Никогда не буду твоей - Мари Арно

точно не случилось, но… Какого черта, я целовалась с ним, забыв обо всем на свете?

Во-первых, все, что между нами, игра.

Во-вторых… Первого не достаточно, Ло?

Более чем. Поэтому нужно возвращать себе былое хладнокровие и рассудительность и держать дистанцию. Как там сказал Никита? От греха подальше.

— Черт, на пару опаздываем, — Никита прибавляет газу, заезжая в город, но не успевает проехать и двести метров, как мы встреваем в жуткую пробку.

Отлично, просто блеск. Если не приедем вовремя, нас лично линчует Зелепухин. Я уже наслышана о его скверном характере, он в прошлый-то раз сделал исключение, а за второе опоздание сдерёт с три шкуры.

Собственно, я оказываюсь права. Зелепухин устраивает нам с Бесовским такой разнос, что я готова под землю провалиться прямо там, на пороге аудитории. А еще от многозначительных взглядов и перешептываний одногруппников. Косятся на нас с Никитой, посмеиваются и даже пышут гневом.

Баринова готова подбежать и расцарапать мне лицо, вижу по глазам. Её свита только и ждёт отмашки для дальнейших действий. Небось, разнесут во все студенческие чаты какую-нибудь гнусную сплетню о нашем запоздалом приходе на пары.

— Я не намерен терпеть это безобразие! — Зелепухин громко шлепает папкой об стол и направляется в нашу сторону.

Омг, что он собирается делать?

— Пусть декан разбирается с вашим поведением, я лично отстраняю вас от своих занятий!

А вот это уже серьезная угроза, и что с ней делать, я понятия не имею. Как минимум, меня могут лишить стипендии, как максимум… Думать о том, что меня могут отчислить, совершенно не хочется.

Идём к декану — Зелепухин впереди, мы с Бесовским сзади. Если бы не эта чертова шина, которую нам меняли все четыре часа вместо одного, то мы бы не опоздали на пару.

И нужно было заходить по-отдельности. Бог его знает, что надумал Зелепухин. Судя по всему, его слова о «безобразии» относятся не только к нашему опозданию.

— Ждите здесь.

Профессор скрывается за темной дверью, а мы с Никитой остаемся стоять в коридоре.

— Что теперь будет? — спрашиваю у него, потому что находиться в тишине совершенно невозможно.

Он не успевает ответить. Из кабинета декана выглядывает весьма довольный Зелепухин:

— Бесовский, зайди. Один, — говорит он, когда я делаю шаг за Никитой. — Ты жди здесь.

Прежде чем скрыться за дверью, Никита бросает на меня ободряющий взгляд. Только вот сердце все равно не спокойно.

Мне кажется, мы жестко встряли.

* * *

Никита (Бес)

Я знал, что Зелепухин тот еще говнюк, но и подумать не мог, что настолько. Устроил истерику из-за опоздания, разнылся и побежал ябедничать декану.

Вместо того, чтобы просто не пустить на пару или, я не знаю, вообще забить и жить себе спокойно, решил нам показать, кто тут хозяин. Покажет, сейчас сам в лужу сядет.

Но, когда захожу в кабинет декана, понимаю, что не все так просто. Зелепухин в этот раз приложил все усилия, чтобы подпортить мне жизнь.

Почему-то, я уверен, что он делает это всё назло мне, а Лола просто попала под горячую руку. Черт, если бы мы пришли с ней отдельно друг от друга, то он бы не так зверствовал по отношению к ней.

Не знаю, с каких пор я стал таким. Считаю себя эгоистом, а сам спасаю Нимфу по три раза на дню. Записывался в ряды плохих парней, но с каждым днем с меня смывается этот образ, тает под робкими взглядами Лолы.

Я не думал, что она такая ранимая и нежная внутри. Как бы банально это не звучало, Лола напоминает розу: её шипы снаружи выглядят угрожающе, но причинить какой-либо вред не могут. Они — бутафория, попытка защититься от внешнего мира.

Например, от таких эгоистичных придурков, как я. Так, по-моему, Нимфа меня называла в начале нашей встречи. Или не так?

Как бы там ни было, у нас с ней вышел неплохой тандем: я её спасаю от мира, она меня от внутренних демонов. А потом мы вместе проваливаемся в бездну сладкого, порочного греха. Хотя, можно ли считать поцелуй грехом?

Колян бы пошутил, мол, если он был с языком, то уже нельзя.

Усмехаюсь, за что Зелепухин награждает меня убийственным взглядом.

— Я смотрю, Бесовский, тебе всё весело?

— Просто вспомнил кое-что.

Говорю максимально безразличным тоном, зная, что это выведет его из себя.

— Никита, — обращается ко мне декан. — Ты понимаешь, что подобное поведение может негативно отразиться на учебном процессе?

— Я всего лишь опоздал на пару.

— Это был уже не первый случай! — Зелепухин вставляет свои пять копеек.

— Это правда? — декан переводит на меня взгляд.

Киваю. Врать в таком деле бессмысленно.

— Я не позволю давать плохой пример остальным студентам. Я…

— Савелий Саныч, можете оставить нас с Бесовским наедине? — на полуслове обрывает декан ректора.

— Но…

— Пожалуйста, нам нужно обсудить кое-что наедине.

Зелепухин издает какой-то невнятный звук и, сверкнув в мою сторону глазами, все-таки делает то, что говорит ему его начальство. Он явно не доволен тем, что ему не дали насладиться моментом. Будь его воля, устроил бы публичную порку.

— Никита, что происходит? — задает вопрос декан, едва за профессором закрывается дверь.

— А что происходит? — вопрос на вопрос, потому как не понимаю, что о чем идет речь.

Не думаю, что мое опоздание заслуживает столь обширного внимания.

— Ты опаздываешь на пары. И не один, в компании студентки, младше тебя на пару курсов.

— А в этом есть что-то преступное?

— Не было бы, если бы ты не был сыном Бесовского.

— Поэтому вы устанавливаете двойные стандарты? — спрашиваю у него напрямую.

— Я отстаиваю правила института.

— Правила? — иронию в голосе не могу скрыть. Все мы знаем, каким продажным человеком является наш декан.

— Ты не в том положении, чтобы шутить, Никита, — чувство, будто разговариваю с крёстным отцом, Аль-Капоне. — Хорошенько подумай о том, как будешь исправлять свой проступок.

Молчу, не желая вестись на этот дешевый развод. Опять нужны деньги отца? Или его связи? Сколько раз мы это уже проходили?

— Я тебе подскажу, Никита. Там, — декан показывает в сторону двери, — сидит студентка, которая из-за тебя сегодня вылетит из университета.

Замираю, ошарашенный услышанным, и поднимаю на Павла Петровича взгляд.

— Что вы сказали?

— Вижу, что теперь ты настроен на нормальный разговор, — самодовольно улыбается декан, сцепляя пальцы в замок. — У меня к тебе деловое предложение.

— Какое?

А у самого волнами поднимается раздражение.

— Ты оставляешь в покое эту девчонку, или в противном случае, она не будет здесь учиться.

— Какое вам до нее дело? — вскидываю