Люди пути. О суфиях, суфизме и суфийских историях - Бхагаван Раджниш

Выдающийся политик, будучи кандидатом на важный городской пост, сказал трем неграм, что он подарит жирную индейку тому, кто назовет лучшую причину быть республиканцем.

Первый сказал: «Я республикан, потому что республиканы дают черным свободу».

«Очень хорошо, Питер, — сказал политик. — Теперь, Билл, позволь мне услышать тебя».

«Ну, я, это, республикан, потому что они дают нам налоговых льгот».

«Отлично, — воскликнул политик. — Теперь Сэм — что ты можешь сказать?»

«Босс, — сказал Сэм, почесывая голову и переминаясь с ноги на ногу. — Я республикан, потому что я хочет та индейка».

Люди религиозны либо из страха, либо из жадности, они не религиозны из осознанности или из любви. Именно религии, которые создают в человеке чувство вины, и породили нерелигиозный мир.

Остерегайтесь — потому что тот же механизм был запущен и в вас. Все несут в себе чувство вины, как будто вы от природы неправы, как будто быть естественным значит быть неправым. Злость — это неправильно, секс — это неправильно, насыщаться — это неправильно, смех — это неправильно... все хорошие вещи кажутся неправильными.

Репрессии над человеком продолжаются. Но как бы ни подавляли человека, природа продолжает отстаивать свои права. Вы подавляете, а она защищает. Когда она защищает, и вы вынуждены что-то делать против вашего ума, тогда возникает чувство вины — тогда вы знаете, что вы снова пали, вы снова согрешили.

Освободитесь от вины. Если вы хотите действительно приблизиться к Богу, будьте свободными от вины. Принимайте природу, приветствуйте ее. Она совершенно прекрасна.

Секс — это хорошо, иногда даже злость — это хорошо. Когда я говорю «иногда», я имею в виду, что каждый раз, когда гнев спонтанен, это хорошо. И если вы позволяете злости эту спонтанность, вы никогда не будете накапливать злость, вы не будете несоразмерно взрываться. Ваш организм будет чистым, это будет что-то мгновенное — что-то происходит, и вы откликаетесь.

Если ваша злость спонтанна, по делу, является откликом, правдива по отношению к моменту — не реакция, а отклик — в ней есть красота. Вы просто сообщаете всем, что вы живы, ничего более.

Но если вы подавляете свой гнев — чувствуете, что злость — это плохо, злость — это дурно, не делайте этого. Когда чувствуете злость, улыбаетесь, продолжаете улыбаться, — вы накапливаете яд. Спустя какое-то время наступает предел — когда яда накопится слишком много, он взорвется. И он взорвется в ситуации, где вы будете выглядеть глупо, по-дурацки, безумно, потому что ситуация не требует такого проявления. Вы этого не замечали? Когда вы по-настоящему злитесь из-за подавления, вы всегда неуместны, ваш отклик не по делу. Он исходит из прошлого.

Например, на протяжении нескольких дней вы подавляли свой гнев в офисе, на рынке, с друзьями, в клубе, потом однажды внезапно он прорывается на вашего ребенка: вы его сильно бьете и делаете вид, что это для его же блага. Вы знаете, что он был только предлогом, что бедный ребенок совершенно без надобности страдает из-за вашей злости. И ребенок видит, что он ничего не сделал, по крайней мере, не в той степени, чтобы так жестко обращаться с ним. Вы знаете, что на лицо ребенка вы спроецировали лицо вашего начальника, вы спроецировали лицо своей жены, вы спроецировали столько лиц, столько ситуаций. И бедный ребенок стал жертвой.

Такой гнев уродлив. Такой гнев приходит оттого, что вас учили, что злость — это плохо, никогда не злись.

Все спонтанное прекрасно. Я не говорю, что нет состояний сознания, в которых гнев исчезает, — но он исчезает, только если вы спонтанны. Злость, жадность, страх, секс — все исчезает. Может наступить момент, — далеко не сразу, конечно, — когда вы приобрели опыт жизни в ее истине, в ее реальности, когда вы прожили все ее возможности, — и вот наступает момент, когда вы выросли из прежней жизни. Тогда все прежние вещи превращаются в игрушки, оставленные позади. Они выглядят детскими, незрелыми, недоразвитыми. Не то чтобы вы их осуждали, не то чтобы вы надеялись, что попадете в рай, — в них ничего нет. Вы ничем не жертвуете, нет никакой жертвы.

Хрущев хотел узнать, что о нем на самом деле думают люди. Естественно, они бы ему не сказали, если бы узнали его, поэтому он облачился в тщательно продуманный камуфляж, надел очки, наклеил усы и полетел в маленький городок на Урале.

Там он встретил крестьянина и сказал: «Скажи, что ты думаешь о Хрущеве?»

Крестьянин ответил: «Тс-с-с-с... ты что, спятил?»

Он украдкой посмотрел по сторонам и позвал главу правительства в свой дом. Там он закрыл все окна, запер двери на засов, задвинул шторы и затем прошептал: «Он мне нравится».

Такова ситуация, в которой находится человек, — слишком много страха. В вашу систему, в вашу кровь было влито столько страха. Он проникал в вас даже с молоком матери. Вы воспитывались в страхе.

Если вы по-настоящему хотите быть со мной, отбросьте чувство вины. Та же энергия, которая превратилась в комплекс вины, освобождаясь, становится празднованием. Празднование — это верный подход. Празднуйте все, что дал вам Бог. Я обещаю вам, что, если вы можете праздновать все, что дал вам Бог, вы станете достойны большего.

Однажды секс исчезнет, и вы станете способными любить. Однажды любовь исчезнет, и вы станете способными к молитве. Однажды молитва исчезнет, и вы станете Богом самому себе. Но вы должны начать проживать то, что вам дано.

Я слышал...

Сестра Агнесс прогуливалась по парку неподалеку от монастыря, когда на нее напали и изнасиловали.

Услышав об этой ужасной неприятности, настоятельница монастыря поспешила в больницу:

— Ах, доктор! Как бедняжка Агнесс?

— Она в порядке, — сказал врач, — пластическую операцию закончат через несколько часов.

— Что?! — воскликнула настоятельница. — Зачем ей потребовалась пластическая операция?

— Мы пытаемся убрать улыбку с ее лица...

Вот что ваши так называемые религии делают с людьми: подавление, подавление, подавление. Они не позволяют вам быть собой, быть естественными существами. Они вас калечат, парализуют. Конечно, легко контролировать парализованных людей, легко контролировать искалеченных людей, легко доминировать над мертвыми людьми.

А вот людей, наслаждающихся жизнью, трудно контролировать. Будет трудно отправить людей на войну, если они действительно полноценно живут сексуальной жизнью. Это будет невозможно. Почему? Зачем предельно удовлетворенному человеку идти на войну?.. Потому что какие-то глупые политики воюют из-за каких-то дурацких проблем? Где должна быть граница одной страны — несколько миль сюда или несколько миль туда? Можете ли вы убедить людей пойти и умереть из-за этих глупостей? Не можете. Если они действительно полноценно проживают свою жизнь, они посмеются над всей нелепостью этого: «Зачем?»

Но прямо сейчас все точно наоборот. Люди готовы идти на войну, потому что они практически мертвы. Война дает им хоть какое-то ощущение жизни, какое-то нервное возбуждение. Им так скучно — наскучила жена, наскучил муж, наскучили дети, наскучила вся эта штука под названием жизнь. Война приносит немного радости.

Люди чувствуют себя счастливыми, когда идет война. Можно заметить едва различимую радость на лицах солдат, идущих на войну. Повсюду вы можете видеть трепет, приключение. Почему? Их жизнь так скучна, что в сравнении с ней даже смерть кажется чем-то несравненно лучшим.

Если жизнь людей — это празднование, вы не можете затащить их на войну. Вы не можете затащить людей на войну из-за дурацких причин — идеологических, религиозных. Они просто откажутся. Они посмеются над нелепостью всего этого. Вы не можете заставить людей заниматься уродливой работой, работой, которая просто разрушает их души.

Но мертвецов можно силой направить куда угодно. Вы можете превратить человека в клерка, и он всю жизнь будет перекладывать с места на место папки. Всю свою жизнь он будет просто перемещать папки, в его жизни не будет никакой радости. Но виноватый человек не может ожидать большего. Что бы ни случилось, слава Богу, что он вообще трудоустроен.

Мертвые люди будут продолжать жить. Мужчина будет продолжать спать с нелюбимой женщиной. Он так виноват, он чувствует, что даже то, что у него есть хоть какая-то женщина, это уже благословение Бога. Женщина будет продолжать жить с мужчиной, которого ненавидит, к которому испытывает отвращение. Виноватых людей можно поместить в любую дыру, в любую темницу.

Но когда люди счастливы, они живут своей жизнью. Когда они счастливы, они становятся лесорубами, садовниками, фермерами, рыбаками, они становятся певцами, танцорами, поэтами, художниками. Возможно, кому-то нравится быть и клерком, но это другое дело. Он сам выбирает это. Это его выбор.

И люди не будут так сходить с ума из-за денег. Деньги — это заменитель любви. Когда вы не получаете любовь, вы пытаетесь заполучить побольше денег, больше денег. Деньги — это заменитель любви. Поэтому люди, которые очень скупы в том, что касается денег, это очень нелюбящие люди. Они не могут позволить себе быть любящими. Если они любят, они не могут быть скупыми — это взаимоисключающие вещи. Любящий человек никогда не скуп, скупой человек никогда не любит. Ему не нужна любовь. Его любовь — это деньги, его Бог — это деньги, он поклоняется деньгам. Этого достаточно.