Победительница - Алексей Слаповский

Дальше случилось страшное и глупое. Ворвавшийся из двери сквозняк сильной струей воздуха толкнул окно, оно ударило Цапаева, тот не удержался и упал с седьмого этажа.

Я в ужасе выглянула.

Он, который только что был таким большим и таким живым, лежал внизу сиротливо маленьким и мертвым...

Я была расстроена, но не имела права углубиться в свои чувства: начался конкурс.

Меня еще спасали мысли о Владе.

Этапы конкурса транслировались на весь мир, и я почему-то была уверена, что Влад смотрит. Я видела, где находятся телекамеры, и глядела в них так, будто глядела ему в глаза. Я, наверное, была сумасшедшей не лучше Цапаева, и, если бы Влад был гдето здесь на высоте двадцатого этажа, я бы тоже полезла к нему по пожарной лестнице.

Чем ближе к финалу, тем больше я понимала и чувствовала, что выдвигаюсь вперед. Это особенно легко понять, когда перед финальными этапами подъезжаешь к зданию, чтобы подняться по ступеням, устланным ковром. Вместе со мной всегда оказывались три-четыре девушки, но больше всего камер было направлено на меня, больше всего вспышек адресовалось в мою сторону.

И всё навязчивее меня стало овихревать предчувствие победы.

При этом надо еще иметь в виду, что я впервые была за границей, да еще в местах курортных, благоустроенных, где мне было очень комфортно – совсем не пахло людьми, во всем было заметно стремление к идеальной чистоте, к человеческой неприсутственности. Не знаю, как им это удавалось. Мне пришлось однажды оказаться в частном доме, хозяин и другие гости отстали: им показывался сад вокруг дома и красивый (яма для купания и плавания, чем-нибудь облицованная и наполненная водой, – она считалась обязательной принадлежностью комфортного дома, даже если никто из обитателей терпеть не мог плавать), а я зашла в дом в поисках туалета, и меня поразила нетронутость дома: он был оформлен как жилой, но будто для выставки, не для жилья, а кухня, мимо которой я прошла, выглядела так, будто на ней никогда не готовили. Может быть, это чересчур, но мне, учитывая мою аллергию на всё человеческое, это очень нравилось.

Мне нравились запахи отеля, его коридоров, лифтов (и плавное их движение), тишина холла (говорили там тоже негромко), мягкая мебель, мягкие ковры, которые обязательно чистили каждый день, но как-то при этом незаметно – будто по ночам невидимые и неслышимые эльфы.

Я была счастлива атмосферой и ожиданием. Эпизод с Цапаевым забылся на следующий же день. Я даже, Володечка, задумалась мимоходом: может, это следствие моей бессовестности, что я так легко забываю о таком жутком своем поступке, пусть даже и вынужденном? А потом поняла: нет, просто ко мне не прилипает. С меня всё плохое стекает, не оставляя следов, как вода стекает с окрашенного масляной краской борта яхты (вспомнилось мое одиночное морское путешествие 56-го года, как-нибудь потом расскажу).

И я помнила о Владе, я всё делала для него. Я каждую минуту, когда видела себя в зеркале, представляла, что на меня смотрит Влад. И от этого становилась еще лучше.

И вот финал. Мы готовимся выйти на сцену. Все в черных платьях схожего фасона – один из лучших домов моды заплатил за право одеть нас. У каждой была лента через плечо с названием страны. Как гордо мне было надевать ленту с надписью «Russia» накануне, когда мы тренировали это дефиле! Ленту мне принесли перед самым выходом, я даже не заметила, кто принес и кто положил на столик. Взяла ее, перекинула через плечо, начала прикреплять. Почувствовала скользкое ощущение на коже ладоней. Принюхалась. И меня охватил ужас: кто-то натер ленту клеем или каким-то другим составом, в котором ясно чувствовался гнилостный животно-человеческий запах, тот самый запах разлагающейся органики, на который у меня аллергия. Я ждала реакции – насморка, слез... Но ничего не было. Я взглянула на себя в зеркало. И поняла, что, извини, Володечка за высокопарность, моя любовь вылечила и защищает меня. Я не могу испортиться, если Он на меня сморит. Я выдержу!

И я выдержала.

Я даже нарочно вдохнула в себя поглубже этот отвратительный запах и, гордо расправив плечи, пошла на сцену, уловив чей-то ожидающий подлый взгляд. Что ж – ожидания не оправдались.

И вот объявления призов и наград. Как всегда – сначала второстепенных. У девушек, получающих эти награды, двойственный вид: с одной стороны, рады быть отмеченными, с другой – огорчены – нет абсолютной победы. Но – 91.

Я стояла и смотрела вперед открытым лучистым взглядом – надо ли говорить, что я была уверена, что он видит меня. И это оказалось именно так, он потом признавался, что ему казалось, будто я смотрю прямо ему в глаза. Я отвечала, что так оно и было.

Я так углубленно думала о Владе в эту минуту, что не сразу поняла, почему всё повернулись ко мне, улыбаются, аплодируют. И только тогда я услышала то, что было произнесено за секунды до этого: Miss Universe – Dina Lavrova! На обесчувственных, онемевших ногах я пошла вниз по ступеням. Это были самые трудные, самые страшные ступени в моей жизни (так я думала – не знала, что будут и пострашнее). Я очень боялась упасть. Претенденткой на звание лучшей ты еще можешь упасть, но когда ты лучшая – падать не имеешь права.

Письмо двадцать пятое

Я вернулась домой, Володечка, национальной героиней. Правда, перед этим у меня был небольшой тур, несколько перелетов – европейские страны, Азия, Америка. Организаторы выжимали из конкурса всё возможное и стремились показать победивших (включая второстепенных призерок) девушек вживую как можно большему количеству желающих – пока еще интерес к ним горяч. Не обошлось без инцидентов. В каком-то аэропорту, уже не помню, помню только, что страна была прохладная и мы были в накидках из меха ондатры от обговоренного контрактом производителя. Тогда еще был в моде натуральный мех как предмет роскоши, но уже против него выступали многие организации, в том числе так называемые зеленые. По их логике нельзя было убивать малочисленных зверей, тех же ондатр, которых называли еще мускусными крысами. Против умерщвления в массовых масштабах крыс обычных, городских, они ничего не имели. Так вот, мы шли, и вдруг из толпы встречающих вырвался какой-то всклокоченный мужчина с вытаращенными сумасшедшими глазами (потом выяснилось, что он действительно был психически болен) и плеснул на меня жидкостью из бутылки. Меня успели загородить сумкой, пострадали охранник, которому прожгло одежду, и несколько посторонних людей, получивших небольшие повреждения кожи. Одна крохотная капля попала и мне на шею, осталось пятнышко – я тогда еще не знала, что это знак, предупреждение и уведомление о том, что случится со мной после.

Но не хочу сейчас о грустном.

Я вернулась национальной героиней. В России (да и не только в России) одна из самых давних и закоренелых традиций – торжествовать всем народом по любому поводу. Конечно, были в истории причины серьезные – военные победы, покорение космоса и т. п. Это понимали и люди последующих поколений. Но вот чего они не могли понять из своих пятидесятых или шестидесятых годов – с какой стати демонстрация личного голоса какого-либо певца на одном из бесконечных соревнований, которые тогда устраивались, считалась триумфальной победой всей нации? Или – почему весь народ сходил с ума от радости, когда российская команда по (игра, заключающаяся в гонянии мяча по полю с целью попадания его в прямоугольное пространство, ограниченное какими-то, кажется, палками) выиграла чемпионат мира92, – учитывая, что играли в ней часто граждане других стран?

Но тогда было архаичное представление о человеке, что он в своих публичных международных действиях представляет не сам себя, а свою страну (которая часто никак не помогала его успехам), поэтому его победа расценивалась как победа страны. Мне вручили медаль или орден «За заслуги перед Отечеством» третьей степени. Я мимоходом усмехнулась названию награды, означающему третьестепенные заслуги, но ничто не могло омрачить главную радость – при награждении присутствовал Влад. Мне подарили новую машину, квартиру. Было несколько пышных мероприятий чествования меня по поводу победы.

Но я думала о другом: как встретиться с Владом, познакомиться наконец с ним.

Так получалось, что самым действенным помощником в этом мог стать Павлик Морзе. Я позвонила ему, мы встретились, я напрямую сказала ему, что заинтересована в одном человеке и ищу пути пересечения. Узнав, кого я имею в виду, Павлик присвистнул и сказал:

– Молодец! Вот почему ты всех динамила – дожидалась лучшего варианта. Я бы на его месте не отказался.

– Пожалуйста, без комментариев.

– У него жена, любовница.

– Я знаю.

– Не понял. Я к тому, что есть другие люди – свободные. И с положением. И с деньгами. И нестарые. Подобрать?