Пангея. Книга 2. Подземелье карликов - Дмитрий Колодан

— Мне очень жаль, — безучастно сказал Илаим.

— Другому работнику спустя два часа пребывания на поверхности разорвало селезенку так, будто внутри него взорвалась граната. Я отправляла людей на станцию, зная, что никто из них не вернется.

Хель не испытывала по этому поводу угрызений совести. Так было нужно. Но это было слишком расточительно и нерационально. Хель не могла отправить на станцию никого из своих лучших работников и ученых, потому что это означало заведомую потерю ценного материала.

— Я не представляю, что там творилось. Не могу представить… Да они сами, похоже, не понимали, что происходит. Как работа, на которую отводилось несколько месяцев, оказывалась выполненной еще до поступления приказа на базу? И никто не мог дать ответа, кто все сделал, когда и как?

— Частичный временной маятник на отработке вероятностей, — сказал Илаим ровным голосом. — Крайняя нестабильность пространственно-временной ткани. Но ваш вид существует на ином энергетическом уровне, и вы физиологически не способны это отследить.

— Ну да. Мой вид, — эхом повторила Хель.

Мир за окном стал абсолютно белым, исчезло даже пятно света от прожектора. Чистый белый новый мир… И голос. Далекий печальный зов. Еще чуть-чуть — и она сможет разобрать слова.

— Зачем ты пришел?

— Мне нужен человек. Кто-то, кто сможет открыть ворота.

— Ты все о том же, — усмехнулась Хель. — Так и не отступился?

— Нет.

— Прости. У меня нет лишних людей. И никого я тебе не дам — станция «Пангея-8» закрыта.

— Боишься? — спросил Илаим. — Думаешь, они узнают, что там случилось? Узнают, кто за всем этим стоит и почему? Почему станция вдруг оказалась закрыта. Все, кто имел к ней какое-то отношение, — уничтожены. Заморожены насмерть. Брошено оборудование, золото — все те сотни тонн, которые вы там накопали… А главное — корабль древней цивилизации с такими технологиями, которые вам и не снились.

Хель не ответила.

— Нет, конечно, — сказал Илаим. — Ты никогда не боялась других. Единственный человек, которого ты боишься, — это ты сама. И ты сама боишься узнать, что случилось на «Пангее-8». Ведь тогда придется отвечать совсем на другой вопрос: кто такая Хель?

— Да иди ты к черту! — Хель с размаху швырнула в Илаима артефакт. Промахнулась; стукнувшись о стекло, фигурка отлетела в дальний угол кабинета.

Прозрачный не шелохнулся. Плечи Хель опустились.

— Прости… Все дело в маятнике, ведь так? Этой твоей крайней нестабильности пространства и времени?

Илаим виновато улыбнулся, будто жалея ее.

— Все брошено и уничтожено. Но так было нужно, и это был единственный выход. Я знаю.

— Возможно, — сказал Прозрачный.

— Никому нельзя верить. В первую очередь себе.

Хель подошла к окну. Остановилась в паре шагов от Илаима, заложив руки за спину. Снег кружился в ладони от лица. И всего-то между ними — несколько сантиметров стекла.

— Я могу гарантировать, что твой человек не вернется.

— Это я и сама могу гарантировать, — покачала головой Хель. — Когда станцию пришлось закрыть, я оставила на ней Стража. Тогда мне еще казалось, что я вернусь. Может, попросишь его открыть твои ворота?

— Не выйдет. Нужен именно человек. Ворота настроены на представителей вашего вида.

— Ну, в какой-то мере мы со Стражем принадлежим к одному виду. Можешь мне поверить.

— Малейшие изменения — и ворота не срабатывают.

— Пробовал? — усмехнулась Хель.

— Да.

— Как хитро. И эти ворота, которые способен открыть только человек, ведут к тебе домой? И где же дом находится?

— Ты уже задавала мне этот вопрос.

— Но ты мне не ответил.

— Да.

— Ну, хорошо. Допустим, я тебе дам человека… Но ключ все равно у меня.

Фигурка Моржа незаметно поблескивала на полу.

— Есть и другие ключи, — сказал Илаим. — Любой артефакт может быть ключом.

— Почему же ты пришел только сейчас?

— Потому что другой вариант не сработал.

— Так-так… А был другой вариант? — Хель сцепила пальцы в замок и тихо ими хрустнула.

— Ты не выполнила обещания. Мне пришлось искать обходные пути.

Ни тени упрека в голосе. Сухая констатация факта. Но Хель почувствовала, как к горлу подступил комок. Тем не менее она взяла себя в руки.

— Значит, обходные пути? Ты что-нибудь знаешь, про «Интернациональное Сопротивление»? Мы получили сигнал с «Пангеи-8»… Песню.

— Не думаю, что теперь это имеет значение.

Большего она и не ждала. Ничего, у нее есть свои методы узнать, что случилось. А понять пути Прозрачных человеку невозможно. Как невозможно представить скомканный двенадцатимерный лист бумаги. А она человек. Пока еще человек…

Никому нельзя верить. Даже ему… Особенно ему.

— Хорошо. Я дам тебе человека. По старым долгам надо платить.

— Да, — сказал Илаим.

Они стояли, молча глядя на снежную бурю.

— Я скучала, — наконец сказала Хель. — Но вряд ли ты поймешь.

— Некоторые из ваших чувств мне доступны.

— Некоторые? — Хель сделала вид, что удивилась. — Тоска по дому?

— Месть.

Глава 16

Песня для медведя

— Медведь. — Рашер старательно проговорил каждую букву слова. — Повторяй за мной — мед-ведь…

Девушка ничего не сказала. Стояла за спиной, обхватив руками плечи, и дрожала. Губы ее совсем посинели от холода. И это при том, что Рашер позаботился о ней — подобрал и теплый плащ, и обувь почти по размеру. В подобной одежде девушка выглядела нелепо, как ребенок, донашивающий вещи за старшими. Сразу видно, что ничего кроме шкур ей в жизни надевать не приходилось.

Буря, бушевавшая всю ночь, утихла. Сейчас на станции стоял безоблачный морозный день. Снег сверкал разноцветными искорками. За ночь намело огромные сугробы, и станция стала похожа на слащавую рождественскую открытку — домики, присыпанные снегом, в голубом небе тает струйка дыма… Все чисто и бело. На рядах колючей проволоки тонкой пленкой блестел иней.

За оградой барака прямо на снегу лежал медведь, тот самый огромный зверь, которого Хель привезла из лесной экспедиции. Лежал на боку, прикрыв морду лапой. Когда доктор только пришел к загону, он испугался, что зверь издох — то-то разозлится начальник станции. Но нет — бока и плечи зверя плавно опускались и поднимались, с длинной черной шерсти осыпался снег. Судя по всему, медведь спал. За ночь вокруг пасти, точно борода, выросли короткие сосульки. Рядом с мордой стояло мятое жестяное корыто с кусками обледенелого мяса.

— Ну, давай еще раз, — Рашер стянул рукавицу и ладонью вытер лицо. — Этот зверь называется мед-ведь…

Дикарка крепче сжала губы. В раздражении Рашер швырнул рукавицу на снег. Разве что не потоптался на ней.

— И что? Так и будем играть в молчанку?!

Девушка отпрянула, будто он собирался ее ударить. Красивое лицо исказилось от страха. Длинные золотые волосы разметались по плечам неуклюжего черного плаща. Доктор увидел, как дикарка нервно сглотнула; жилка на красивой длинной шее дрожала как натянутая струна.

— Извини, — сказал Рашер, опуская руки. — Я не хотел тебя напугать… Просто попробуй повторить: мед-ведь. Разве это сложно?

Девушка молчала. Дыхание таяло легким облачком морозного пара.

— Я не верю, что ты такая тупая, — сказал доктор, глядя в синие глаза девушки. На ее длинных ресницах блестели кристаллики льда. — Может, ты и дикарка… Кое-кто на станции считает тебя животным. Но не я… Поверь — я тебе друг.

Рашер дружелюбно улыбнулся, но девушка лишь сильнее сжалась. Да уж… Задачка научить ее говорить оказалась не из легких. Дикарка упрямо не шла на контакт. Хель же требует результатов… Требует немедленно, а злить ее доктору совсем не хотелось.

Последнее время начальник станции была сама не своя. По базе уже поползли слухи — а не тронулась ли она умом? Кто-то даже видел, как она ходила по территории в такую метель, в которую ни один нормальный человек носа на улицу не высунет. История эта обрастала все большими и большими подробностями. В последней версии, которую довелось слышать Рашеру, начальник станции нагишом плясала по снегу и хохотала, как все черти ада. Бред, конечно: чтобы Хель и смеялась.

— Ну же, девочка моя. — Рашер не сводил глаз с дикарки. — К чему упрямиться? Этим ты ничего не добьешься… Просто скажи: мед-ведь. Скажешь — я тебе дам сахара…

Чувствуя себя ужасно глупо, Рашер вытащил из кармана кусочек рафинада. Как собачку дрессирует… С другой стороны, это был поистине царский подарок. Проще было подарить ей кольцо с бриллиантом и колье в придачу. А сахар на базе стоил куда дороже золота. Если бы кто увидел, что он тратит его на дикарку, Рашера бы подняли на смех.

За спиной послышался скрип снега. Доктор резко обернулся, но то был всего лишь Йозеф — невысокий и крепкий пятидесятилетний мужчина, который ухаживал за животными. В тяжелом черном тулупе он сам немного походил на уменьшенную копию одного из тех медведей, которых так любил. Йозеф прихрамывал, припадая на левую ногу; с заметным трудом он волочил ведро, полное свежего мяса, чуть припорошенного снегом.