Введение в общую психологию: курс лекций - Юлия Борисовна Гиппенрейтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Например, Н. собирается повесить книжные полки и «прикидывает», где и как их расположить. Оценив один вариант, он от него отказывается, переходит к другому, третьему варианту, наконец выбирает наиболее подходящее, на его взгляд, место. Причем за все время он ни разу «не пошевельнул пальцем», т. е. не произвел ни одного практического действия.
«Проигрывание» действий в уме входит и в обдумывание поступков. Что человек делает, когда размышляет, как поступить? Представляет какое-то действие свершившимся и затем смотрит на его следствия. По ним он и выбирает тот поступок, который кажется ему наиболее подходящим (если, конечно, он действует обдуманно).
Как часто человек, ожидая какое-нибудь радостное событие, опережает время и представляет это событие уже случившимся. В результате он находит себя сидящим со счастливой улыбкой. Или как часто мы в мыслях обращаемся к другу или близкому человеку, делясь с ним впечатлениями, представляя его реакцию или мнение, иногда ведя с ним длительный спор и даже выясняя отношения.
Представляют ли все описанные и подобные им случаи внутренней работы просто курьезные факты, которые сопровождают нашу реальную, практическую, деятельность, или они имеют какую-то функцию? Безусловно, имеют — и очень важную!
В чем эта функция состоит? В том, что внутренние действия подготавливают внешние действия. Они экономизируют человеческие усилия, давая возможность достаточно быстро выбрать нужное действие. Наконец, они дают человеку возможность избежать грубых, а иногда и роковых ошибок.
В отношении этих чрезвычайно важных форм активности выдвигаются два основных тезиса.
Во-первых, подобная активность есть деятельность, которая имеет принципиально то же строение, что и внешняя деятельность, и которая отличается от последней только формой протекания.
Во-вторых, внутренняя деятельность произошла из внешней путем процесса интериоризации. Под последним понимается перенос соответствующих действий в умственный план.
Что касается первого тезиса, то он означает, что внутренняя деятельность, как и внешняя, побуждается мотивами, сопровождается эмоциональными переживаниями (не менее, а часто и более острыми), имеет свой операционально-технический состав, т. е. состоит из последовательности действий и реализующих их операций. Разница только в том, что действия производятся не с материальными предметами, а с их образами, а вместо реального продукта получается мысленный результат.
В отношении второго тезиса можно добавить следующее. Во-первых, довольно очевидно, что для успешного воспроизведения какого-то действия «в уме» нужно обязательно освоить его в материальном плане и получить сначала реальный результат. Например, продумывание шахматного хода возможно лишь после того, как освоены реальные ходы фигур и восприняты их реальные следствия.
С другой стороны, столь же очевидно, что при интериоризации внешняя деятельность, хотя и не меняет своего принципиального строения, сильно трансформируется. Особенно это относится к ее операционально-технической части: отдельные действия или операции сокращаются, и некоторые из них выпадают вовсе; весь процесс протекает намного быстрее.
Хочу обратить ваше внимание на то, что теория деятельности через понятие внутренней деятельности в значительной мере приблизилась к описанию знаменитого «потока сознания» В. Джемса своими средствами. Правда, с помощью этого понятия удается представить не все содержание этого «потока». Чтобы охватить остальные «содержания сознания», необходимо сделать вслед за теорией деятельности еще один, последний, шаг — в направлении таких традиционных объектов психологической науки, как отдельные процессы, или психические функции: восприятие, внимание, память и т. п.
Могут ли эти процессы быть описаны в понятиях теории деятельности? Можно ли усмотреть и в них структурные особенности деятельности? Оказывается, можно! Более того, советская психология на протяжении нескольких десятилетий занималась разработкой как раз такого деятельностного подхода к названным процессам.
Для примера возьмем восприятие. Я уже говорила, что существует сенсорная функция, т. е. способность получать ощущения. В одной из предшествующих лекций в связи с «иллюзией окна» говорилось о перцептивных навыках и автоматизмах, т. е. о перцептивных операциях, — они тоже имеют место. А вот перцептивные действия, существуют ли они? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, а существуют ли перцептивные цели? Если да, то им будут соответствовать и перцептивные действия.
Итак, существуют ли перцептивные цели, перцептивные задачи? Существуют, конечно. Всем знакома задача различения двух сходных раздражителей — вкусов, запахов, звуковых тонов, цветов. В решении такой задачи упражняются, например, дегустаторы, настройщики, художники. Совсем другой тип перцептивной задачи — обнаружение цели (например, слабо светящейся точки на экране). В повседневной жизни часто приходится решать глазомерные задачи, задачи опознания (лиц, голосов, форм) и др.
Для решения всех этих задач производятся перцептивные действия, которые можно охарактеризовать соответственно как действия различения, обнаружения, измерения, опознания.
Представления о структуре деятельности применимы также к анализу всех остальных психических процессов, и с этим вы будете подробно знакомиться в специальных разделах курса общей психологии. Я только хочу указать на то, что теория деятельности дает возможность по-новому взглянуть на эти классические объекты психологического изучения. Она дает возможность осмыслить психические процессы как особые формы деятельности и применить к ним известные сведения — об общем строении деятельности, о ее иерархических уровнях, о формах ее протекания, о законах формирования, о связях с сознанием и т. п.
На этом я закончила изложение собственно теории деятельности. Мы имеем теперь возможность вновь обратиться к вопросу о предмете психологии, и наконец завершить его обсуждение, рассмотрев современное его решение.
Итак, какой ответ на вопрос о предмете психологии предлагает теория деятельности? Его можно найти в Большой советской энциклопедии в статье «Психология» (написанной А. Н. Леонтьевым и М. Г. Ярошевским). Психология в ней определяется как «наука о законах порождения и функционирования психического отражения индивидом объективной реальности в процессе деятельности человека и поведения животных» (88, с. 193).
Из этого определения видно, что «деятельность» принимается как исходная реальность, с которой имеет дело психология, а психика рассматривается как ее производная и одновременно как ее неотъемлемая сторона. Тем самым утверждается, что психика не может рассматриваться вне деятельности, равно как и наоборот: деятельность — без психики.
Предельно упрощая, можно сказать, что предметом психологии является психически управляемая деятельность.[7]
Как же этот ответ непосредственно реализуется в практике психологических исследований?
Если проанализировать конкретные работы (теоретические и экспериментальные), выполненные в советской психологии на протяжении нескольких десятилетий, то можно видеть, что в них реализуются две самые общие стратегические линии. В русле одной из них деятельность выступает как предмет исследования, в русле другой — как объяснительный принцип.
Например, все уже известные вам представления — об уровневой структуре деятельности, о ее динамике, о формах деятельности (внутренней и внешней),
