Рекомбинация (СИ) - Клэйлью Валерий

Но рано или поздно все приходит в равновесие и спустя несколько минут я почувствовал себя лучше. Кратковременная депрессия отступила и позволила подняться на ноги.

— Очнулссся, червяк!? — кто-то зашелестел на знакомом языке.

— Обезьяк? — Угадал я. — Ты вернулся? Где тебя носило? Ты же мог предугадать этот пиздец! — накинулся я на полупрозрачную ящеро-обезьяну.

— Следи за своим языком! Если меня не было, значит я отстутствовал! — многозначительно парировал он. — Ты все время задаёшь не те вопросы, Дариус!

— А у меня было время подумать о нужных!? Где ты был? — Я подошел к нему вплотную и заглянул в глаза. — Не забыл, что я — твоя единственная возможность обрести тело? А ты, сучара, бросил меня в самый нужный момент!

Обезьяк отлетел на несколько метров и подозрительно съежился.

— Хм… — в задумчивости "плавал" Обезьяк из стороны в сторону.

— Если есть, что сказать — говори. — потребовал я.

Обезьяк замер на месте и повернулся в мою сторону. Некоторое время он продолжал многозначительно хмыкать, и наконец, определившись с мыслями начал:

— Не спорю… Если сгинешь ты, то и от меня не оссстанется ничего. Я просто исчезну из этого мира как живое существо. Видеть меня можешь только ты, за исключением некоторых второстепенныххх осссоб… Я потерял память о большей части своего прожитого времени и в этом виноват я сам. — он замер. — Но многое осталось при мне… Будто… Будто я потерял свое настоящее лицо, свой выращенный на сопутствующей жизни характер…

— Обезьяк, не заставляй догадываться, сейчас не время и не место, что ты хочешь сказать?

— Понимаешь, я не помню себя прежнего. Нет, я был определенно одним из самых могущественных существ, но сейчас от меня осталась лишь толика былого. Повторюсь, я не помню себя прежнего. Сейчас я осознаю, что пока я сидел в своей норе, мир вокруг менялся. Менялись люди, менялась история, которая наскучила мне несколько веков назад. И менялась она по накатанной вниз.

Я поднял брови в немом удивлении и выражение на моем лице не осталось незамеченным. Обезьяк продолжил: — Да, я очень древнее существо… был. А сейчас… Сейчас меня интересует вокруг абсолютно все, что происходит. Даже пожираемое червями яблоко вспыхивает интересом в голове! Еще я наблюдал за процессом спаривания мух, прямо на куче чьих-то говен! Очень занимательно, моя прелесть, очень занимательно…

— Ты мне кого-то сильно напоминаешь, Обезьяк… Но с этим как-нибудь потом. Позволь спросить тебя: А когда это ты видел яблоки? — я прищурился.

— А… Да у реки, что мы проходили, росло целое дерево с плодами, а что? — заинтересовался дух.

— Понимаю, жрать тебе не по состоянию, но я то… Я, мать твою, поглотил бы тонну тех яблок! Я живой, сука! Я кушать хочу! — я начал топтать обугленную траву, поднимая столб пыли.

— Оу… Эта да… Как-то неловко получилось… — попытался извиниться он.

— Проехали, черт тебя дери… — я выдохнул и добавил: — Давай слегка покороче? Желание глаголить у меня сейчас нет.

— Я видел вчерашнюю ночь. Здесь было немного жарковато? Не отвечай, я не об этом, ведь устроил этот карнавал смертельного пламени я! Ну и каким-то чёртом высунула нос вода… — небрежно бросил он.

— Че!? Это был ты? — почти по слогам произнес я, — Ты совсем ума лишился, куча эктоплазмы херова!? И… И… — я запнулся, — Вообще, каким образом у тебя это получилось, если даже шишку подобрать с земли для тебя равносильно квесту мирового уровня! — наконец я сорвался на крик.

Сейчас я хотел взять этого ублюдка за шкирку и топить в реке, пока тот не начнет извиняться, а затем принять извинения и ждать пока захлебнётся.

Пришлось злость потушить. Я прекрасно понимал, что во-первых мне это не под силу, а во-вторых я еще не узнал на кой хер он все это придумал. — Хули пялишься!? Отвечай!

— Понимаешь, люди на планете раньше имели свою собственную силу, имели внутренние резервы и умело пользовались ими, пока в мир не пришли эти мерзкие кристаллы. Теперь весь мир построен на одних лишь кристаллах… Взять Салитонию: жители настолько обленились, что даже уснуть не могут без помощи какого-нибудь камешка. Военные действия, политически значимые события… Ими пользуются учёные, ими учат в школах и академиях, с помощью них строят защиту городов и замков, да даже уличные фонари зажигают с помощью "всемогущих" кристаллов! — попытался сплюнуть Обезьяк, но вышло у него — так себе.

— Это называется прогресс, Обезьяк! Люди всегда пытаются улучшить свою жизнь всеми возможными способами. Один ты спрятался от этого пещеру!

— Ты прав в своих размышлениях и по началу все было так. Но Алун — не то место, где стоит забывать о тех существах, что намного сильнее того, что хранят внутри кристаллы. Конечно, их усиляют и комбинируют между собой, но все это искуственная и неизначальная мощь.

Сама суть заключается в равновесии, ведь когда-то любой мир заканчивается и начинается война. Только сейчас люди настолько доверили свою жизнь камням, что позабыли как пользоваться тем, что даровано им при жизни. А потом пришло то, что они назвали "катаклизм", идиоты! — начал вопить Обезьяк. — И как ты думаешь, что они сделали!? Правильно! — не дал вставить мне слово дух. — Они воспользовались своими спасительными камешками! Построили защиту! Возвели ограждения! Защитный купол! Смешно! И знаешь с помощью чего они это сделали? — я вопросительно поднял подбородок. — Они воспользовались новорождёнными детьми, в которых всегда плещется та энергия жаждущая своего развития! Извлекли души и заточили их в крисссталлы! Собрали в кучу эти силы и дали отпор "катаклизмам" — он попытался сплюнуть еще раз. — Именно поэтому я ушел, мне стало попросту противно наблюдать за разложением всего того, к чему шли многие поколения до нас. Нет никаких катаклизмов… Уже три сотни лет просыпаются те, кто спокойно дремал в своих стихиях — элементали!

— Если ты знаешь об этом, почему не предупредил их?

Ловко он сменил тему… Ничегошеньки, я помню, для меня тот ад был еще пять минут назад.

— Как научить муху не жужжать во время полета? — спросил Обезьяк и серьёзно ждал ответа.

— Никак, это физическая особенность.

— Правильно. Очень правильно. Вот и эти самоцветы теперь для всего мира стали физической особенностью и без них — жизни нет. Оторви крылья мухе и она не научится жить на земле. Будет перебирать лапками, пока ее не раздавит чей-то сапог. — он попытался влупить сапогом по земле, но из-за отсутствующего сопротивления пропал в почве по пояс. — Их были миллионы…

— Кого? — не понял я о чем он.

— Миллионы детей. Включая тебя.

— Да, я догадывался… Твой короткий видеоролик дал мне повод для размышлений. — я присел на коленки и начал выводить по пеплу пальцем.

— Что такое видеоролик? — выразил крайнюю заинтересованность Обезьяк.

— Это из моего мира, как нибудь я тебе расскажу. — я набрал пыли в руку и растер ее. Рука стала черной.

— Твой мир был построен на созданной иллюзии, лишь призрак Алуйны. Жалкая копия! Если это было у тебя, значит и здесь существует нечто подобное.

— Ты прав, Обезьяк, но я там ЖИЛ. Я там любил. Чувствовал. Привыкал к людям.

— Или бы ты жил здесь, испытывая тоже самое, но в разы многограннее.

— Сейчас это не имеет никакого значения. — я выдохнул, мне хотелось прервать разговор и уйти. — Сейчас я не хочу ворошить свои воспоминания.

— Дариус… — призрак вздохнул?

— Что?

— Обернись. — он сделал короткий пас рукой.

— Что там? — я поднялся и вытянул спину. — Пускай ты меня зовёшь моим настоящим именем, а не к которому я привык, и я даже откликаюсь, что самое главное! Но давай как-то попроще? Почему столько пафоса!?

И я обернулся. Сначала я не понял, что должен был увидеть, но затем до меня начало доходить. Возле нетронутого клочка травы в котором очнулся я, лежала скрюченная, обугленная до костей фигура одинокой девушки — Марики. Она согнулась в позе эмбриона и обугленными пальцами тянулась к моему спасательному кругу.