Техник–ас - Евгений Владимирович Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немец закономерно посыпался вниз и от него начали отделяться фигурки экипажа, а меня продолжало трясти дикой вибрацией. Похоже винт изрядно покорёжило. Двигатель не выдержал таких издевательств и, взвизгнув напоследок, остановился, а я задумался о дальнейших действиях. Фрицами плотно занялись подоспевшие англичане, а я выбирал из двух вариантов. Либо прыгать, либо пытаться посадить самолёт с неработающим двигателем. Первый вариант, в принципе, логичен, но есть одно маленькое, но существенное НО. Неуправляемый самолёт может рухнуть на жилые дома и пострадают мирные люди. А кто сидел за штурвалом? Правильно, лётчик из большевистской России. И он, струсив, покинул вполне исправный самолёт. И фиг ты докажешь, что истребитель был повреждён. Будет международный скандал, да ещё и удар по репутации Советского Союза. Так что выбора то особо и нет, буду пытаться сажать, благо планирует «спит» очень даже не плохо. А у меня, получается, уже второй таран с начала войны. Тенденция, однако.
Сел на брюхо в поле возле какого-то городка. Шасси выпускать не рискнул. Тут же появился местный констебль на автомобиле, в сопровождении двоих в полувоенной форме. Самолёт взяли под охрану, а меня на том же авто доставили в Эшфорд. Там то я и узнал, что немцы вначале нанесли удары по радарным станциям, выведя несколько из них из строя, что позволило группе бомбардировщиков почти незамеченными прорваться вглубь острова. И если бы не один попаданец, то англичан ждал бы кровавый сочельник.
Я и не знал, что наш посол Майский умеет так ругаться. О моих художествах ему доложили раньше, чем я вернулся в посольство. И чего ругаться? Ведь всё закончилось очень даже благополучно. Англичане мне все плечи отбили, выражая восхищение. А ещё говорят, что островитяне скупы на эмоции. Теперь репутация советских ВВС среди RAF[42] очень высока.
Через день в посольстве появился человек в церемониальном дворцовом облачении в сопровождении нескольких репортёров.
— Господин Копьёв! Я имею честь вручить Вам приглашение в резиденцию Его Королевского Величества, Короля Великобритании и Северной Ирландии Георга VI на церемонию награждения Вас Орденом Британской империи[43] за ваш подвиг и возведения Вас в рыцарское достоинство в ранге рыцаря-командора[44], — с этими словами он с поклоном передал мне украшенный Британским гербом и золотым королевским вензелем конверт.
— Я благодарен Его Величеству за столь высокую оценку моего ратного труда, но вынужден отказаться от столь высокой чести, — я буквально услышал, как челюсть Майского упала на паркет. Он и без того стоял рядом выпучив глаза от удивления, а после моего отказа вообще выпал в осадок. А вот оно мне надо? Меня же по возвращению сразу под белы рученьки возьмут как «британского шпиёна и агента мирового империализьма».
— Могу я узнать причину Вашего отказа, — было видно, что королевский посланник тоже не мало удивлён, но старается не показывать виду. Зато репортёры застрочили в своих блокнотах.
— Разумеется. Насколько я знаю, во время церемонии производства в рыцари, претендент должен опуститься на колени перед монархом. Я не ошибаюсь?
— Да, господин Копьёв, всё верно. Таков ритуал на протяжении уже многих веков.
— При всём моём глубочайшем уважении к Его Величеству и всему английскому народу, это невозможно. Я-РУССКИЙ! А мы, русские, преклоняем колени лишь в двух случаях; перед Матерью и когда целуем Боевое Знамя нашей Родины. И исключений из этого правила нет и быть не может. Поэтому прошу передать Его Величеству мои самые искрение извинения и уверения в глубочайшем к нему почтении.
Королевский посланник лишь молча поклонился и удалился, сопровождаемый репортёрами. Вот им сенсация. Майский тоже быстренько куда-то исчез. Видимо побежал связываться с Москвой и получать оттуда инструкции.
Через пару часов из Дворца позвонили и вежливо поинтересовались, является ли необходимость преклонить колени единственным препятствием для господина Копьёва для производства его в рыцари. Я ответил, что да, это единственная причина. Из Москвы пришла телеграмма за подписью Сталина, в которой говорилось, что если англичане повторно сделают предложение, то я должен согласиться. Это послужит дополнительным укрепление связей между нашими странами. Я потребовал сделать мне копию этой телеграммы, заверенную послом. Будет чем прикрыться в случае чего.
Ещё через пару часов из Букингемского дворца вновь позвонили и сообщили, что Его Величество Георг VI принял решение изменить регламент церемонии для господина Копьёва и мне позволено стоять при этом.
На следующий день все английские газеты вышли с огромными заголовками на первых полосах. «Русские не встают на колени», «Русский ас отказался от рыцарского титула из-за необходимости преклонить колени перед монархом», «Его Величество изменил процедуру производства в рыцари специально для русского лётчика», «Русский ас, сбивший в одном бою в небе над Эшфордом четыре немецких бомбардировщика и таранивший пятого сказал, что встанет на колени лишь перед матерью и перед своим Красным флагом».
Сама церемония была обставлена очень пышно. Я впервые увидел короля в мантии и в короне. Я стоял по стойке смирно, а Георг VI коснулся церемониальным мечом моих плеч и провозгласил; — Несите своё звание с честью, сэр рыцарь Копьёв, — На шею мне повесили покрытый голубой эмалью крест знака ордена на шейной ленте, а слева на грудь, чуть ниже советских наград, звезду рыцаря-командора. А я непроизвольно улыбнулся.
— Вас что-то рассмешило, сэр Копьёв? — спросил король, передав меч стоящему рядом слуге.
— О, ничего такого, Ваше Величество. Просто моя фамилия в некоторых случаях переводится на английский как «Lance». Вот я и подумал, что Ланс и Ланселот очень похожие слова по звучанию. К тому же он рыцарь, а теперь и я тоже.
Георг VI рассмеялся; — Леди и джентльмены! Теперь у нас есть самый настоящий рыцарь сэр Ланселот. И так же, как и в стародавние времена, наш новый сэр Ланселот грудью встретил врага и смёл его своим могучим ударом. Кстати, не поясните нам, сэр рыцарь, почему таранив вражеский самолёт вы не выпрыгнули из своего повреждённого Спитфайра с парашютом? Ведь вы сильно рисковали сажая истребитель с неработающим двигателем.
— Подо мной был населённый пункт и неуправляемый самолёт мог упасть на жилые дома, что могло бы привести к жертвам среди мирного населения. Поэтому я принял решение увести повреждённую машину в сторону, а потом просто прыгать было уже поздно.
— Я рад, что не ошибся, произведя Вас в
