Оковы страсти - Джозефина Кэрсон

О, Боже Праведный, подумала Линда, он что-то заподозрил! Он расставил ей ловушку, и она тут же в нее попалась.

Бадави резко повернулся к ней, внимательно следя за ее реакцией.

— Да, — медленно повторил он, — что в вас есть такого, что заставило его из всех женщин выбрать именно вас?

Линда тщетно старалась не покраснеть.

— Такие вещи никто не может объяснить. — Она сделала беспомощный жест рукой. — Вы согласны?

— Не согласен, — наседал Бадави. Его взгляд стал еще настойчивей. — Такие вещи можно объяснить. И очень легко.

Сейчас что-то произойдет, подумала она в отчаянии. Сейчас он скажет мне, что игра окончена и что мы так низко пали, что не достойны даже презрения.

— Я могу объяснить вам это, — сказала Бадави, как бы проникая ей в душу своим пронзительным взглядом. Он прищурил глаза и глубокомысленно покачал головой. — Он женился на вас по одной причине. Главной причине.

Она чуть не вздрогнула.

— И какой же?

— Он женился на вас из-за вашей силы, — торжествующе сказал он. — Да, да! Это правда, что вы молоды, умны, красивы, очаровательны и так далее. Но главным вашим достоинством является ваша сила. Я вижу, как вы излучаете ее всякий раз, когда около вас ваш сын. Ваша любовь, миссис Хьюстон, это крепость, которой хочется завладеть.

Внезапно черные точки закружились у нее перед глазами, словно рой пчел. Неужели я упаду в обморок от радости? — подумала она.

— Но я должен предупредить вас, — наклонился к ней Бадави. — Нельзя быть слишком сильной. Нельзя слишком оберегать и охранять ребенка. Этим можно навредить ему. Но от этого есть одно средство. И оно в ваших руках.

— В моих? — Линда с трудом сглотнула.

Он хитровато опустил одну из своих седых бровей.

— Вы должны немедленно завести еще одного ребенка. Да! И не смотрите на меня так удивленно, миссис Хьюстон. У вас есть один красивый ребенок, почему бы не родить еще одного? И еще одного? Вы с мужем молоды, обеспечены, без ума друг от друга. У вас есть этот чудесный дом. Заполните его детьми! Эх, мои деньги ничто по сравнению с тем сокровищем, которым для меня являются мои дети.

У Линды запылали щеки, а черные точки продолжали свою дурацкую пляску у нее перед глазами.

Он сжал ей руку.

— Кто знает? — подмигнул он. — Может, вы уже зачали ребенка и даже не подозреваете об этом? А? Я вот что вам скажу — я собираюсь передать вашему мужу свой бизнес, а вы должны мне пообещать, что, когда у вас с ним родится сын, то вы назовете его в мою честь — Фейсал Фингал Вафа Мохаммед Бадави Хьюстон. Не правда ли, это имя хорошо звучит?

— Да, — согласилась совершенно ошеломленная Линда.

Это имя продолжало звучать у нее в голове, как какая-то бессмысленная мантра, как музыка какого-то прекрасного и абсолютного безумия.

— Пребывание в вашем доме доставило мне огромное удовольствие, миссис Хьюстон.

Он взял ее руку и поцеловал. При этом его усы пощекотали ей пальцы. И посмотрел на нее с надеждой в глазах.

— Я скоро уеду и, возможно, больше не увижу вас. Но в случае, если очаровательная миссис Голдман снова появится у вас, скажите ей, что Бадави — ее покорный слуга и наипреданнейший обожатель. Какой бы мы могли быть парой! Почти такой же пылкой, как вы с мистером Хьюстоном.

11

— Грэг! — закричал Томми, когда тот вечером появился в дверях их комнаты. — Мы идем посмотреть на Муча. Мама беспокоится, что он стал слишком далеко ходить от дома. Хочешь пойти с нами?

Грэг приподнял мальчика и посадил к себе на плечи.

— Не могу. Я уезжаю, но провожу вас до сада. Я хочу поговорить с твоей мамой. О'кей?

Томми сразу погрустнел.

— Уезжаешь? А куда?

— Далеко. В Монреаль, Израиль, Берлин. Ты когда-нибудь слышал о таких местах?

— Да, — сказал Томми голосом, полным разочарования. Бозо вспрыгнул на спинку одного из зеленых кресел и замяукал, требуя к себе внимания. Что бы ни происходило вокруг, он всегда хотел принять участие в этом.

Грэг улыбнулся, глядя на него.

— А, старина Бозо, клоунская мордашка. Ты тоже хочешь прокатиться до сада? Можешь сесть мне на голову.

Мальчик засмеялся.

— Он не сможет усидеть у тебя на голове. Он же станет падать и сразу вцепится в тебя своими когтями.

— Ой, как страшно, — Грэг смешно изобразил испуг. — Ты, пожалуй, прав. Пусть лучше идет за нами. Пошли, Бозо. Ты сможешь отогнать Муча, если он появится здесь. Мама, вы тоже пошли.

Линда нехотя последовала за Грэгом, шагавшим с Томми на плечах, и Бозо, бегущим у его ног.

Грэг был босым, в обтрепанных сильнее, чем обычно, шортах и в одной из своих кричащих гавайских рубах. На этот раз она была розовой с рисунком из желтых ананасов.

Он шел впереди, и она не могла не отметить, какими широкими были у него спина и плечи, какой уверенной была его походка. Спускаясь по лестнице, он напевал песенку о пиратском корабле с черными парусами и золотыми поручнями под названием «Сникерсни».

Бозо прыгал по ступенькам сзади него как бы в такт мелодии. Линда медленно спускалась, держась за перила рукой. Неужели он не слышал ничего из того, что она говорила ему прошлой ночью? Вот он идет, словно бессовестный волшебник, заколдовавший Томми. И Томми, бедный, ничего не ведающий Томми, прямо сияет от восторга, что этот человек снова уделил ему кроху своего внимания.

Грэг дошел до гостиной, весело напевая и забавно пританцовывая, отчего Томми заливался громким смехом. Этот смех подтолкнул Грэга на более смелый танец. Миссис Фултон, которая в это время вносила в комнату вазу с цветами, остановилась пораженная.

— Добрый вечер, миссис Фултон, — сказал Грэг с подчеркнутой вежливостью. — Не обращайте на нас внимания. Мы исполняем танец «Сникерсни». Все пираты его танцуют.

Он продолжил свое хриплое пение, протанцевал один раз вокруг экономки и вышел на патио. Бозо же остался в гостиной, с подозрением разглядывая миссис Фултон. Затем поднял свой пятнистый нос, что-то унюхал и бросился к двери.

— Ну и ну, — проворчала миссис Фултон. — Никогда не встречала такого странного человека. И кот-то у него странный. А уж эти рубахи!

Как это ни удивительно, но Линда почувствовала себя уязвленной. Ей захотелось почему-то заступиться за Грэга. Она подобрала с пола Бозо и прижала его к груди.

— Это настоящие гавайские рубашки, — сказала она. — Очень ценные коллекционные вещи.

Почему я защищаю его? Линда с испугом поняла, что у нее вдруг сжало горло. Ей хотелось, чтобы ее сын был счастлив, а именно Грэг делал его совершенно, счастливым. И если он уедет, то Томми будет ужасно тосковать о нем. И она поняла, что несмотря ни на что, ей тоже будет не хватать Грэга.