считая всю русскую старину поганою и все старые обычаи недостойными христиан; и с этою целью по своему уставу о судах церковных он признал необходимым участие духовенства в княжеских судах и ввел принесенный из Византии законодательный сборник, известный под названием Закона судного людям. Ярослав, не признавая всех старых русских обычаев поганскими, в своем уставе строго отделил церковный суд от светского и издал Русскую Правду, основанную на старых обычаях, дети Ярослава несколько пополнили правду отца; но и Закон судный людям продолжать еще иметь свою силу и не был отменен ни Ярославом, ни его сыновьями. А между тем закон сей не был согласен ни с устройством русского общества, ни с убеждениями русских людей о праве и во многом требовал того, что в русском обществе считалось противным и унизительным для свободных людей; например, по всем преступлениям и даже проступкам он требовал телесных наказаний, которые до того прежде вовсе не были известны в русском обществе и считались нетерпимыми для свободных людей; или предлагал законы о наследстве, совершенно не согласные с убеждениями русских об этом предмете; или вводил формы суда, не удобоприложимые и отяготительные для народа. Все это вызывало глухую борьбу русского общества против византийского закона, не приложимого и противного русским людям; русские были недовольны судом по чужим, византийским законам и старались уклоняться от этого суда; русского же закона, который бы заменил Закон судный людям, еще не было, а были только одни обычаи; ибо Русская Правда Ярослава и его сыновей почти не касалась гражданского права, которое более всего необходимо в обществе. А посему Владимир Мономах вскоре по смерти Святополка приступил к пополнению Русской Правды, так чтобы она более или менее могла заменить Закон судный людям, преимущественно в тех случаях, где этот закон или не удовлетворял требованиям жизни русского общества, или был противен ей и не согласен с ее исконными обычаями.

Владимир Мономах для пополнения Русской Правды собрал свою дружину на Берестове, куда пригласил также тысяцких: киевского Ратибора, белгородского Прокопия, переяславского Станислава, и мужей Нажира, Мирослава, и Ивана Чудиновича, Ольгова мужа, и общим советом пополнил Русскую Правду: во 1-х, законами о ростах (процентах), о долгах и закупах, именно о таких вопросах общественной жизни, на которые Закон судный людям не давал удовлетворительного ответа; во 2-х, законами о послушестве и о других судебных доказательствах и о разных судебных пошлинах; в 3-х, законами о наказаниях за преступления по оскорблению личности и нарушению права собственности, где телесные наказания Закона судного людям заменены денежными пенями, согласно с исконными русскими обычаями; и в 4-х, законами о наследстве, опеке и о рабах, где также правила Судного закона, как несогласные с убеждениями русского общества, или вовсе заменены, или исправлены по старым русским обычаям.