Русалочка. Пропавшая принцесса - Эль Джей

– Усенгу? Инспектор над резидентами? Морской змей с тёмно-зелёным хвостом и жёлтыми пятнами? – Ариэль всё ещё не могла поверить.

– Да, принцесса.

Ариэль покачала головой, поднялась и стала плавать взад-вперёд по пещере. Ей было трудно это переварить. Усенгу был одним из немногих доверенных лиц отца. Усенгу был на её церемонии в Керинее. Он помогал отцу вести расследование, чтобы найти Малу. В перерывах между встречами он неустанно путешествовал из королевства в королевство, предположительно в поисках слухов о том, что случилось с Малой. Всё это было лишь прикрытием? Ложью? А вдруг врал Иека?

– Пожалуйста, не пойми неправильно, – сказала Ариэль, внимательно разглядывая морское чудовище в поисках хоть намёка на обман. – Но у тебя есть доказательства?

Иека подал Ариэль кипу морских водорослей. На них было такое же послание, как она нашла под окном Малы.

– Я не понимаю, – сказала Ариэль.

– Он заставил меня написать это несколько раз, пока не решил, что всё идеально. Он не очень хорошо ими распорядился. – Иека пристальнее вгляделся в свитки. – Смотри, вот здесь: эти отпечатки плавников не мои. – Ариэль посмотрела и убедилась, что пятна, которые она замечала ранее, были отпечатками плавников. Они выглядели заметно меньше, чем у Иеки.

Он поднял свои большие плавники.

– Они слишком малы для моих. Если бы ты могла сверить их с отпечатками Усенгу, то убедилась бы сама.

Ариэль прикусила губу. Отпечатки плавников были уникальными у каждого существа. И эти, конечно, походили на следы Иеки. Она почувствовала, что в её груди что-то сжалось.

– Я узнаю эту слизь. Усенгу вечно вытирает свои скользкие плавники обо что-нибудь.

Как она не заметила раньше? Случайные отметины на водоросли оказались вовсе не случайными.

Действительно ли Усенгу сделал это? Ариэль словно парализовало. Усенгу укрепил недоверие отца к другим существам. Он постоянно рассказывал, как во время путешествий встречал морских жителей, которые не были преданы короне. Он всегда твердил королю, что нужно быть осторожным с теми, кому доверяешь. Подпитывал ли он страх отца только для того, чтобы воспользоваться им в своих интересах? Ариэль почувствовала тошноту.

– Я не знаю, что сказать, – она правда не знала, но зато уже решила, что будет делать. Она должна всё рассказать отцу, но стоит быть осторожной. Его трудно переубедить, и она знала, что его доверие к Усенгу почти безгранично, однако доказательства, которые представил Иека, должны помочь.

– Что ещё ты можешь мне сказать? – спросила Ариэль. – Скорее всего, это Усенгу провоцировал напряжённость среди жителей, сеял раздор в королевствах, чтобы претендовать на трон Тритона. У него много преданных существ, и, учитывая, сколько лжи говорят о короле, они могут быть готовы на всё, чтобы помочь Усенгу.

Записка с требованием выкупа. Если это всё правда, то любой из последователей Усенгу мог отправить её. Возможно, именно поэтому эта записка завела расследование короля в тупик. Усенгу был везде, и в то же время его нигде не было. Он зря не марал плавники.

– Я подозреваю, что он раскрыл кому-то наш секрет, потому что я слышал шёпот о том, что к русалкам в Чейне относятся всё враждебнее. Многим из моего вида не по нутру наш союз, – сказал Иека. – Они думают о принцессе Мале как о какой-то королевской особе, не заботящейся о простых морских жителях. Полагаю, они считают, что она обманула меня, вынудив к этому вопиющему пренебрежению правилами. А русалки считают, что я манипулировал Малой.

В голове Ариэль бушевал настоящий шторм. Но наконец-то она могла ясно видеть ситуацию. Если то, что сказал Иека, правда, то Усенгу разжигал недовольство короля и изображал всем вокруг русалок склочными и склонными к манипуляции. И, конечно, океан был готов поверить в такое – взять хотя бы то, как король Тритон изолировал морских чудовищ от остального общества. Это была катастрофа, и отец Ариэль также был в ней повинен.

Гнев, который начал просыпаться в юной принцессе ещё несколько дней назад, вспыхнул с новой силой. Отец годами насмехался над морскими чудовищами, и это формировало представления о них у сестёр и всего двора. Мало-помалу разрушило доверие – к морским чудовищам перестали относиться уважительно и судить их по поступкам. Даже Ариэль поддалась влиянию: как она испугалась встречи с Иекой или как удивилась, что Силиус и Толум вовсе не такие, какими она представляла себе чудовищ... Ариэль почувствовала тошноту. Презрение к морским чудовищам, идеи о превосходстве русалок распространялись как вирус. И теперь этот вирус был готов убить её сестру!

Кусочки мозаики встали на свои места. У Усенгу, безусловно, был доступ к защитной печати. Он мог путешествовать всюду, как и король, ведь он был правой рукой Тритона. Усенгу вполне мог разрушить барьер, чтобы подставить резидента. Теперь она вспомнила, что его не было рядом, когда Малу объявили пропавшей. Отец и его стражники собирали советы, на которых раньше неизменно присутствовал Усенгу, поэтому она и думала, что он тоже там. Но Ариэль не видела его собственными глазами. Отец как-то сказал: «Найди Усенгу». Теперь она всё поняла. Ариэль облокотилась на стену, чтобы не опуститься на дно. Усенгу... как она не замечала этого с самого начала?

– Мне так жаль, – сказала Ариэль.

Иека поднял голову, его глаза расширились от удивления.

– Подожди, ты мне веришь?

– Я не рада тому, что ты сказал, но я вижу, что ты честен, – Ариэль протянула руку, чтобы пожать чудовищу плавник. – Спасибо тебе за то, что доверился мне. Я не предам тебя.

– Мала была права. Ты очень похожа на королеву. Я не знал её лично, но Мала много рассказывала о ней. У тебя такое же доброе сердце и такой же пламенный, решительный дух.

Ариэль почувствовала, как по телу разлилось тепло. Она не знала свою мать, но слова Иеки словно приблизили её к ней, как будто частичка её души оживала в Ариэль. Могла бы она правда быть такой, как мама? Похоже, все так считают. В порыве эмоций Ариэль потянулась к запястьям, но это заставило её прийти в себя. Речь шла о том, чтобы найти Малу. Не о матери.

Но... может быть, всё и правда связано с мамой. По крайней мере, для Тамики так оно и было. Карина и Жемчужния тоже никак не могли помириться после случившегося. И Индире с Каспией было горько, но они отказывались признавать, что переживают не меньше остальных. А отец... он всегда был на нервах, хотя она ещё помнит его любящим и заботливым. А что касается самой Ариэль? Она пошла на всё возможное, чтобы найти Малу, безрассудно подвергая себя опасности. Её упрямое стремление не раз приводило её к краю бездны...

Может быть, я тоже стала такой из-за матери?

Ариэль сглотнула. Вопрос багром пронзил её сердце. Но сейчас она должна думать об Усенгу. У них оставалось меньше суток.

– Я запрошу аудиенцию у отца и официально предъявлю Усенгу обвинения, – сказала Ариэль. – Нужно внести поправки в договор между русалками и монстрами. Но пока я не уверена, как это сделать. Мне нужно будет подумать. Отец ужасно упрям, но в этом я – благодаря матери – его превзошла. – Она подмигнула, и Иека слабо улыбнулся.

– Чем я могу помочь? – спросил он.

– Пока оставайся здесь. Я не хочу, чтобы Усенгу догадался о чём-либо. Нам нужно, чтобы он считал, что его план всё ещё работает. Пусть думает, что ситуация под его контролем. Я возьму у тебя показания. Расскажи мне всё, что ты знаешь, и мы заверим их, чтобы отец знал, что это официально. У вас здесь есть рыба Нката?

– Да, да, конечно, – ответил Иека.

Отлично! Рыбы Нката натирали своим кожным жиром печати на свитках, чтобы закрепить их. Нката были очень упрямы. Их жир – это их гордость, и они не стали бы подтверждать чьи-то слова, не будь они правдой. Все знали об этом. Ариэль поняла, что нужно обо всём сообщить сёстрам. Но можно ли так рисковать? Возможно, разумнее было бы сказать им об этом лично. Лучшее, что она могла сделать сейчас, – это вернуться домой, и как можно скорее.