В небе и на земле - Алексей Шепелев

- Решили нас воздушными извозчиками сделать? - раздался чей-то недовольный возглас.

- Так может говорить только несерьезный человек, - резко ответил комиссар и тут же, ничего не скрывая, обрисовал положение в блокадном Ленинграде. - От голода, холода и болезней людей гибнет не меньше, чем от вражеских бомб и снарядов. Фашисты ждут, что ленинградцы не выдержат длительной осады и поднимут руки. Но этому никогда не бывать! - твердо заявил А. А. Иванов. Скорее Нева потечет вспять, чем советские люди склонят голову.

Он сделал небольшую паузу и продолжал:

- Пока не замерзнет Ладожское озеро, должен бесперебойно действовать воздушный мост. На него вся надежда. Сводки о доставленных вами продовольствии и других грузах будут ежедневно докладываться товарищу Жданову. Это - задача огромной государственной важности. Речь идет о спасении многих тысяч человеческих жизней.

Воины-авиаторы хорошо понимали, какая ответственность на них возложена. Эскадрильи Н. Афонина и Б. Езерского летали на самолетах ТБ-3 не только ночью, когда это было безопаснее, но и днем, под прикрытием истребителей. Воздушный мост через Ладогу действовал, можно сказать, круглосуточно. Технический состав полка, возглавляемый инженером И. В. Ивановым, трудился напряженно, тщательно готовил каждую машину к полетам. Мы старались всячески помочь полковым специалистам, снабжали их инструментами и дефицитными запасными частями.

Регулярно доставляя в Ленинград продовольствие, экипажи тяжелых бомбардировщиков ТБ-3, равно как и самолетов Ли-2 и Си-47, эвакуировали из осажденного города детей и женщин, тяжелобольных и раненых. На Большую землю они переправляли также оружие и боевую технику, изготовленную на местных предприятиях.

Как видим, даже в тяжелейших блокадных условиях ленинградцы не забывали о нуждах воинов, старались им помочь, чем могли.

Я преклоняюсь перед этими героическими тружениками. Отстояв у станка 10 12 часов, они затем дежурили на крышах, спасая здания от вражеских зажигалок, тушили пожары, расчищали завалы. А сколько женщин и девушек копали противотанковые рвы, окопы и траншеи! Нередко они валились с ног от усталости и истощения, но, очнувшись от обморока, снова брались за работу.

Никогда не забуду случай, происшедший при мне на заводе "Красный Октябрь", где мы организовали мотороремонтную базу. В бывший директорский кабинет, который занимал теперь начальник этой базы, вошел изможденный пожилой рабочий с ярко выраженными признаками острой дистрофии.

- Ну вот, - негромко сказал он, опираясь на стол, чтобы не упасть. - Смену свою отстоял, что положено сделал. Но если завтра не приду, не посчитайте дезертиром трудового фронта. Значит, силы мои совсем иссякли. А пока прощайте, дорогие товарищи!

Начальник базы как мог ободрил человека, пожал ему руку на прощанье. Когда я через некоторое время вышел из кабинета, то увидел в приемной лежащего на полу человека. Это был тот самый рабочий. Вызванный врач застал его уже мертвым. Он умер, можно сказать, на трудовом посту.

Ремонтные подразделения ВВС фронта почти ежедневно несли потери. Люди гибли от голода, холода, вражеского огня. 37 квалифицированных рабочих и служащих были убиты прямо на производстве, на своих рабочих местах.

Фронтовой паек военнослужащих осажденного Ленинграда тоже несколько раз урезывался и был не намного больше, чем у остальных граждан. Недоедали не только рядовые авиаторы, но и руководители, даже командующий ВВС фронта А. А. Новиков, ставший генерал-лейтенантом авиации. А ведь он мог питаться гораздо лучше. Подчиненные ему летчики доставляли с Большой земли многие тонны продовольствия. За рекой Волхов базировалась наша оперативная группа, руководимая его заместителем И. П. Журавлевым. Он тоже мог бы доставить для командующего продукты, поскольку там не было блокады, а следовательно, и не существовало такой острой продовольственной проблемы. Но Александр Александрович категорически отказался от всяких привилегий. Своей честностью он подавал пример подчиненным.

Однажды Александр Александрович Новиков вернулся из поездки по частям очень поздно. Побеседовав со мной по служебным делам, он как бы между прочим спросил, не найдется ли у инженеров каких-либо продуктов, хотя бы сухариков. К сожалению, ни у меня, ни у моих подчиненных ничего съестного не нашлось. Единственно, что я смог предложить командующему для согрева после дороги, это стопку спирта. Но Александр Александрович отклонил мое предложение.

Вспоминается еще один примечательный факт. Старший инженер 2-й смешанной авиадивизии В. Ф. Таранущенко и инженер А. К. Первушин добровольно отказались от половины своего пайка в пользу многодетной семьи инженера П. Пупкова.

Люди не щадили себя на фронте. Верно говорится, что на войне человек познается гораздо быстрее, чем в мирное время. В тяжелых же условиях блокады душевные качества воинов раскрывались как-то сразу и во всей своей полноте. Вспоминая фронтовых друзей, я невольно восхищаюсь их нравственной красотой.

5 ноября 1941 года, в канун 24-й годовщины Великого Октября, немецко-фашистская авиация произвела крупный ночной налет на Ленинград. Одному из бомбардировщиков удалось прорваться к городу. Прожектористы быстро поймали его, а взаимодействовавшие с ними зенитчики открыли по нему сильный огонь. Внезапно они прекратили стрельбу, и тотчас же позади "хейнкеля" появился серебристый "ястребок". Сблизившись с вражеским бомбардировщиком, он рубанул его винтом по хвосту. Оба самолета мгновенно исчезли в ночной мгле.

Вскоре дежурный по штабу ВВС фронта получил сообщение, что протараненный нашим летчиком немецкий Хе-111 упал в Таврический сад, а выбросившиеся на парашютах члены его экипажа взяты в плен. Несколькими минутами позже поступило другое известие: охрана Невского завода имени В. И. Ленина сняла с крыши одного из зданий неизвестного парашютиста, который назвался советским летчиком. Представители штаба ВВС сели в автомашину и поехали выручать задержанного. Героем ночного тарана оказался летчик 26-го истребительного авиационного полка Алексей Севастьянов. Утром его принял генерал-лейтенант авиации А. А. Новиков. В кабинете командующего в это время довелось присутствовать и мне. Алексей Севастьянов был высокого роста, статен и широкоплеч. Когда летчик вошел, командующий невольно улыбнулся и восхищенно воскликнул:

- А вы в самом деле богатырь!

Он по-отечески обнял летчика и добавил:

- Спасибо за подвиг, за верную службу Родине. Потом я съездил с летчиком в Таврический сад и осмотрел сбитый фашистский бомбардировщик.

- Какую акулу удалось свалить! - задумчиво сказал Алексей Севастьянов. Два раза бил по нему с ближней дистанции, и все напрасно. Как заговоренный, гад! В третий раз подошел вплотную. Нажал на гашетку, а пулеметы молчат. Боеприпасы кончились. Как быть? И я решил рубануть его винтом по хвосту...