Дорога императора (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

А с другой стороны, если бы Толбухин отдал своих магов, то кто бы меня искал?

Но пока думал, то шел и ждал — когда же начну спотыкаться? Но не спотыкался. Более того — я отчего-то видел и старый снег, не успевший растаять, и упавшую ветку, и какую-то корягу-выворотень. С чего бы вдруг?

А сумерки, между тем, сгущались, превращаясь в полноценную ночь.

Кажется, что впереди меня бежит какая-то подсветка, слегка красноватая. Напоминало… А что это мне напоминало? А, точно. Есть у меня приятель, слегка сдвинутый на старых фотографиях. И ладно, если бы он собирал фото, а он как-то приобрел потертую «Смену — 8М» (я такие даже в кино не видел!), купил фотоувеличитель, бачки, а еще — красный фонарь. Для меня слово «красные фонари» ассоциируются сами, понимаете, с чем, а оказывается, что в комнате с красным светом, можно проявлять фотографии и фотопленки. Я-то думал, что фотопленки и фотобумагу уже никто и не выпускает, а вот, поди же ты.

Так что, «подсветка», которая указывала мне верное и безопасное направление, имела красноватый оттенок.

Наверняка это какая-то хитрость разведчиков, или их очередное умение. Ладно, сам допытываться не стану, если нужно — сами расскажут. Но на заметочку я это дело возьму, и фамилии парней запомню. Потом, после войны, можно будет и побеседовать.

Мы шли всю ночь и захватили еще часть утра. Когда уже совсем рассвело, Вострецов скомандовал:

— Группа, стой. Привал.

Кажется, можно упасть и слегка отдохнуть. Но упал только я, потому что остальной народ принялся за дело — обустраивал небольшой костерок, вытаскивал из мешков банки с консервами и какие-то брикеты. Да, сухие брикеты с супом и кашей в нашей армии уже есть. Кстати, а существовали ли такие в моей реальности? Консервы были еще в гражданскую, а вот брикеты? Не помню.

— Ваше величество, не побрезгуйте, — вручил мне поручик котелок с ароматным варевом. Пахло горохом и тушенкой! Божественный аромат.

— А вы? — поинтересовался я, прежде чем взять посудину.

— А я с товарищами похлебаю. У нас маленький котелок — это для вас, а мы из большого, — бодро отозвался поручик, а потом спохватился. — Ваше величество, так у вас же ложки нет.

Вострецов, верно, собирался уступить мне свою ложку, но я его успокоил.

— Не беспокойтесь, господин поручик, ложка у меня имеется.

Ложка у меня не одна, а целых две. Одна металлическая, вторая деревянная. Ишь, а я как хомяк теперь, засовываю своё добро в карманы.

А чего металлическую-то храню, которая с дыркой?

— Ваше величество, разрешите глянуть? — попросил Вострецов.

Ишь, глазастый какой.

Я протянул ему свою пробитую ложку, а сам принялся наворачивать суп деревянной, которую мне подарили в деревне. Эту ложку я потом в сокровищницу помещу. Пусть лежит рядом с короной.

А старший группы изучал мою собственную ложку. Слышал, что есть такая шутка — новичкам, которые идут в учебную разведку, дают ложку с дыркой, на которой написано «учебная». Те из молодежи, кто посмекалистее, свою посуду без внимания не оставляют, а тем, кому не повезло, придется есть «учебной» ложкой. Кашу, положим, есть можно, а вот с супом возникнут проблемы.

— Семь девяносто два, — вдумчиво сказал Вострецов, возвращая мне ложку. Посмотрев на меня, на мои дырки и лохматившуюся кое-где одежду, поручик вытаращил глаза. Кажется, он что-то начал понимать. По крайней мере то, что я не за сучки цеплялся.

— Вы бы позавтракали, господин поручик, — любезно предложил я, кивая на костер, где народ уже истомился в ожидании своего старшего.

— Ага, — кивнул поручик.

Растерян человек. Думает — как это его император, которого так основательно постреляли, до сих пор жив?

— Ваше величество, а там, — кивнул Вострецов на мою грудь, — все в порядке?

— Все в полном порядке, — отозвался я, доедая суп. — Было бы не в порядке, я бы здесь не сидел.

— Это точно.

Вострецов пошел-таки есть, а я почему-то задумался о том, о чем раньше как-то не думал. Вот, разведгруппа, которая вынуждена таскать все на собственном горбу — и боеприпасы, и провизию. Нет, я о том и раньше знал, но одно дело знать, а другое дело увидеть все своими глазами.

Я и сам служил в армии, приходилось таскать на себе грузы. Да, приходилось, но не в таком объеме! Зачем себя утруждать лишними рожками к автомату или гранатами, не говоря уже о сухом пайке, если всегда под боком имеется транспорт? А тем людям, которые уходят на две недели, а то и дольше, в глубокий вражеский тыл, приходится рассчитывать лишь на себя.

Пожалуй, в этом отношении разведчиков можно сравнивать с воинами древности. Римские легионеры, кроме оружия и доспехов, тащили с собой еще и провизию на полмесяца, разные инструменты для копки рвов, а еще колья для создания ограды.

Интересно, а я что-нибудь могу придумать, чтобы облегчить жизнь своим солдатам? Причем — элитным. А ведь, пожалуй, что нет. Максимум, что могу сделать, так это дать команду создать сублимированные продукты, которые станут весить в разы меньше, нежели жестяные консервные банки или брикеты.

Разведчики разложили на земле какие-то подстилки, устроили меня в серединке, где потеплее, улеглись сами, накрывшись своими крестьянскими армяками.

Я слегка удивился тому, что Вострецов не выставил караульного. Хотел, было, задать вопрос, но поручик меня опередил:

— Ваше величество, мы с Истоминым опасность за версту чуем.

— И на опасность, и на врагов, чутьё имеем — дополнил командира Истомин, а потом сладко зевнув, сообщил. — За нами пара каких-то волков идет, но они не опасны.

Интересно, это не та ли парочка, с которыми я встретился в свой первый день, как попал сюда? И чего это они идут? Меня провожают, или тушенка понравилась? Нет, серые друзья, нет у меня тушенки. А суп вы есть не станете, да нам и самим мало.

Глава 20

Ночные странствия

Так мы и продвигались по лесу, согласно плана поручика Вострецова. Спали днём, охраняемые даром Вострецова и Истомина, чувствовавших опасность и врагов. А выдвигались в путь лишь после захода солнца. А в марте дни становятся все длиннее и длиннее.

На вторую ночь, примерно спустя три часа, мы услышали где-то неподалёку звуки выстрелов, причём, били автоматы. Бойцы тут же принялись встревоженно прислушиваться, пытаясь определить расстояние и уровень опасности.

— Примерно пятьсот метров, — заявил Вострецов, поглядывая в ту сторону.

— Оружие незнакомое, — заметил один из бойцов, так и не запомнил фамилию. — Точно не ППС и не немецкие пукалки.

Подпоручик Вострецов кивнул.

— Да, что-то третье. А вот что? Может английские автоматы?

— Кто его знает…

Затем Вострецов кивнул одному из бойцов.

— Сходи на разведку, посмотри, что там. Мы пока будем ждать тебя здесь. Если будет что-то опасное, поухай три раза, как филин. Мы будем уходить восточнее, потом нагонишь.

Получив приказ боец, очень быстро растворился в темноте.

— А вы опасность здесь чувствуете? — спросил я Вострецова.

Тот покачал головой.

— Нет, Ваше Императорское Величество, бой какой-то есть, но опасности я не чувствую. Если такая и есть, она не для нас.

— Есть вероятность, что это наши? — спросил я.

Вострецов пожал плечами, но затем качнул головой.

— Оружие не наше. Наши стали бы ППСы использовать. Или ППШ. Или, на худой конец «мосинки». Но никак не что-то чужое.

Так мы за разговорами сидели и ждали новостей. По крайней мере, опасности не предвиделось. Ведь несмотря на то, что Вострецов договорился со своим разведчиком о системе сигналов, то почувствовал бы опасность гораздо раньше и острее благодаря своей способности. Поэтому, это была лишь условность. А раз мы сидели на месте, значит и опасности не было.

— А что, если наши дерутся с поляками? — предположил один из бойцов. — Вдруг им помощь нужна?

— Ну тогда бы наши автоматы звучали, — качнул головой Вострецов. — Да и опять же, — он поглядел на меня, — у нас задача не в бою кому-то помогать, а императора вытаскивать. А сейчас нужно понять, что впереди, по ходу движения, безопасно.