Жаркая ночь - Мишель Жеро

Она явно гордилась собой, равно как и телевизионщики, а Рик боролся с обуявшим его гневом, ломая голову над тем, что замыслил Декер и всю ли правду открыла ему Энни. Могла и не сказать. Она умела при необходимости что-то недоговорить, о чем-то умолчать.

После того как команда с телевидения отбыла восвояси, Энни вернулась в дом.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – открывая холодильник, спросила она Рика, стоявшего у нее за спиной.

– Конечно.

Она протянула ему банку с содовой, и взгляды их встретились. Энни поспешно отошла, и Рик почувствовал стеснение в груди.

– Энни, нам нужно поговорить.

– Я знаю.

– Твой солдат... Хадсон. Он похоронен на моей земле? Энни стояла в одном углу кухни, а Рик в другом, словно два боксера на ринге.

– Все возможно, – осторожно ответила она, взвешивая каждое слово. – Я не знаю, где он похоронен, клянусь тебе.

От ее уклончивого ответа у него все в душе перевернулось.

– Но ты так считаешь.

– Мне начинает так казаться.

Что ж, он дал ей возможность пооткровенничать, однако она ею не воспользовалась. Придется оставить эту тему и сделать то, что он решил. В несколько глотков прикончив содовую и чувствуя, как газированная вода устремилась в желудок, Рик со стуком поставил пустую банку на стол и схватил ключи.

– Куда ты собрался? – с тревогой спросила Энни, когда он был уже на пороге.

– В город, позже увидимся.

– Рик, подожди!

У входной двери он остановился. Он приказывал себе не останавливаться, однако ноги не послушались. Энни подошла, легонько коснулась рукой его спины, и Рик обернулся.

– Пожалуйста. – В глазах ее застыла мольба, и Рик выругал себя за то, что уходит от Энни, а самое главное, за то, что злится на нее. – Постарайся понять. Для меня это очень важно. Я хочу восстановить доброе имя Льюиса.

– Еще бы понять почему.

– Потому что этого требует справедливость! Как можно...

– Я знаю. Этого парня оболгали, я это понял. Но я никак не могу понять, почему он так много для тебя значит. Объясни мне, Энни.

Энни отступила в сторону.

– Потому что он мой родственник. Потому что, кроме меня, у него никого нет. Потому что Августина Хадсон искала своего сына тридцать лет, а я считаю, что во имя любви матери к сыну я обязана восстановить справедливость.

– Но это еще не все. Что это даст тебе самой? Как улучшит твою жизнь, Энни?

Глаза Энни потемнели сначала от боли, потом от гнева.

– Ты считаешь, что я воспылала страстью к мертвецу? Да как ты можешь так думать, Рик, после того, что между нами недавно произошло?

Взгляды их встретились.

Ну да, недавно произошло... А вернее, не произошло. Однако он твердо намерен сделать все, чтобы произошло, независимо от того, что Энни не хочет или не может сказать ему правду.

И все-таки кое-что никак не давало ему покоя.

– А почему ты никогда не рассказываешь мне ни о своей семье, ни о друзьях?

Энни, прищурившись, взглянула на него. Никакой боли в ее глазах уже не было, только злость.

– При желании ты можешь быть ужасно туп. А как ты сам думаешь?

– Не знаю. Знаю лишь, что этот Льюис очень много для тебя значит. И не в восстановлении справедливости тут дело, а в чем-то другом, но я никак не могу понять в чем. Но не беспокойся – делай свое дело. Я тебе мешать не буду.

– До тех пор, пока не затащишь меня в постель?

– А ты обо мне не очень-то высокого мнения, – тихонько заметил Рик.

– Равно как и ты обо мне, – отрезала Энни.

– Я пытаюсь быть с тобой предельно откровенным. С первого дня твоего приезда.

Щеки Энни окрасились ярким румянцем.

– А до того, как я приехала? Ты позвонил мне в последнюю минуту, чтобы сказать, что у тебя что-то там произошло и ты не можешь меня принять. Очень оригинально! Почему ты не хотел, чтобы я приезжала?

– Потому что я ценю мир и покой и боялся, что с твоим приездом вся моя размеренная жизнь полетит к черту. И оказался прав.

Не сказав больше ни слова, он захлопнул за собой дверь. Энни так и не вышла из дома, и разочарование, охватившее Рика, только ухудшило его настроение.

Поездка в город не заняла у него много времени. Он всегда водил машину на предельной скорости. Карен постоянно твердила, чтобы он ехал помедленнее... О Господи! Самое время вспомнить о своей бывшей жене! И Рик принялся размышлять об Энни, об их недавнем споре, о том, как она спросила, хочет ли он, чтобы она уехала.

При воспоминании об этом Рик едва не рассмеялся, хотя, признаться, ничего смешного в этом не видел. Энни наполнила его угрюмый дом солнечным светом и цветами, и отказаться от этого Рик пока не мог.

Какой же он все-таки дурак! Через несколько недель, а может быть, и дней, если после сегодняшних новостей появятся новые доказательства убийства этого ее солдатика, Энни исчезнет из его жизни и он снова останется один.

Жизнь войдет в прежнюю колею. Он снова станет тем самоуверенным и удачливым фермером, каким всегда себя считал. А может быть, и не таким самоуверенным, как прежде. Кто знает...

Когда Рик припарковался у магазина кормов, расположенного в нижней части города, он уже взял себя в руки.

В других городишках штата тоже были магазины, торговавшие кормами и сельскохозяйственным оборудованием, но Уорфилд был его родным городом. И если он не может войти в магазин Доу с высоко поднятой головой, то что на это сказал бы его отец? Магнуссонам был открыт у Доу кредит еще в те далекие времена, когда отца Рика не было на свете, и он, Рик, не сделал ничего такого, чтобы этот кредит закрыли.

Служащий магазина, один из приятелей Хизер, расставлял на полке карманные электрические фонарики. Подойдя к нему, Рик спросил:

– Декер у себя?

Мальчишка вытаращил глаза. Уорфилд – маленький город, и люди не скоро забывают то, что в нем происходит.

– Ага, – пробормотал паренек. – Как поживаете, мистер Магнуссон?

– Хорошо. Послушай, скажи Декеру, что мне нужно с ним поговорить.

На лице парня – Рик никак не мог припомнить, как его зовут, – отразились и волнение, и тревога.

– Одну минутку. Он у себя в кабинете.

Дожидаясь, Рик подошел к полке и взглянул на цены на корма. Они за последнее время выросли – не намного, Декер не такой дурак, чтобы взвинчивать их, но все же. Он знает, что делает. Погода с каждым днем становится все хуже и хуже, он, Рик, и другие фермеры поневоле прибегут к нему за товаром. И прости-прощай все его сбережения.

А может, и с несколькими бельгийцами придется проститься, если, конечно, он не обналичит чеки Энни. Пока что он не смог заставить себя это сделать. Глядя на эти чеки, Рик никак не мог избавиться от какого-то неприятного чувства, хотя прекрасно знал, что получил их совершенно справедливо.