Фактор превосходства - Алекс Орлов

– По три сотни, – отозвался Тони. – Можем и больше, если бегать не нужно.

– М-да, красота да и только. Тут столько всяких навесных приспособлений, что я даже названия их не знаю.

«А тебе и не нужно», – мысленно ответил Тони.

Заметив на столе ручное оружие, майор Броут оставил комплексы и подошел ближе.

– Это что же, ваше личное оружие? – спросил он, глядя на пару одиннадцатимиллиметровых пистолетов-пулеметов. Это было усовершенствованное штатное оружие дифтских подразделений «антиабордаж», Джим с Тони приспособили их для собственных нужд еще при полковнике Фарковском.

Поменяли стволы на более живучие, изменили пусковую электронику и заказали специальный боекомплект. Вместо обычных болванок, применение которых на борту корабля было безопасно, они получили патроны с активными бронебойными пулями, разогревавшимися при попадании в цель до десятков тысяч градусов. Даже на броне танков и тяжелых роботов такие заряды оставляли глубокие выбоины.

– Я плохо представляю себе, в каких условиях оно может применяться. Все же пушки, по-моему, эффективнее.

– Эффективнее, – согласился Джим и покосился на прикрытое жалюзи окно, прикидывая, выдержит ли оно ударную волну.

– Так зачем же вы держите его при себе?

– На тот случай, если придется сбросить броню и действовать безо всякого плана.

– Нет, на этот раз все будет согласно плану, в этом я уверен. Дифты ослаблены, мы сбросим вас на планету, вы пробежите по скрытым от посторонних глаз маршрутам, соберете информацию, вас снова подхватят и все… А вот это гранаты, правильно? Я слышал, что такие бывают – с механическим взрывателем. Но подрыв радиосигналом мне нравится больше.

– А еще лучше мыслепосылом, да? – усмехнулся Тони. Он стоял у плитки и следил за тем, как быстро вода набирает оранжевую краску.

– Да, это вообще идеальные условия. В механическую же схему вмешаться уже нельзя.

– Вот именно, сэр, если я дернул кольцо и бросил гранату, она обязательно взорвется на позициях противника, и никакой перехват управляющего сигнала мне не страшен, – добавил Джим.

– Тут я с вами согласен, капитан. Взлом системы управления такой гранате не грозит. А это что, виброскар?

– Нет, обычный нож.

– Но какой от него толк? Виброскаром можно пробить тыловое бронирование тяжелого робота, а ножом нет.

– Зато виброскаром нельзя срезать молодое дерево, чтобы устроить себе убежище. Нельзя выкопать из земли съедобные клубни и разделать пойманную змею.

– Фу, какие вы гадости говорите… – Майора передернуло. – Ладно, пойду извещать других, хотя, признаться, мне нравится проводить с вами время. От вас узнаешь много интересного.

Майор ушел, и напарники остались одни.

– Интересно ему, – сказал Джим. – А сам небось уже отчет составил.

– Ясное дело, он ведь на работе. Открывай туалет, пора воду сливать.

51

Включив подачу, лейтенант Триш с беспокойством прислушался к работе электродвигателя – в его шуме стали проскальзывать подозрительные хрипы. По правде говоря, лейтенанта это не удивило, ведь отряд кирасиров погружался в грунт до двадцати раз за день, и если тяжелые «баубуры»-гиганты могли заглубляться на десять метров и были рассчитаны на большие нагрузки, то механизмы легких кирасиров на столь жесткую эксплуатацию рассчитаны не были.

Уже на третий день пребывания в лесах Лесгафта лейтенант Триш приказал легким кирасирам не зарываться глубже полутора метров, при максимально допустимых четырех. Таким образом он рассчитывал сберечь ресурс оборудования и оказался прав, ведь отряд находился в лесах уже вторую неделю.

Поначалу штаб обещал снять их с позиции через неделю, когда пришел срок, сказали – еще три дня, но теперь уже Триш был уверен, что никакой эвакуации не будет. Их оставили драться до последнего, и он к этому был готов. В решимости сержанта Ваккумера лейтенант тоже не сомневался, а остальные и вовсе были роботами.

Сорок кирасиров и двенадцать «баубуров» – подразделение среднего и глубокого укрытия, или «граундеры», как их называли канкурты.

Но это было две недели назад. Две недели ежедневных обстрелов объектов противника и две недели ответных штурмовых ударов авиации, в особенности дискорам с их злыми пушками.

Они зависали над кронами серебристых папоротников, выискивали воронки и начинали гвоздить по ним сверху. Полтора метра грунта не всегда спасали. Случалось, снаряды пушек настигали кирасиров в глубине, и тогда все заканчивалось подрывом боезапаса либо тихой гибелью очередного солдата. Он переставал отзываться на тестовые сигналы и больше не появлялся на поверхности, навсегда оставаясь в подземном убежище.

«Баубуры» прятались значительно глубже, но и на них находились всепроникающие управляемые бомбы системы «гликоль». Их сбрасывали со штурмовиков в воронки, остававшиеся на месте погружения «баубуров». В таких случаях от цели не оставалось ничего, кроме перемешанной с грунтом металлической стружки.

Лейтенант достиг поверхности, створки распахнулись и сложились за спиной в ангар-ранец. Винт подачи поработал еще немного, чтобы лейтенант смог сделать шаг, а затем подогнулся и тоже убрался в ранец, сделав его вдвое тяжелее. Впрочем, таскать оборудование лейтенант уже привык, а последние две недели очень этому поспособствовали.

Неподалеку, между корнями папоротника, на поверхность вышел кокон сержанта Ваккумера. Свернув створки, сержант повернул к лейтенанту красное, припорошенное глиной лицо. Герметичность створок со временем нарушалась, и теперь при каждом погружении им с лейтенантом приходилось глотнуть пыли. Однако помимо землеройного оборудования сержанту Ваккумеру приходилось таскать на себе еще и блок связи – огромный прибор, позволявший связываться с командованием на большом расстоянии.

Дождавшись, когда сложится ходовой винт, сержант подошел к лейтенанту. Он был на полторы головы выше Триша, хотя рядом со штатными кирасирами выглядел куда скромнее.

Те были выше сержанта еще сантиметров на двадцать, зато на фоне «баубуров» казались малыми детьми, ведь они достигали четырех метров в высоту и двух тонн веса, а внешне напоминали жуков. «Баубуры» носили под крылышками стодвадцатимиллиметровые минометы с кулисной подачей, рассчитанной на пятьдесят четыре мины.

В качестве второго оружия эти гиганты располагали тридцатимиллиметровым гранатометом с двумя сотнями гранат. На крайний случай. Бронированные «крылышки» этих гигантов надежно защищали приводные механизмы, генераторы и батареи, вот почему за время пребывания в лесах Лесгафта «баубуры» потеряли всего четыре единицы, тогда как из сорока кирасиров до последней переклички дожили всего четырнадцать, включая сержанта Ваккумера и лейтенанта Триша.

– Опа, кажется, новое сообщение! – сообщил сержант, весь превращаясь в слух, чтобы выловить из радиоболтовни и помех нужную информацию.

– Что там? – нетерпеливо спросил лейтенант. – Что сообщают?

Несмотря на решимость сражаться до конца, он все еще лелеял надежду, что их все же эвакуируют на большом и надежном корабле.

– Нет, это не сообщение…

Сержант крепче прижал к голове массивные наушники.

– Это перехват…

– Ну и что там? – настаивал лейтенант, чувствуя, как вибрирует грунт от выходящих на поверхность «баубуров».

– Плохие новости, командир, – хрипло произнес сержант и мазнул по взмокшему лицу грязной перчаткой. – Канкурты вызвали орбитальные бомбардировщики. Две штуки. Будут бить тяжелыми зарядами.

– Насколько тяжелыми?

– Сказали, четыре единицы. Учитывая грузоподъемность орбитального бомбера, это «эрэсы». Либо четырехсотые, либо даже девятьсот двадцатые.

– Да не может такого быть! – воскликнул лейтенант. – Куда тут девятьсот двадцатые бросать, ведь форт совсем рядом?

Тем временем кирасиры и «баубуры» продолжали подниматься на поверхность и рассредоточиваться по округе. Им были незнакомы сомнения и переживания. Определяющим для них являлись ресурс механизмов и заряд батареи.

– Значит, форт надеются сохранить, сэр.

– Вот что, Ваккумер, давай поработай штурманом, посчитай примерное время удара. Это для нас сейчас очень важно.

– Да уж понимаю, сэр. Возьму за исходное время отклика бомберов на запрос.

– Давай, займись. А я пока пройдусь, посмотрю, все ли наши вышли.

Лейтенант включил ослабленный сигнал переклички и двинулся на показания пеленгатора, на ходу проверяя наличие своих бойцов.

Золотистая сороконожка полуметровой длины соскользнула с папоротника и щелкнула жвалами рядом с рукой Триша, однако он ее даже не заметил. Его отряду грозила куда более грозная опасность – полное уничтожение. Канкуртам надоели беспокойные дифты, и они решились на крайние меры. После удара здесь должен остаться только большой кратер, и даже если кого-то не вырвет из земли взрывной волной, смещения слоев грунта размажут беднягу, не вынося на поверхность.