Меня не удержать - Клара Джексон

— Хорошо, хорошо, — согласилась Джина. — Наверное, ты права. В глубине души я старалась остаться прежней. Если я начала заниматься домашними делами, это еще не означает, что… Ах, Милли! Я чувствую себя совершенно раздавленной. Я понимаю, что со мной произошло. Я старалась быть похожей на кого-то и в итоге предала себя. Та женщина в оксфордской квартире — это не я. Я с самого первого дня чувствовала себя не в своей тарелке. Мейбл и Рози, о которых я тебе рассказывала, раздражали меня. Я пыталась подражать им в угоду Стенли, но в душе у меня все переворачивалось. И чем больше я старалась, тем несчастнее себя чувствовала. — Джина потерла лоб дрожащими пальцами. — Ты права, я превратилась в собственную карикатуру. Я замечала, что временами Стенли смотрит на меня так, словно не узнает. Но тогда я еще не понимала, в чем тут дело. Я считала, что поступаю в полном соответствии с его желаниями, и делала все, чтобы угодить ему.

— В итоге ты перестала быть самой собой, той Джиной, в которую Стенли влюбился. В конце концов, если бы он нуждался в уборке квартиры, ему проще было нанять прислугу. Но Стенли нужна ты. Настоящая ты. Такая, какой я вижу тебя в эту минуту, — медленно произнесла Милли.

— Да-а, — протянула Джина. — Вот такая история получилась. Сразу и не переваришь. Выходит, я предала не только себя, но и Стенли тоже.

— Еще не поздно все исправить, — мягко произнесла Милли. Ей было больно видеть выражение муки в глазах подруги.

— Поначалу у нас бывали чудесные дни, — грустно улыбнулась Джина. — Я никогда их не забуду. Но сейчас они в прошлом. И все равно я не жалею, что прожила это время со Стенли. Мы оба хотели этого. Жаль, что ничего не получилось. Возможно, все дело в том, что мы покинули Лондон, оказались среди незнакомых людей, в своеобразной изоляции. Кроме того, у нас нет своего жилья, а аренда обходится недешево. Это накладывает очень сильный отпечаток на отношения. И все же я рада, что мы сделали такую попытку. Как говорит Мегги, «попробуй, и сразу поймешь, нужно ли тебе это». А уж Мегги редко ошибается. — В глазах Джины появился решительный блеск. — Я должна вернуть свою прежнюю жизнь. Стенли я люблю и, возможно, буду любить всегда. Но я люблю и другие вещи. Лондон, например. Свою работу. Жизнь вообще. Если бы можно было все это соединить! Я не могу идти на компромиссы и отказываться от чего-то. Очевидно, мне придется учитывать только свои интересы. Правильно?

— Похоже, что так. Во всяком случае, ты на правильном пути. Вот видишь, как полезно иной раз бывает потолковать со старой подругой! — засмеялась Милли.

— Спасибо, Милли! — горячо произнесла Джина. — Ты очень помогла мне.

— Да я ведь только слушала, — возразила Милли. — Ты сама приняла решение.

— Действительно! Я сама сделала выбор, правда? А сейчас, пока ты не ушла, скажи, только честно, трудно было работать с моей теткой?

— Что ты! Она сама подбрасывала нам идеи. После первой же передачи мы получили фантастические отзывы телезрителей. А Мегги предложила отснять материал для новых передач уже в Гонконге. В Гонконге!

— Но ведь вам пришлось затронуть такую деликатную тему— «неприятности старения», как это называет Мегги.

— Все прошло великолепно, на уровне ювелирного искусства, — ответила Милли. — Оказывается, эта тема интересует множество людей. И женщин, и мужчин. Откровенность Мегги подкупила всех. Сам Мерроу просмотрел каждую передачу от начала до конца. И знаешь, что он сказал? «Мы должны быть благодарны Джине Флайерс за ее подсказку, а также за то, что она обратила наше внимание на Мегги, потому что больше никто, наверное, не решился бы открыто обсуждать подобную тему». Мерроу еще много чего говорил. Я тебе написала обо всем в письме.

— К сожалению, я еще ничего не получила. Возможно, твое письмо сейчас лежит в моем почтовом ящике. Нужно будет сообщить обо всем этом Мегги.

— Она действительно уехала в Гонконг?

— Да, — кивнула Джина. — Перед этим она три дня гостила у меня. Мегги ничуть не изменилась. Она собирается дожить до ста лет и наслаждается каждым прожитым днем. Стенли от нее без ума. По-моему, они нашли общий язык.

— Неудивительно! Мегги самая замечательная личность из всех, кого я знаю, — улыбнулась Милли. — После знакомства с ней как-то вдруг начинаешь верить, что в каждом возрасте есть своя прелесть. Если будешь писать своей тетке, передай от меня привет, — попросила она.

— Обязательно. Я очень рада, что ты нашла время поговорить со мной. Признаться, я скучала по тебе. И вообще по всему.

Перед тем как уйти, Милли еще раз обняла Джину и попросила поддерживать связь.

Переступив порог дома, Джина сняла шубку и повестила ее на крючок в прихожей. Заглянув в спальню, она почувствовала, что ее начинает охватывать раздражение — кровать была не убрана; на кухне весь стол усыпан крошками, и на нем стояла грязная кофейная чашка. В ванной она обнаружила валяющееся на полу влажное полотенце. Стенли не потрудился убрать после себя. Это женская работа!

К черту все это, решила Джина и приготовила себе чашку крепкого кофе. Отныне нужно заняться зарядкой по утрам и перейти на салаты. Стенли кроме салата будет довольствоваться отбивной. Больше никаких обильных ужинов!

До решающего звонка Синтии осталось четыре дня. Девяносто шесть часов.

Стенли. Необходимо подумать о нем. Если она вернется в Лондон, что станет с их отношениями? Говорят, расстояние не является препятствием для любви, иногда даже способствует ее росту. Смогу ли я жить без Стенли? — гадала Джина. И действительно ли хочу возвратиться? Чем была наша жизнь в Оксфорде? Приключением? Нет, райским островком блаженства в обычной суматохе жизни. Но там можно пребывать лишь временно.

Джина чувствовала, что любит Стенли. Если она уедет, что-то в ее душе умрет. Но и остаться Джина не могла. Ей требовалось нечто большее, чем спокойная размеренная жизнь. Существование в Оксфорде казалось пресным, ему не хватало остроты.

А как же твоя докторская диссертация? — зазвучал в сознании Джины чей-то голос. Ну, призналась она, пока это был всего лишь повод, чтобы приехать сюда со Стенли, не беря на себя брачных обязательств. Может, я решусь защитить ее в следующем году, пронеслось у нее в голове. А может, никогда. Есть ведь множество других интересов и масса потенциальных возможностей.

Джина подняла глаза на календарь. Завтрашний день был отмечен зеленым карандашом. Завтра приезжает мать Стенли.

Лидия Бартон была миловидной моложавой вдовой лет пятидесяти, владелицей небольшого рекламного агентства. Стенли познакомил Джину с матерью еще в Лондоне. Во время ужина разговор витал вокруг театральной темы. Лидия оказалась ярой поклонницей театра, балета и бега трусцой. Похоже, что и питалась она на бегу, потому что была худее рельса. Джина не удивилась, узнав, что у нее язва желудка. Они обменялись несколькими любезностями. Лидия, в частности, сказала, что одобряет выбор сына. Джина старалась полюбить ее, потому что она— мать Стенли. Но несмотря на все это, когда они покинули ресторан, Джина испытала облегчение. При расставании все трое пообещали друг другу встретиться как-нибудь за ленчем. Но это была обычная, ни к чему не обязывающая словесная формула, которую обычно используют при прощании занятые люди.