Влада и маг-убийца - Саша Готти

– Между прочим, я говорил про Вандера Францевича Венго, – гневно фыркнул завхоз. – И к вашему никчемному сведению, он до сих пор работает в Носфероне, только удаленно. Так вот, он таких как вы называл «эго минор» – горемычник, самый паршивый вид домовых… Всех доводит своими истериками!

Влада, не веря своим ушам, готова была рассмеяться. Она прекрасно помнила сцену, когда ее дед ругался с Фобосом Карловичем, который когда-то сам обожал предсказывать беды и несчастья. Теперь же, когда Фобос Карлович столкнулся с кем-то еще более истеричным, чем он сам, он вдруг резко изменился, будто увидев себя со стороны.

– Злорадствуйте, старый глупец, а Денис мне – родная кровь, хоть и связался с плохой компанией! – закончил свою речь завхоз.

– А что будет с Диней? – вмешалась Влада.

– Теперь ничего хорошего, – махнул рукой Фобос Карлович. – Он попадет в Кольцо, на исправительные вечные работы. Это ужасная участь! – Домовой достал из кармана платок и оглушительно высморкался.

– Погодите… Как?! Дине сотрут личность и память?! – расстроилась Влада. – Должен же быть выход. Диня не такой уж и плохой, он просто дурачок.

– Есть только один выход, – Фобос Карлович помолчал. – Если его отправят на вечные домашние работы к кому-то из светлых магов. Тогда он останется сам собой, но ему нельзя будет покидать пределы дома и ходить по земле. Только вот кому из магов он нужен?..

Повисла напряженная пауза. Завхоз прикладывал платок к глазам, вздыхая и качая головой.

– Вообще-то мой дед – маг, да и я наполовину… Мы могли бы пригласить Диню и поручиться за него, – предложила Влада.

Фобос Карлович поднял на нее глаза, в которых скользило удивленное изумление.

– Вы серьезно? Вы готовы вечно терпеть моего Дениса?!

– А что такого, – Влада пожала плечами. – Я уверена, что мой дед обязательно согласится.

– Это… было бы приемлемо, – выдавил из себя домовой, который просто не в силах был произнести что-то более позитивное. – Если так, то я сообщу в Департамент о вашем решении. А они, стало быть, пришлют письмо для подтверждения.

– Огнева-то у нас – ангелочек! – воскликнула Синицина-лайт. – Слушайте, это же тема! Это же интересно – семья светлых спасает домового от расправы светляков! Сюжет, а?!

– Это тренд! – подхватила Муся Клопова. – Так, объявляю предзаказ сувенирки с девизом «Спасение домового Ливченко»! Оптом – скидки! Тренд сезона!

– Да ну вас обеих с вашими трендами… – Влада дернула плечами и зашагала к выходу из Универа.

Толпа собравшихся стала обсуждать, как будет беситься Магиструм, а Буян Бухтоярович снова начал кричать на завхоза. И вскоре оба, уже, скорее, из любви к искусству, заорали друг на друга, наслаждаясь громким эхом своих воплей в гулком вестибюле Носферона.

На выходе из зловоротни, где громоздились ларьки, Владу догнал Гильс, и оба остановились у ларька консорциума «Клоповы», филиал которого торговал здесь товарами для вурдалаков. Влада долго выбирала апельсины подходящей степени заплесневения. Один из многочисленных Муськиных братцев долго вытался втюхать Владе целый контейнер в кредит, пока она не пригрозила, что сейчас уйдет. В конце концов слегка расстроенный домовенок погрузил в специально загрязненный и мятый полиэтиленовый пакет с надписью «GRIAZZ» два килограмма мягкого, покрытого сине-зеленой корочкой того, что полгода назад могло называться апельсинами. Гильс потребовал, чтобы пакет герметично упаковали в еще один, чистый, но за это домовенок содрал с них еще целых тридцать рублей.

Выскочив из зловоротни, они пешком добрались до метро «Кузнецкий Мост», спустились по эскалатору на перрон и долго ехали в вагоне, благоухая испорченными апельсинами, которые не слишком добросовестно упаковал концерн «CLOPOFF». Пассажиры вагона косились по сторонам, принюхиваясь и поглядывая друг на друга с нехорошими подозрениями.

Горяевы жили в Чертаново, в страшненькой замызганной «хрущевке». Влада и Гильс долго искали, в каком из подъездов находится нужная квартира на первом этаже, пока не нырнули в самый темный, вонючий и грязный из всех возможных. Владе уже хотелось убежать обратно, и, если бы рядом не было Гильса, она бы так и сделала.

Нет уж, надо разобраться и выяснить, откуда мама Феди знает про их семью! Это как поход в какую-нибудь пещеру с монстрами за артефактом. Надо себя перебороть.

Влада с трудом, почти вслух, уговорила себя позвонить в квартиру Горяевых. Из-за дверей раздавалось немелодичное пение и простуженная ругань.

Дверь, как показалось Владе, открыло стадо тараканов. И пока торопливые шажки разбегающихся ножек не затихли в недрах покосившихся антресолей, ребята не решились зайти внутрь. В тесной и полутемной прихожей громоздилась подернутая плесенью допотопная мебель, устланная поеденными молью салфеточками.

– Пдоходите-пдоходите! – раздался простуженный голосок из кухни.

Мамуля Горяева – тощенькая вурдалачка в застиранном халате с ромашками, балансируя на скрипучей табуретке, развешивала белье под потолком. Федька сидел с ногами в кресле и поедал поганки из кастрюли с прошлогодними пельменями, чавкая и радостно ухмыляясь.

Увидав вошедших, вурдалачка страшно удивилась, заморгав глубоко запавшими малюсенькими глазками и покачиваясь на табуретке. Наверняка этот дом не был избалован гостями.

– Кдо к дам пдише-е-ел! – Мамаша Федьки так разулыбалась, что Владе стало стыдно за свои мысли по поводу свинарника. – Это де сам Дильсик и Вдадочка… я сдолько пдо вас сдышала!

– Драсте, – хмуро выдавил из себя Муранов, стараясь не дышать.

– Вы слышали про меня? – дружелюбно переспросила Влада. И отступила при этом на шаг назад. Лучше бы мама Федьки не улыбалась или, по крайней мере, вставила себе зубы. Или поменяла голову, или…

– Гы-гы-ы… – расцвела вурдалачка, сопя простуженным носом. – Кодечно! Вы же Федечкины кумиды! Дильсик же так пдекдасно дедется, а Вдадочка такая кдасависа… только потедядя содце!

– Она хотела сказать – ты красавица и потеряла солнце, – тихо подсказал Гильс.

– Ой ты, гой ты люли-и-и-и! – затянул песню Федька, но тут же получил от матери хлесткий удар полотенцем по шее. В воздух взметнулось облако зеленоватой плесени, Влада уткнула нос в ворот свитера, чтобы не дышать, а Гильс брезгливо отвернулся.

– Садидесь-садидесь, – гостеприимно зазывала вурдалачка, стряхивая с застеленного клеенкой кухонного стола серые поганки в кокетливых юбочках. – Может, чайку? Чайный гдиб о-о-очень подезный…

– Нет, спасибо! – твердо и хором отозвались Влада и Гильс, с ужасом глядя на трехлитровую банку с мутно-желтой водой, в которой плавало нечто, похожее на косматую немытую медузу.

– Мне передавали ваш вопрос, – Влада начала издалека. – Когда вы приполза… то есть приходили в Университет, вы спросили про меня, помните? Про какое-то солнце, которое я потеряла.

– Какое содце?.. – задумалась вурдалачка. – До сдабое содце. Зелтое. Кдыша еще пдотекада… кдыша…

– Мам, запиши меня в музыкальную школу, – заныл Федя, облизав пальцы. – Хоцца в хоре петь, так клево… Давай запиши, а?

– Не мамкай, – гневно рявкнула Федькина мамаша. – Зацепидо же светяками, тепедь бучайся с дим!

– Закончу музыкалку, пойду в певцы, – уверенно произнес Федя, закусывая найденной на полу гнилой коркой от арбуза. – Дава-а-а-ай…

– Хвадит! – возмутилась мать. – Да чдо же за напасдь-то, а? Что же изведги эти, из… этого, как его… Мадиуса… что ребедка так покадечило?! – Вурдалачка подперла локтем подбородок, глаза ее затуманились. – А когда-то мы дюди быди… Ведь быди же… Помдю вдемя…

– Дюди? – Влада увидела, что Гильс беззвучно смеется.

– Люди, она сказала «люди», – тихо перевел вампир слова Федькиной мамаши.

– Вы помните, как были людьми? – продолжила расспрашивать Влада. Если вурдалачка не в состоянии была объяснить, что за солнце потеряла Влада, то надо хотя бы попытаться заставить ее вспомнить свое прошлое. – А давно это было, вы помните?

– Как же не помдить, – мать Федьки очнулась и откинулась на стуле. – Из-за тодо, домоводо пдоклядого, мы и не дюди тепедь. – Она громко высморкалась в грязный передник. – Дасморк под земдей подцепида… Зимой хододно ползать, а концы немаденькие… Кдыша пдотекада… я ему говодила – содце… а он мне – не упаду…

– Так давно это было, когда вы были людьми? – повторила Влада свой вопрос, видя, что вурдалачка отвлеклась и потеряла нить разговора.

– Да недавдо… – закивала та. – Недавдо… Сидеди в доме, не тдогади дикого… Потом как гдомыхнет гдом!!! Молдия в дом попада, сдихия вод… Вам, учедым-то, виднее… Домовой вот еще, как темдеть начидало, пдедупреждал, помдю. Да кто ж его посдушает? Он всегда пдохое предсказывал… Все вдемя твердил, что кодец сведа будет, а самое стдашное – кудятник сгоред, кто ж ему ведил? Говодила ему – содце, беда будет! Мы подумади, что шутки гдупые… Вот дуд пни… – Вдруг мама Феди ткнула грязным ногтем в висящий на стене кусок обгорелого картона.