Танец судьбы - Люсинда Райли

Пока Анна с Джереми обсуждали, что они хотят слушать: «Спящую красавицу» или «Лебединое озеро», Мэри заметила решительный блеск в его глазах. Даже сейчас было заметно, каким этот молодой человек был до того, как его контузило на войне.

Анна ставила пластинку, и тут Джереми внезапно повернулся к Мэри и улыбнулся ей:

— В обмен на п-пальто.

И этот вопрос больше не поднимался.

После этого визита Джереми Лангдон стал постоянным гостем в квартире Мэри. Каждый день Анна встречала его у столба и приводила на чай. Мэри шила, а Джереми с Анной слушали музыку. Девочка кружилась по комнате, и в конце представления Джереми громко аплодировал. Когда Анна опускалась перед ним в изящном книксене, Мэри понимала, что она пытается вернуть то время, когда танцевала перед Лоуренсом Лайлом в гостиной Кэдоган-Хауса.

— Мэри, девочка очень хорошо танцует, — сказал однажды Джереми, когда она провожала его.

— Ты считаешь? Она очень целеустремленная, как мне кажется.

— И т-талантливая, — кивнул он. — До войны я видел лучших т-танцовщиц. Она может стать такой, как они. Д-до свидания, Мэри.

— А где ты сегодня будешь ужинать? — вдруг спросила Мэри. — Ты выглядишь так, как будто уже давно нормально не ел. У меня в духовке мясо, которого хватит на всех.

— Джереми, пожалуйста, останься! — уговаривала его

Анна.

— В-вы очень добры, но я не хочу м-мешать.

— Джереми совсем не мешает, правда, Мэри?

— Нет. Джереми, мы всегда тебе рады, — улыбнулась она.

19

Джереми стал проводить все больше времени в квартире Мэри и Анны, и вскоре фонарный столб лишился старого друга. Каждый раз он приносил что-нибудь с собой: шоколадку для Анны или свежую рыбу, которую Мэри готовила на ужин. По мере того как Джереми обретал уверенность в себе, его речь становилась все более гладкой. Благодаря мягкой поддержке со стороны женщины и ребенка, общение давалось ему все легче. Шли недели, и Мэри стала замечать, что его тонкие черты уже не кажутся такими заостренными — возможно, этому способствовали большие порции, которые Мэри накладывала в его тарелку на ужин, а руки Джереми все увереннее управлялись с ножом и вилкой. Иногда Мэри замечала у него проблески чувства юмора и чувствовала, что он не просто хорошо образован, но и обладает незаурядным умом. Доброта, мягкость и внимательность Джереми, особенно по отношению к Анне, с каждым днем все больше располагали Мэри к нему. А когда Джереми немного восстановил здоровье, и из его бездонных зеленых глаз исчезло затравленное выражение, Мэри поняла, что он очень привлекателен внешне.

Однажды вечером, укладывая Анну спать, Мэри размышляла о том, что с появлением в их жизни Джереми девочка тоже расцвела.

— Мэри, я так счастлива, — вздохнула она, откинувшись на подушку.

— Я очень этому рада, дорогая.

— Да... — пробормотала Анна. — Ты, я и Джереми — мы как будто настоящая с-семья, правда?

— Да, наверное. А теперь закрывай глазки и постарайся уснуть.

Мэри вышла из спальни девочки и, вернувшись к швейной машинке, поняла, что не может сосредоточиться. Она выглянула из окна — у фонарного столба никого не было. Теперь, выйдя от них, Джереми практически никогда не останавливался там. Мэри по-прежнему знала о нем очень мало. И не было никакой гарантии, что однажды он не исчезнет из их жизни навсегда. От мысли, что Анна снова потеряет человека, к которому так привязалась, у Мэри закружилась голова.

Но ведь и она сама...

У Мэри заколотилось сердце, когда она осознала, что не только Анна не сможет прожить без их нового друга. В Джереми было нечто, заставлявшее вспомнить о последней встрече с Шоном. Ей так же хотелось защитить Джереми, как своего жениха. И он так же притягивал ее...

Мэри мысленно одернула себя. Нужно немедленно положить конец этому вздору. Она — сирота из Ирландии, так и оставшаяся незамужней, в прошлом — прислуга в богатом доме. А Джереми Лангдон — настоящий джентльмен. Он просто их друг, человек, переживший страшную трагедию, которому она сочувствует. Так все и должно оставаться.

Несколько дней спустя в дверь постучали. Мэри очень удивилась — Анна была в балетном классе, и клиентов она не ждала — и, подойдя к двери, открыла ее.

— Джереми, — изумленно произнесла она. Обычно его

приводила Анна, сам он еще ни разу не заходил. — Я... С гобой все в порядке?

— Н-нет.

Он был бледный как мертвец. По выражению его глаз Мэри поняла: что-то случилось.

— Заходи. Анна еще не вернулась. Но мы можем выпить чая, пока будем ее ждать.

— Я хочу п-поговорить с тобой. Без Анны.

— Хорошо, ты пока располагайся тут, а я заварю чай.

— Н-нет! Я хочу п-поговорить, а не п-пить чай.

Мэри заметила, что Джереми заикается гораздо сильнее, чем обычно в последнее время. Она проводила гостя в гостиную и усадила в его любимое кресло.

— Джереми, ты уверен, что ничего не хочешь? — спросила Мэри и, взяв стул, устроилась напротив него.

— Моя к-крестная умерла вчера вечером.

— О, Джереми, дорогой, мне так жаль.

— Я... — Джереми приложил трясущуюся руку ко лбу. Слезы хлынули у него из глаз. — П-прости, — сказал он. — Единственный человек, к-который... — он поперхнулся, — и заботился обо мне. Любил меня. К-как же мне теперь быть?

В отчаянии он втянул голову в плечи. Мэри была не в состоянии видеть его страдания и сделала единственное, что могла, — наклонилась к нему и обняла.

— Вот так, — шептала она, баюкая его, словно ребенка, н поглаживая его мягкие волосы. — Поплачь, в этом нет ничего дурного.

Джереми продолжал всхлипывать, и Мэри крепче обняла его.

— Джереми, я рядом с тобой, и Анна тоже. Ты дорог нам обеим.

Он перевел на Мэри взгляд, полный боли.

— Д-дорог вам? Я, п-полная развалина? Но почему?

— Потому что ты хороший, добрый человек. И не виноват в том, что случилось с тобой на фронте. Это ведь не изменило твоей души, верно?

Джереми так низко опустил голову, что Мэри пришлось сесть на пол, чтобы увидеть его лицо. Он прижался к ее плечу.

— Мои родители т-так не считают. Им п-противно видеть, во что я превратился. Они стыдятся меня и х-хотят спрятать от чужих глаз.

— Пресвятая Богородица! — Мэри в ужасе содрогнулась. — Мне так жаль, что тебе пришлось пережить такое. Но я уверена: ты ничуть не изменился и по-прежнему такой же, каким был всегда. И еще, Джереми, ты всегда должен помнить вот что: война — жуткое испытание для вас, мужчин. Мы ведь даже не подозреваем, что вам пришлось пережить ради нашей свободы.

— Т-ты так думаешь?

— Я это знаю! — Мэри почувствовала, что ее плечо намокло от слез Джереми. — У меня был... один человек, он воевал долгие годы. И погиб в самом конце войны, так и не дождавшись победы.

После этих слов Джереми поднял голову и посмотрел Мэри прямо в глаза.

— Ты п-потеряла любимого?

— Жениха. И вместе с ним — все мечты о жизни, которую мы хотели построить вместе.

— Мэри, я считаю, что т-ты — ангел. То, к-какты заботишься об Анне и обо мне... Слушаешь наши жалобы, а оказывается — сама пережила такую п-потерю. Ты тоже п-пострадала от этой чертовой войны, Мэри! — Джереми убрал ее ладони со своих плеч и задержал в руках. — Я уже какое-то время размышляю над этим. И я п-понял, что люблю т-тебя. Я тебя люблю. — Джереми пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы повторить эту фразу, не заикаясь.

Возникла пауза, Мэри смотрела в глаза Джереми. Здравый смысл, присущий ей от природы, и прагматизм заставили сомневаться в его словах. Он переживал очень тяжелый момент и нуждался в поддержке. Не стоило сейчас полностью верить ему.

— Джереми, тебе сейчас плохо. Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ты ведь пережил сильное потрясение и...

— Н-нет, дело не в этом. Ты такая к-красивая и добрая. Я п-полюбил тебя в тот момент, когда ты протянула мне пальто. С тех пор я приходил к столбу не для того, чтобы вспоминать свою любимую, которая погибла. Я хотел увидеть тебя.

— Джереми, пожалуйста, перестань! — в отчаянии произнесла Мэри.

— Это п-правда. Я наблюдал за Анной, знал, что она твоя д-дочь, говорил с ней, чтобы п-получить шанс поближе познакомиться с тобой. И сегодня, когда я п-потерял единственного человека, который заботился обо мне, я не мог не с-сказать о своих чувствах. Жизнь так коротка!

Мэри смотрела в его глаза, полные слез, в изумлении не только оттого, что Джереми признался в любви — в любви к ней! Он смог произнести все это на одном дыхании!

— Что ж, Джереми, мне очень приятно! Но, честно говоря, мне кажется, ты еще не окончательно оправился от потрясения.

— Мэри, — произнес Джереми. Слезы уже высохли, и его взгляд смягчился. — Я п-понимаю, мы оба — и ты, и я — знаем, что такое боль. И я никогда не стал бы играть твоими чувствами. И сам не стал бы заблуждаться. Вероятно, ты п-просто ничего не чувствуешь по отношению ко мне.