Левиты и коэны - Игорь Борисович Штутман

– А то, – заулыбался Борис, – Пельмени сам делал. Фарш – это мой фирменный секрет… там три вида мяса.

– Мастер, блин, – засмеялся Семён, – а в детстве был совсем неумейка. Помнишь, как я всё за тебя делал?

– Что ты делал? – завозмущался Борис, – в основном только подкалывал, и не только меня… всех подряд. Помнишь, как одну старушку чуть до инфаркта не довёл?

Семён расплылся в улыбке как Чеширский кот:

– По-моему, очень классно получилось.

– Да, неплохо… правда бабку чуть инфаркт не свалил, – уточнил Борис, вспоминая “смертельный” прикол брата.

На четвёртом курсе свои законные зимние каникулы студенческая группа Бориса решила провести вместе. Решили ещё в сентябре. Очаровательный профорг группы Ирочка Новикова во время подсуетилась и сумела организовать недорогие путёвки. Сессия была успешно сдана, и студенты укатили в зимний дом отдыха “Бологое”, а Борис захватил ещё и братца Семёна, мотивируя свою заботу семейной ответственностью за старшего брата-раздолбая.

Группа дружно веселилась, но вскоре закончились деньги, и, чтобы компенсировать нехватку наличности, решили сдать пустые бутылки, которых накопилось довольно приличное количество. Лучший мужской состав “выездной бригады”, набив три чемодана пустой тарой – “хрусталём”, стройной колонной двинулся в ближайшую деревню в приёмный пункт стеклопосуды. Группа жаждущих товарищей смотрелась очень живописно…

Два больших чемодана с бутылками были обменены на денежные знаки, а вот половину третьего чемодана толстая и хитрющая приёмщица забраковала, мотивируя свою алчность “нетоварным” видом посуды. Все оставшиеся бутылки она хотела принять за половину цены. Потакать алчной бабе студенты принципиально отказались и дружно двинулись в обратную дорогу, громко ругая нехорошими словами человеческую жадность в лице работника торговли.

Братьям Левиным выпал “жалкий жребий” – мыть грязные бутылки, а остальные отправились в магазин за вином. Ведь, как известно – резко бросать пить нельзя, Минздрав не рекомендует, тем более, что немного денег на сдаче стеклотары дружный коллектив студентов всё же заработал.

И вот стоят Борис и Семён в специальной умывальной комнате в соседнем со столовой помещением и лихо моют бутылки в горячей воде. Бутылки постепенно приобретают товарный вид, а братья радуются. Винная посуда так не выглядела, даже когда стояла на полках в магазине. Но вдруг, в великом очистительном процессе винно-водочные этикетки под воздействием воды стали отклеиваться от бутылок. Что вполне естественно… Эстет и аккуратист Семён, чтобы не забить раковины мокрой бумагой, стал аккуратно складывать этикетки в стопку. И вот в этот момент в умывальную комнату входит бабушка…

– А что это вы ребятки делаете? – удивлённо спрашивает бабуля, с интересом разглядывая чистую винно-водочную тару и довольно уже высокий столбик этикеток.

– Да вот, хотели посуду сдать, а у нас не принимают. Говорят, бутылки грязные, – Семён охотно пустился в объяснения.

Бабушка понятно хмыкнула, но задавать вопросы не перестала.

– А этикетки зачем отклеиваете? – спросила она уже с более серьёзным лицом, явно не понимая действий братьев Левиных.

– Так ведь этикетки можно тоже сдать, – вежливо ответил Семён с совершенно непроницаемой рожей, – Если аккуратно снять их с бутылок и высушить, то берут по пять копеек за штуку.

В умывальной комнате разорвалась “информационная бомба”. Бабушка схватилась рукой за сердце и тяжело осела на ближайший стул. Её лицо стало серого цвета, землистые щёки задрожали.

– Сёма, ты что, обалдел? Вот придурок! Она сейчас концы отбросит, – засуетился Борис, бросаясь к бабушке с бутылкой, в которую он успел налить холодной воды.

– Да, я же не знал, что она такая нервная, – Семён стал оправдываться, с опаской поглядывая на любознательную старушку.

Но буквально через несколько минут бабушка пришла в себя и тихо заговорила с тоской в голосе, – Вот я дура старая, вот дура… всю жизнь пью… Бутылки сдаю, а этикетки нет, … а ведь могла озолотиться, если бы знала.

Борис захохотал, старушка явно шла на поправку. Угроза сердечного приступа миновала.

– Бабуля, не волнуйся, – Семён опять начал прикалываться, видя, что старушка пришла в себя, – Этот закон вышел только в прошлом году… ты не много потеряла.

Бабушка не ответила. Она горестно махнула рукой, поднялась со стула, грустно оглядела стопку чужих этикеток и, покачиваясь, вышла из комнаты…

Мелодичный звонок прервал сладостные воспоминания…

Борис, не вставая с табурета, дотянулся до черной трубки радиотелефона.

– Алёу! – протянул он по-хозяйски, расслабленный порцией пельменей и несколькими рюмками водочки, – Вас внимательно слушают.

– Это вас беспокоит Моисей Львович Цандер, – услышал он в трубке незнакомый голос, – Я мог бы помочь вам в ваших поисках – на определенных условиях, конечно.

Борис прикрыл рукой трубку и прошептал брату, – Тут звонит какой-то Моисей Львович, говорит, что может нам помочь и предлагает встретиться. Что будем делать?

38. Израиль – резиденция “Охранителей”

Зал заседаний располагался в цокольном этаже здания, поэтому окна в нем отсутствовали. Несколько старинных светильников создавали приятный для глаз мягкий свет, который поглощали стены, драпированные болотного цвета тканью.

В центре зала, занимая добрую его треть, был установлен огромный прямоугольный стол темного дерева, украшенный инкрустацией в виде золотой звезды Давида и окружённый рядом массивных кресел – общим числом двенадцать.

Во главе стола под тусклым золоченым балдахином стояло украшенное резьбой тринадцатое кресло. В кресле торжественно восседал рабе Левитас в длинном черном одеянии. Его фигурка казалась маленькой на фоне величественной мебели.

Остальные двенадцать кресел также были заняты, но полумрак скрывал лица присутствующих.

В зале стояла тишина, нарушаемая только неразборчивым бормотанием, в котором можно было угадать древние слова Торы.

Ни один звук не был способен проникнуть в помещение извне, а мощные потолочные перекрытия защищали также от палестинских “касамов”.

Выждав положенное по окончании молитвы время, уважаемый рабе Левитас обратился к присутствующим членам собрания:

– Глубокоуважаемые левиты-охранители! Я взял на себя смелость собрать вас здесь по весьма важному поводу, связанному с деятельностью известных вам сил, чья деятельность в настоящее время способна причинить ущерб тайнам еврейского народа, охраняемых нашей организацией на протяжении веков!

Голос председательствующего слегка дребезжал, но за этим голосом любой случайный наблюдатель, окажись он в зале, мог бы почувствовать величие самой вечности.

– Я уже имел честь докладывать настоящему собранию, – продолжал старец, – что в руки представителей коэнов, обосновавшихся в Соединенных Штатах, а именно – в Голливуде, волею случая попали древние манускрипты, описывающие историю еврейского народа. Указанные манускрипты считались пропавшими ещё во время Великой Чумы. Наши представители пытались остановить публикацию документов и в этом преуспели – оригиналы удалось изъять и перенести в новое убежище. Однако ситуация осложнилась тем, что бывший владелец манускриптов написал сценарий кинофильма и, незадолго до смерти, успел показать его режиссерам братьям Коганам, которые известны