Новеллы о вратаре - Леонид Горянов

Господин Мишель постарался. Для самого юного и самого важного на нашем континенте состязания он придумал очаровательный приз, несущий на себе следы глубокой древности,— кубок, отлитый из чистого серебра, напоминал по форме древнюю греческую амфору. В этом был символ. Дело в том, что незадолго до этого, производя раскопки в Греции, ученые нашли барельеф с изображением футболиста. И Шобмийон воспроизвел ее, эту находку, на одной из граней нового кубка, словно желая подчеркнуть долголетие и непреходящую прелесть игры, возраст которой мы почему-то исчисляем лишь жалкой сотней лет.

Кубок вышел и в самом деле прекрасным. Мишель Шобмийон смотрел на него и непрестанно повторял:

— Хотел бы я знать, кому достанется эта прелесть?

Но удовлетворить его любопытство преждевременно никто не мог. Семнадцать национальных сборных команд вели ожесточенный спор за право именоваться лучшей на континенте, где, согласно бытующей легенде, родилась и утвердилась эта прекрасная игра. Венгрия, Испания, Чехословакия, Португалия, Австрия, Франция… Если кто-нибудь взялся бы изучать футбольную историю, то обязательно увидел эти имена на страницах, повествующих о ее славе.

Два года длилось это волнующее состязание, наполнившее футбольную жизнь старого материка новым содержанием. Кипели страсти, сотни тысяч зрителей заполняли трибуны прославленных стадионов, чтобы стать свидетелями крушения признанных авторитетов и восхождения новых звезд.

И вот, наконец, из семнадцати одинаково достойных претендентов на европейскую футбольную корону осталось только двое. Остался один решающий матч. На него в числе других избранных гостей французская Федерация футбола пригласила господина Шобмийона. В те дни это был весьма ценный подарок: десятки тысяч людей не могли достать билет, дающий право посмотреть решающий поединок между сборными СССР и Югославии.

— Я обязательно приеду,— сказал этот неугомонный человек, которому уже более семидесяти лет.— Я очень хочу посмотреть русских. Я хорошо помню, как они приезжали к нам еще в двадцать шестом. Господи, какими только оскорбительными словами не называли их тогда наши «свободные» газеты. Теперь Париж стал совсем другим. Он знает истинную цену Советской России.

Наступило воскресенье 10 июля I960 года. Национальные сборные СССР и Югославии вышли на поле знаменитого стадиона «Парк де Пренс». Один из лучших арбитров мира англичанин Артур Эллис дал свисток, и началась борьба.

Мы еще вернемся к описанию этого волнующего спортивного события. Скажем лишь сразу: победила — для многих совершенно неожиданно — сборная Советского Союза.

Когда раздался финальный свисток, десятки тысяч парижан, поднявшись со своих мест, стали ритмично и дружно хлопать в такт шагам советских спортсменов, совершающих круг почета. Луч прожектора упал на нашего капитана Игоря Нетто и осветил его — усталого, необычайно счастливого, державшего в руках приз, равного которому у наших футболистов не было никогда. А на трибуне старый Мишель Шобмийон шептал:

— Я рад, что мое творение досталось им. Славные ребята. И великолепные мастера.

Через несколько дней широко известная спортивная газета «Экип» напечатала интервью с создателем кубка. С ювелиром, знаменитым во всем мире и лучше, чем кто-либо, знающим цену прекрасному.

— Я восхищен искусством русских,— заявил Мишель Шобмийон,— но среди них есть один, чье филигранное искусство, мужество и неповторимость игры заслуживают особого поощрения. Я имею в виду русского голкипера Льва Яшина, Это великий артист зеленого поля. И я не знаю, были бы так же счастливы сегодня парни из Москвы, если бы с ними не было этого гиганта.

Такую высокую оценку нашему с вами герою дал в те дни далеко не один Мишель Шобмийон. Ее провозгласили многие видные специалисты европейского футбола. Ее подтверждают сейчас, много лет спустя, те, кому довелось участвовать в этих исторических спортивных сражениях.

Мне только бы хотелось добавить, что роль Яшина в нашей победе не ограничена великолепной игрой в финальном поединке. Он цементировал оборону команды напротяжении всего этого трудного турнира. Впрочем, об этом тоже говорится в письмах и рассказах очевидцев. Предоставим же слово им.

«Я считаю — ему нет равных в мире»

Мы договорились с ним обо всем по телефону. Он сказал:

— Можете не волноваться. Я обязательно напишу.

Действительно, вскоре пришло письмо, под которым стояла подпись — Йожеф Божик.

Я всматривался в эти слова и, честное слово, испытывал невольное волнение. Ведь это имя, как вы, вероятно, знаете, составляет законную гордость спортивной Венгрии, Божик был одним из ведущих игроков той знаменитой сборной, выступления которой составили целую эпоху в футбольной истории Европы. Той сборной, которая стала олимпийским чемпионом в Хельсинки, завоевала серебряные медали на чемпионате мира 1954 года, дважды — на чужом и своем поле — разгромила сильнейшую национальную сборную Англии (6:3 и 7:1) и подарила нам всем еще много блистательно сыгранных матчей.

Даже в этой команде, составленной почти целиком из «звезд», Йожеф Божик выделялся своим мастерством. Достаточно вспомнить, что он был включен Международной Федерацией в символическую сборную мира за двадцатилетие (1950—1970 гг.).

Когда «золотая команда» стала понемногу распадаться, подчиняясь неумолимому закону смены поколений, Йожеф еще долгое время оставался в ее строю, вдохновляя своей великолепной игрой молодежь и способствуя укреплению старых, добрых традиций. Он был с ней в дни розыгрыша первого Кубка Европы, и сейчас любезно делится с нами своими воспоминаниями.

Сообщение о розыгрыше кубка, а по существу чемпионата Европы (теперь, как известно, он так и называется), было встречено в моей стране с радостью. Мы не просто приветствовали новое, интересное состязание, но и очень надеялись хорошо выступить в нем, вернуть венгерскому футболу его былую, несколько потускневшую в ту пору славу.

К сожалению, в одной восьмой финала жребий свел нас со сборной СССР. Я говорю, «к сожалению», потому что встречи с нашими русскими друзьями всегда оказывались для нас очень тяжелыми.

28 сентября 1958 года мы выступали в Москве и, проведя состязание явно ниже своих возможностей, проиграли со счетом 1:3. Это была одна из самых бледных, самых невыразительных игр с нашей стороны. Мы почти не атаковали, и вашему голкиперу Беляеву очень редко приходилось быть в деле.

Прошел ровно год. Он был использован нашей сборной для решительного укрепления состава, повышения физической выносливости, технического и тактического мастерства сборной. И к повторному матчу против советской команды мы чувствовали себя подготовленными куда лучше, чем прежде. К тому же значительно стихла боль переживаний от явно неудачного выступления сборной в чемпионате мира 1958 года.