Двойная игра - И. Колвин

«Он сам часто бывал там», — заявил мне один английский офицер.

— Известно ли вам, что англичане имели план организации похищения Канариса во время его пребывания в Альхесирасе? — спросил меня один из приятелей-журналистов. — В то время губернатором Гибралтара был генерал Масон-Макфарлейн. Все было уже подготовлено!

— И что же случилось?

— В Гибралтар пришла телеграмма из Лондона, запрещавшая проведение этой операции.

— И в ней говорилось: «Оставьте нашего человека в покое»?

— Нет, не совсем так. В ней сообщалось, что он представляет для нас бо?льшую ценность, находясь на своем посту.

Для сил держав оси в Северной Африке операция «Торч» оказалась полной неожиданностью. И хотя немецкие воздушнодесантные войска высадились в Тунисе и по приказу Гитлера началась операция «Атилла», а немецкие войска уже вышли к устью Роны, впадающей в Средиземное море, африканский корпус был все же немцами потерян. Италия была объята страхом и жила надеждой на освобождение. Во Франции началось опасное брожение. Немецкий военный губернатор по требованию гестапо ввел в действие декрет «Ночь и туман»[72], после которого многие французские патриоты стали исчезать бесследно.

Отдел по проведению специальных операций в Лондоне увеличил доставку вооружения патриотам Франции. Контейнеры с оружием все чаще и чаще сбрасывались на парашютах над французской территорией. Начальник 3-го отдела абвера в Париже полковник Реллинг сообщал, что он приступил к проведению операции «Гранд Дьюк» (так называлась операция по уничтожению групп движения Сопротивления во Франции).

Одним из главных агентов немцев был некий Гуго Блейхер, унтер-офицер из 3-го отдела абвера, которому удалось арестовать капитана Питера Черчилля и Одетту Сансом и тем самым нарушить сеть английской диверсионной разведки во Франции. Выдавая себя за немца, сочувствующего союзникам и желающего бороться против Гитлера, Блейхер добился больших результатов в проведении операции «Гранд Дьюк». Ему удалось таким образом обмануть некоторых доверчивых французских патриотов. Принимая капитана Питера Черчилля за родственника английского премьер-министра, Блейхер предложил ему улететь вместе в Лондон и обсудить там условия мира. Для этого требовались только, как заявил Блейхер, гарантия безопасности для него и английский самолет, который мог бы приземлиться на каком-либо французском аэродроме, контролируемом немцами. Но это показалось Черчиллю подозрительным и похожим на провокацию с целью захвата английского самолета или же странным повторением миссии Рудольфа Гесса[73]. И Питер Черчилль отказался принять предложение немца.

Блейхеру удалось завербовать достаточное количество французов, чтобы организовать из них специальные команды, действовавшие по ночам под видом групп движения Сопротивления и собиравшие контейнеры с английским вооружением.

Французские предатели, работающие на Блейхера, сообщали вновь прибывающим в Париж английским агентам, что они могут быстро снабдить их надежными документами. Однажды английский агент, известный под именем «Элли», отвечающий за группу агентов, и его помощник Денис вручили этим предателям фотографии английских агентов, чтобы получить для них надежные удостоверения личности. И англичане вскоре действительно получили такие документы. Их подготовил 3-й Отдел абвера в отеле «Лютеция». Все фотографии были пересняты в гестапо и абвере. Донесение о районах деятельности этих агентов и образцы вооружения и взрывчатки, сброшенные на парашютах, отослали в Берлин.

Абвер проявил особый интерес к новой английской взрывчатке в виде мастики и к бесшумным кислотным взрывателям. Похожую на замазку взрывчатку легко можно было прилепить к телефонному столбу или к якорной цепи судна, просунуть в дверь сквозь замочную скважину, подложить под рельсы. Кислотные взрыватели действовали с помощью проволочки, которая удерживала ударник. Время взрыва зависело от толщины проволочки. Канарис получил подробный отчет от 2-го отдела абвера об испытании этих взрывчатых материалов в Германии.

Немецкая 6-я армия таяла у берегов Волги, отрезанная от своих и постоянно подвергавшаяся атакам со стороны русских армий. 18 января была снята блокада Ленинграда. Каждый, не ослепленный военной истерией, мог ясно видеть, что Германия проигрывала войну. И как похоронный звон гитлеризму донеслись из Касабланки слова Рузвельта: «Безоговорочная капитуляция». А через месяц штаб Канариса получил письмо от генерала фон Трескова из центральной группы войск в Смоленске. Генерал писал, что «настало время действовать». Во второй половине февраля адмирал в сопровождении группы офицеров вылетел в Смоленск и созвал там совещание армейских офицеров разведки. Один из офицеров Канариса привез с собой мастичную взрывчатку и взрыватели к ней. Ганс фон Донани в своей личной резиденции в Смоленске совещался с генералом фон Тресковом в присутствии его адъютанта лейтенанта Шлабрендорфа. Они решили предпринять попытку уничтожить Гитлера, когда он прибудет в центральную группу армий. Предполагалось заложить взрывчатку в его самолет, и тогда гибель Гитлера будет рассматриваться как несчастный случай. Адмирал знал обо всем, но считал, что подготовкой к покушению должны заниматься другие.

В тот же день состоялся обед в столовой штаба, на котором Канарис заметил, что завтра вылетает в Берхтесгаден для встречи с Гиммлером. Канарис хотел просить его освободить нескольких евреев, которых он затем намеревался перебросить за границу под видом офицеров абвера. Он помнил, как однажды Гитлер после доклада Канариса о том, что девять молодых нацистских диверсантов были схвачены в Америке, возбужденно заявил: «Вместо них вы должны использовать преступников или евреев».

«Я получил приказ фюрера использовать для этой работы евреев» — вот аргумент, который Канарис часто приводил при разговорах с Гейдрихом, и Гиммлером.

Месяцем позже, 13 марта 1943 года, взрывчатку удалось поместить в самолет Гитлера, покидавшего Смоленск после инспектирования центральной группы армий. Лейтенант Шлабрендорф замаскировал бомбу в свертке с бутылками коньяка и вручил его полковнику Брандту для передачи одному из офицеров штаба верховного командования в качестве подарка. Вскоре кислотный взрыватель в самолете начал действовать. Но из-за сильного холода не сработал детонатор, и бомба не взорвалась. Бесстрашный лейтенант фон Шлабрендорф вылетел в Растенбург и изъял пакет прежде, чем его распечатали. Таким образом, взрывчатку, которую англичане сбрасывали в Европе для подрыва военного потенциала Германии, использовали с целью уничтожения человека, против которого английская секретная служба боролась по всей Европе.

В своих воспоминаниях Абсхаген пишет, что Канарису «было известно об этом плане покушения на Гитлера, но он не хотел принимать в нем активного участия». Некоторые представители так называемой «гостиной оппозиции» Гитлеру пытались обвинить Канариса в неактивности и жаловались, будто «сам Канарис никогда не делал много». Но я считаю, что Канарис мог с успехом совершать большие дела, используя для этого других людей.

Далеко от Смоленска происходили в это время другие важные события. Джорджа Ирли освободили от поста американского посла в Софии. Его назначили на пост военно-морского атташе в Стамбуле, поскольку Америка и Болгария стали противниками, Я попросил Седрика Солтера, бывшего тогда корреспондентом «Дейли экспресс» в Турции, вспомнить некоторые факты тех дней. Вот что он мне рассказал:

«Это было в начале 1943 года. Джордж Ирли жил в отеле «Парк» — там же, где и я. Он имел указание оставаться в Стамбуле и поддерживать связь между болгарским царем Борисом и президентом Рузвельтом, которому,, он посылал сообщения непосредственно, минуя государственный департамент. Вокруг Ирли вертелось много немецких агентов: одни рассчитывали сообщить через него американцам ложную информацию, другие, убедившись в неизбежности поражения Германии, ждали удобного момента для доказательств своих якобы антинацистских настроений. В начале 1943 года Ирли сообщил мне, что он получил письмо от адмирала Канариса, а затем встретился с ним лично. Ирли не рассказывал мне подробно об этой встрече. Однако он заметил, что вопрос шел о проекте мирного договора, намеченного Канарисом, хотевшего, чтобы этот проект обсудили в Америке».

Интересно, конечно, точно установить, когда Канарис написал это письмо. По словам Солтера, это произошло во время конференции в Касабланке. Очевидно, Рузвельт имел особые соображения, объявляя, что целью союзников в этой войне является «безоговорочная капитуляция». Эта формула записана в протоколе заседания комитета начальников штабов от 7 января 1943 года. Следовательно, этот вопрос серьезно обсуждался в Вашингтоне еще до того, как Рузвельт выехал в Касабланку. В записках Гопкинса[74] нет никакого намека на получение письма от Канариса. Но имеется подтверждение Аллена Даллеса, будто представитель Канариса в Берне Гизевиус, настойчиво пытался узнать, каковы могут быть условия мира, предложенные союзниками. Действительно ли заговор против Гитлера теперь больше не устраивал союзников? Канарис, регулярно получавший сведения из Берна, Анкары и Лиссабона, имел все основания быть недовольным.