Вертикаль. Место встречи изменить нельзя - Станислав Говорухин

Помню другой рассказ — на двоих. После того как чета великих артистов дала приют опальному Солженицыну, гонения перекинулись на них. Ростроповича лишили Большого театра, Москвы и Ленинграда, зарубежных гастролей (то же было и с Вишневской).

Слава смешно рассказывал (и очень артистично показывал), как он играл на виолончели в каких-то клубах, колхозах, рабочих поселках… Закончила эту грустную и смешную повесть Галина Павловна такими словами: «…Это переполнило чашу моего терпения. Я взяла детей, собаку и Славу и уехала».

Эйзенштейн

В кино я пришел поздно. Но многих мастеров еще застал, хотя бы просто видел. А вот Эйзенштейна — нет. Он умер рано.

Больше всего мне бы хотелось пообщаться с живым Эйзенштейном. Это был человек Возрождения, Господь наградил его многими талантами. А о его остроумии по сей день ходят легенды. Правда, его остроумие было, как бы это помягче сказать, — на грани похабщины. Есть большой альбом графики Эйзенштейна, рисовальщик он был классный. Но большинство его рисунков недоступно обыкновенным людям, они хранятся в государственных архивах и в частных коллекциях — до того они похабны. Очень много, чуть ли не сотня рисунков, хранились у Фаины Раневской, она все собиралась их сжечь (главным персонажем этой серии Эйзенштейн изобразил саму Раневскую), но, кажется, сдала все-таки в Госархив.

Половина мастеров кинематографа ходили с кличками, данными им Эйзенштейном. Эти краткие и емкие определения приклеивались к ним намертво. Повторить их не могу, бумага не выдержит.

Впрочем, одну вспомнил — приличную. Про режиссера Рошаля: «Вулкан, извергающий вату».

Лекции по зарубежной литературе в киноинституте нам читала полная, в возрасте, женщина с добрым, открытым лицом. О Данте, Боккаччо, Петрарке она говорила, задыхаясь от любви, от переполняющих ее чувств. Было впечатление, что она находится на пике сексуального наслаждения. Слушать ее без смеха я не мог. Сразу вспоминал определение, данное ей Эйзенштейном. Похабное, циничное, но, что делать, точное. Он сказал про нее: «Ей засунули и забыли вынуть».

Алма-Ата, 1943 год. Эйзенштейн снимает «Ивана Грозного». В кадре — Серафима Бирман. Серафиму он недолюбливал. Известно, что он хотел снимать Раневскую, долго боролся за нее; не дали.

Итак, сцена на съемочной площадке.

Эйзенштейн: Серафима, сейчас снимаем твой крупный план. Вскрикнешь так вот: A-а! (Показывает.)

Бирман: Как это?

Эйзенштейн: Ну вот так! (Опять показывает.) Со смесью изумления и возмущения.

Бирман: Не понимаю.

Эйзенштейн: Да что тут понимать?!

Бирман: А я не понимаю. Вы — режиссер. Обязаны объяснить актрисе, а не кривляться.

Эйзенштейн (раздраженно): Не понимаешь?

Бирман (с ненавистью, по слогам): Не по-ни-маю!

Эйзенштейн (раздумчиво): Значит, не понимаешь… Вася! — обращается он к осветителю. — Покажи ей х…й!

Бирман: А-а-а! (изумленно и возмущенно).

Эйзенштейн: Вот так и снимаем.

Жертва Фишера (Марк Тайманов)

Вспоминаю анекдот: «Футбол, боулинг, теннис, гольф… Чем человек богаче, тем меньше у него шарики для игры».

Ельцин, будучи партократом, был волейболистом (говорят, хорошим). Когда перекрасился в демократа, стал теннисистом. Положение обязывает. А вдруг Клинтон позовет сыграть партию?

Теннис — спорт для богатых. Или, скажем так, — для обеспеченных.

Теперь у миллионеров новая забава — гольф. Этот замечательный вид спорта уж точно только для богатых. Даже среднему классу (которого, кстати, у нас все еще нет) он недоступен.

Россия (СССР) была великой шахматной державой. Большинство чемпионов мира из России: Алехин, Ботвинник, Смыслов, Петросян, Спасский, Карпов, Каспаров… В шахматы играли все, вся страна. В школе, в научно-исследовательских институтах, в таксопарках, на бульварах, в поезде, на пляже… Мы слыли интеллектуальной страной — благодаря успехам в науке, любви к чтению, благодаря шахматам, конечно. И потому могли смело смотреть в глаза богатому иностранцу: богатый, но не очень образованный всегда чувствует превосходство хоть и бедного, но образованного человека.

Теперь во многих странах начинают понимать необходимость шахмат. Вводят обучение шахматам в школе. Они развивают память (старение человека начинается тогда, когда слабеет память). Они развивают сообразительность, тактическое и стратегическое мышление.

А в бывшей шахматной державе 99 % молодежи не знает, как двигаются фигуры по шахматной доске.

Трудно сказать, что такое шахматы — спорт, наука или искусство? Этим они и интересны, в этом их загадка. Древней игре не одна тысяча лет, и шахматы будут волновать человечество, пока оно не исчезнет с лица планеты. Они неисчерпаемы.

Неисчерпаемы, многогранно талантливы и сами великие шахматисты. Я знаком со многими гроссмейстерами: с Ботвинником, Смысловым, Лилиенталем, Спасским, Карповым, с новой чемпионкой мира Александрой Костенюк (она даже сыграла у меня в фильме «Благословите женщину» большую роль). С некоторыми из чемпионов даже сгонял партейку-другую. С Карповым, например, партий пятьдесят — с огромной форой, конечно, но и с абсолютно неутешительным результатом.

Лет семнадцать назад мне говорят:

— Хочешь познакомиться с Марком Таймановым?..

Надо полагать, лицо у меня вытянулось в дурацкую ухмылку, потому что я спросил:

— А разве он еще жив?

Дело в том, что Марк Тайманов вошел в мою жизнь очень рано. Был такой (еще довоенный) фильм «Бетховен», где Марк Тайманов играл главную роль — вундеркинда-музыканта. В детстве у меня была любимая пластинка — «Карнавал животных» Сен-Санса. Исполняли Марк Тайманов с женой. С тех пор как я стал интересоваться шахматами, имя Тайманова всегда было на слуху — то он чемпион СССР, то претендент на звание чемпиона мира…

И вдруг меня знакомят с молодым, энергичным, остроумным человеком! Еще раз повторю: память! Память — вот секрет молодости. Человек стареет только тогда, когда ослабевает память.

Потом мы нередко встречались с Таймановым — каждый раз он меня поражал врожденной интеллигентностью и широчайшей эрудицией.

Однажды в жизни Тайманова случился большой конфуз. В конце 60-х всходила звезда юного Роберта Фишера. Игра его поражала блеском и безошибочностью. Все шло к тому, что Фишер может стать чемпионом мира. Советские власти всполошились: неужто мы отдадим пальму первенства в шахматах американцу?

Первым из претендентских матчей у Фишера был матч с Таймановым. Фишер выиграл со счетом 6:0.

О, это было событие! Его обсуждала вся страна. Ходила шутка: «С таким счетом и я мог бы с Фишером сыграть».

На Тайманова обиделась вся страна. Когда он возвратился с матча, на границе ему устроили строжайший досмотр. И обнаружили роман Солженицына «В круге первом»!

На Тайманова обрушились жестокие репрессии. У него отняли звания заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР, его фамилию убрали из новой энциклопедии, перестали выпускать за границу — даже на гастроли (он был и сейчас остается великолепным пианистом). Многие годы он бедствовал.

Постепенно шок от позорного поражения советского гроссмейстера стал проходить. Следующий претендентский матч у Фишера был с более сильным (на тот момент) противником — Бентом Ларсеном, датским гроссмейстером. И снова — 6:0.

А потом жертвой Фишера стал «непробиваемый» Тигран Петросян, предыдущий (до Спасского) чемпион мира…

Мало-помалу Тайманова стали прощать — опять разрешили ездить на соревнования за рубеж…

Лет десять назад он написал книгу. Звонит мне:

— Как мне назвать книгу о моих встречах с Фишером?

— Так и назовите — «Я был жертвой Фишера».

Книга вышла под таким названием.

Однажды я сыграл с Таймановым партию в шахматы. Дело происходило за праздничным столом. Марк играл со мной «вслепую», отвернувшись от доски. Передо мной, разумеется, стояла доска с фигурами. Впрочем, гроссмейстеру безразлично — видит он доску или нет. И вот совершенно невероятный исход. Я выиграл. Когда партия закончилась, Марк сказал: «Поздравляю с блестящим рейдом короля». Это был действительно сумасшедший рейд. В закрытой позиции, при всех фигурах на доске белый король совершил смелый проход с одного конца доски на другой и решил исход борьбы.

В 1992 году в Югославии состоялся рекламный матч Фишер — Спасский. После двадцатилетнего перерыва. Напомню: в 1972 году Фишер отнял у Спасского звание чемпиона мира.

После второй партии я позвонил Тайманову — узнать результат. Трубку взяла жена, Женя Авербах.

— Марк в Ленинграде. А что нужно, Слава?

— Да хотел поинтересоваться, чем закончилась вторая партия…