Ненавижу? Хочу! Или кое-что о мачо - Маша Царева

Подумав, я нахлобучила на голову собственные трусы – все равно меня никто не увидит, зато все лицо загорит равномерно.

Все, теперь можно и расслабиться.

Расслабиться и подумать о предстоящем свидании с Майклом Рикманом. Мысль о нем и пугала меня, и завораживала.

У одной моей знакомой, журналистки Лизы из отдела новостей нашей газеты, был роман с испанцем. Она два раза летала в солнечную Малагу к своему Хуану. Или Хорхе? Не помню точно. Зато я прекрасно помню, с каким придыханием рассказывала она о своем южном возлюбленном. По ее словам выходило, что этому Хорхе-Хуану самое место на конкурсе «Мистер Мира». Мол, и красив он, как греческий бог, и сложен, как профессиональный атлет. И глаза-то у него зеленые, как утреннее море, и загар у него ровный и темный, как слегка разбавленный молоком кофе. Наслушавшись восторженных воспоминаний нашей Шехерезады, мы даже, помню, немного приуныли – вот какие, оказывается, есть на свете мужчины. Не сравнить с теми, кого мы каждый день видим в метро. И вот однажды Лизка объявила: внимание, внимание, красавец испанец приезжает в Москву! С каким нетерпением ждали мы, когда она представит нам этого волшебного мужчину. И чудо свершилось – однажды Лизка привела Хуана-Хорхе в нашу редакцию «на смотрины». Каково же было наше удивление, когда Аполлон-атлет на деле оказался тощеватым низкорослым брюнетом с маленькими глазками и плохими зубами. Потом Лизка призналась мне: «Знаешь, Кашеварова, я и сама была в шоке, когда увидела его в аэропорту. Я даже хотела потихонечку слинять, но потом решила, что это неудобно, он же ни в чем не виноват. Все, больше никаких курортных романов с продолжением. На пляже он выглядел как король мира. А здесь, в Москве, в куртке, с побледневшим загаром, стал обыкновенным мужиком».

И вот стояла я в теплой пещерке солярия и думала: а вдруг мой Майкл Рикман тоже покажется мне обыкновенным? Я так долго о нем думала, я так часто вспоминала нашу единственную ночь – целую сказку о нем сочинила. И в то же время я не могла внятно представить себе его лицо. Я отчетливо помнила глаза – ярко-голубые. А вот, например, какой у него нос – я бы точно сказать не могла. И вряд ли у меня получилось бы составить его фоторобот. Что же это значит? Я влюблена в мужчину, которого сама себе придумала? А на самом деле ко мне приедет чужой человек, которого я буду вынуждена терпеть… Кстати, я даже не спросила, на сколько он приезжает. Вдруг на целый месяц? И где он собирается остановиться – в гостинице или… или в моей квартире? Просто, когда он позвонил, я ополоумела от счастья. Я записала номер рейса – и все, а разные бытовые мелочи тогда вовсе не казались мне актуальными.

Ультрафиолетовые лампочки солярия погасли – время, отведенное на загар, истекло. Лениво потянувшись, я взглянула на часы и подпрыгнула – самолет Майкла Рикмана давно приземлился в Шереметьеве. А я, голая, все еще нежусь в солярии. Ну почему, почему я такая безответственная?

Я наскоро натянула свитер и джинсы, выскочила на улицу и поймала такси. Так, спокойно, все нормально. Пробок нет, значит, через… хм, ну максимум час, я буду в аэропорту.

Таксист смотрел на меня как-то странно.

– А что, сейчас это модно? – подозрительно спросил он.

Что он имеет в виду? Наверное, мой загар.

– Это никогда не выходит из моды, – дружелюбно объяснила я.

– Не могу понять вас, молодежь, – вздохнул таксист, – вот моя внучка проколола нос. Чего хорошего-то?

Я подтвердила, что ничего хорошего в этом нет. И чтобы поддержать разговор, рассказала, как моя подруга Жанна проколола пупок. Только одно я не поняла – я-то тут при чем? Разве можно сравнить кольцо в носу и легкий аристократичный загар на физиономии?!

В Шереметьеве я появилась на два часа позже оговоренного времени. И сразу же увидела Майкла Рикмана. Он уныло сидел на собственном чемодане и грустно смотрел в пол. И он… Знаете, он был еще лучше, чем я могла бы его представить. Его светлые волосы были слегка взлохмачены, что придавало ему трогательный вид. И эти синие глаза, и этот золотой загар! Вот он – идеальный мужчина.

– Майкл! – возопила я, подбегая к нему. – Прости меня! Пожалуйста, прости!

Он поднял голову. В его глазах мелькнуло такое искреннее изумление, что я даже отшатнулась – неужели он меня не узнал? Но потом он улыбнулся, и я поняла – Майкл Рикман мне искренне рад.

– Саша, я так рад, – он поцеловал меня в висок, – я уж думал, что ты не придешь.

– Я бы не опоздала, но со мной произошло такое… Сначала стояла в пробке, потом на МКАДе была жуткая авария, восемь машин всмятку, потом… – Я вдруг вспомнила, что это не мой начальник Максим Леонидович Степашкин, которому я обычно вру по поводу причин моего опоздания. – На самом деле я просто проспала.

– Ты неподражаема, – улыбнулся он, – ну что, в такси? Ты не против, если я остановлюсь у тебя? Или проводишь меня в шикарный отель?

– Не против! – искренне воскликнула я. – К черту отель!

– Ты извини, что я как снег на голову. Но я ненадолго. Всего на четыре с половиной дня.

– Четыре с половиной дня, – разочарованно повторила я.

– Не могу уйти с работы на большее время, – пожал плечами он, – но четыре дня – это не так уж и мало. За четыре дня и мир можно перевернуть.

От этих слов по моей спине пробежали мурашки. В такси пытались вести светские беседы. Он рассказал, что погода на Кипре окончательно наладилась. Стойкая круглосуточная жара, теплое, как парное молоко, море. Иногда он как-то странно в мою сторону поглядывал. Я все никак не могла понять, что означают эти подозрительные взгляды. И вдруг нехорошая догадка пришла в мою голову: а вдруг это Лизкина история с точностью до наоборот? Он ведь видел меня на пляже, в легкомысленной летней одежде… Вдруг сейчас, в моем «московском амплуа», я кажусь ему серой и невыразительной?! Скорее всего, так оно и есть, иначе с чего бы он так пристально на меня посматривает?!

– Майкл… Что-то не так?

– Э-э-э… Все нормально, – смущенно улыбнулся он, – а почему ты спрашиваешь?

– Постой, ну я же вижу! – возмутилась я. – Тебе что-то не нравится. Я плохо выгляжу? – Мой голос дрогнул.

– Что ты! – запротестовал он. – Замечательно выглядишь, как всегда… Но…

У меня замерло сердце. Это «но» не предвещало ничего хорошего. Сейчас он скажет что-нибудь вроде «но я посмотрел на тебя и понял, что ждал совсем другую девушку. Извини, так бывает. Давай попробуем остаться друзьями, а сейчас отвези меня в отель!».

– Но что? – поторопила я.

– Твоя… мммм… Шапка. Вернее, то, что у тебя на голове, – выдавил он, – я смотрю и все не могу понять. Это русская традиция?

Я недоуменно нахмурилась – о чем он? Шапки мне вообще не идут. Я их ношу, только когда столбик термометра опускается ниже отметки пятнадцать. Я провела ладонью по голове и вместо волос почувствовала ткань. Что за черт? Сорвала «шапку» с головы и едва не закричала от ужаса. Боже мой! Да это же… мои… ТРУСЫ! Я же нахлобучила их на голову в солярии, чтобы челка не лезла на лицо. А снять забыла, потому что торопилась в аэропорт. Теперь мне стало ясно странное поведение таксиста. Но какой же это позор! И нет бы трусы были красивые, кружевные. Но нет – то были обычные хлопчатобумажные трусики «панталонистого» фасона, которые я надела, потому что ничего другого я ящике с чистым бельем по закону подлости не обнаружила.