РОТА - Андрей КОНСТАНТИНОВ

– Я не Клаус, – удивился Числов. – Меня зовут Сергей.

– Какая разница… Сергей, Ваня… Клаус ты. И я – Клаус. Два Клауса, в смысле – Санта-Клаусы. Подарки ходим делать. Пошли к Зинаиде Степановне. Лучше не тянуть, побыстрее отмучиться. Лицо береги – все по-разному реагируют. Бывает, и вцепиться могут.

На третий этаж они поднялись быстро, и Пожидаев сразу же нажал на кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу, на пороге стояла еще совсем не старая аккуратная женщина, у которой как-то сразу неуловимо дрогнуло что-то в лице, как только она увидела офицеров. Майор кашлянул:

– Зинаида Степановна Крестовская? Мы к вам. Я из военкомата, а капитан – из части, где служил ваш сын.

Зинаида Степановна быстро прижала руки к груди:

– Служил?

– Так точно.

– Значит… значит, больше не служит?!

– Зинаида Степановна, – не выдержал Числов. – Ваш сын…

Договорить он не успел – дверь с грохотом захлопнулась, и офицеры остались стоять на лестничной площадке. Майор снял фуражку, отер лоб рукавом и перевел дух. Числов поднял было руку к звонку, но майор молча остановил его, покачав головой. Через несколько секунд дверь снова распахнулась.

– Проходите, – мертвым голосом сказала Зинаида Степановна.

Офицеры вошли в маленькую однокомнатную квартиру, поражавшую неприкрытой бедностью и большим количеством книг, часть из которых были просто сложены в стопки на полу. А еще везде, где только можно было, стояли фигурки собачек – деревянные, пластмассовые, резиновые, фарфоровые… На старом круглом столе в центре комнаты лежали папки ученических тетрадей. Зинаида Степановна села на стул, не отрывая взгляда от офицеров:

– Извините, у меня не прибрано. Я никого не ждала. Я учительница, работы очень много… Вот собираюсь в школу зайти. Я совсем рядом работаю, но времени совсем не хватает… Я дополнительно занятия беру. Надо Витеньке что-то откладывать. Сколько могу. Немного, конечно, могу… Но на первое время… У него же невеста есть, вы знаете?

Женщина говорила все более лихорадочно – лишь бы не заговорили два молчаливых офицера. Ей было страшно, и она инстинктивно тянула время, заглушала сама себя какими-то сумбурно слетавшими с языка фразами. На самом деле она, конечно, уже все поняла. Понять поняла, а поверить – еще не поверила. Числов почувствовал, как по спине у него поползли капли пота.

– Зинаида Сергеевна, – хрипло сказал майор, даже не заметив, что оговорился в отчестве.

Женщина резко встала и закричала, показывая на фигурки собачек:

– Что?! Что?! А с этим что теперь делать?! Он же их всю жизнь собирал! Выкинуть их теперь? Он же с ними и разговаривал… Выкинем их теперь? Да? Да?!

Она метнулась к серванту и смела несколько собачьих фигурок на пол. Числов шагнул было вперед, но женщина не дала ему ничего сказать, погрозив пальцем:

– Молчите! Молчите! Не говорите мне ничего. Вы же живой! Вот и молчите! А Витенька… Он ведь тоже живой, да?

Зинаида Степановна резко обернулась к майору:

– Я тебя помню! Что смотришь, думаешь, не узнала? Когда забирали Витеньку… Ты речи говорил – долг, честь, Отечество. Что смотришь? Садись, пей. Я налью. Ты же пьян, я вижу!

Зинаида Степановна резко, по-мужски толкнула майора на стул, подбежала к серванту, открыла его рывком и достала початую бутылку водки.

– На, пей, вояка!

Числов забыл все, о чем хотел рассказать матери Вити. Самое главное – он понял, что ей просто бесполезно рассказывать о последнем бое ее сына. И уж тем более бессмысленно говорить о том, что тот бой чуть не стал последним и для него самого. Чуть было… но ведь не стал же. Маленькое отличие – размером в жизнь, и не в одну. Витя Крестовский погиб в Чечне, а его мать умерла на глазах Сергея. И никто уже не мог ничем помочь этой женщине.

Зинаида Степановна тяжело, неумело глотнула водки прямо из горлышка. Числову показалось, что Пожидаев вздохнул с чуть заметным облегчением.

Женщина вытерла губы тыльной стороной ладони и вдруг посмотрела Числову прямо в глаза:

– Где… Витя? Где мой мальчик? Он там где-то в горах, в лесу… Там холодно… Он голодный, у него болят ножки и горло и голова… Нет? Или он, где там у вас, – в казарме? В тепле, с товарищами, смотрит телевизор в ленинской комнате, или как это теперь называется… Концерт по заявкам… Для солдат, которые пошли служить своей… Родине… Что вы молчите?!

Пожидаев встал, набрал в грудь воздуха и отчеканил:

– Зинаида Сергеевна, ваш сын пал смертью храбрых на поле боя. Тело находится в морге военного госпиталя имени…

Договорить майор не успел – женщина бросилась к нему и попыталась ударить рукой, свободной от бутылки:

– Степановна! Степановна я, а не Сергеевна! Хоть это-то ты мог запомнить! Хоть это?!

Майор пошел красными пятнами и опустил голову:

– Простите… Ради бога простите… За все… Я…

У Зинаиды Степановны начали стучать зубы. Числов на негнущихся ногах подошел к ней и достал из кармана плоский конверт:

– Вот. Это – от роты. Сколько могли… все…

Зинаида Степановна безумными, непонимающими глазами посмотрела на конверт, потом осторожно взяла его:

– Что это? Это письмо от Вити? Спасибо. Я почитаю. Он мне редко писал. Своей девушке писал, а она ко мне ходила, рассказывала… Она здесь рядом живет… Вы к ней не пошли, вы ко мне… А вы бы к ней сходили…

Зинаида Степановна снова отхлебнула из бутылки, поставила ее на стол и неловкими движениями вскрыла конверт. Достав оттуда купюры, она с недоумением начала вертеть их в руках.

– Что это? Ерунда какая-то… Мне это не надо… У нас все есть… Я Витеньке откладываю, и на костюм, и на туфли, много чего… Нет, нет, не надо, заберите.

Вот тут Числов уже не выдержал и выскочил из квартиры. Он добежал до площадки между первым и вторым этажами, вцепился руками в подоконник и упер лоб в холодное, давно не мытое стекло.

«Как же так! – говорил себе Сергей. – Как же так…» Он хорошо помнил Витю Крестовского – надежного, спокойного, от которого все время исходило ощущение какого-то благополучия и уверенности. Витя казался взрослее и разумнее других солдат. И он был хорошим снайпером. Числов слышал что-то о том, что Крестовскому делали какие-то интересные предложения на предмет продолжения службы – только уже не в ВДВ… А тут – мама-учительница, коллекция собачек. Совсем другой рельеф жизни… Бывшей жизни… Числов гнал от себя чувство вины. Конечно, у Крестовского подходил дембель, теоретически его можно было бы и не брать на тот «выход». Ну а кого же тогда брать? У «стариков» на выживание шансов больше, чем у молодых… Хотя все это, конечно, теория. Как взвесить эти шансы? Как понять, где кому что выпадет? Мимо Сергея прошла вниз молодая мама с мальчиком лет трех, что-то недовольно буркнула, покосившись на странную фигуру, подхватила сына и засеменила каблуками по ступенькам.