Мираж в пустыне - Дениза Алистер

Он обвинит во всем меня, подумала Сьюзен, глядя в голубое небо, освещенное золотым солнечным светом. Он решит, что это я предупредила Питера, и придет в ярость.

Но не съест же он меня? Съест, подумала она. Просто разжует и выплюнет!

У нее не было ни малейшего желания встречаться с Ричардом Харрисом, тем более что тот имел все основания злиться на нее.

Можешь успокоиться! — возразил ей внутренний голос. Скорее всего, у Ричарда никогда больше не возникнет потребности видеть тебя.

Сьюзен содрогнулась от охватившего ее чувства потери.

Как она сможет жить по соседству с ним, зная, что он ее ненавидит? Он месяцами не обращал на них с Шадией никакого внимания. И будет так же поступать и впредь. Она не сомневалась, что Ричард может быть безжалостным по отношению к тому, кто его предал.

Ей предстоит изо дня в день видеть, как он уходит из дома и приходит обратно. Он будет совсем близко от нее, и в то же время так же недосягаем, как если бы жил на другой планете.

8

Сьюзен вернулась домой под вечер. День стоял жаркий, душный, в небе полыхали далекие молнии. Надвигалась гроза.

Она закрыла за собой входную дверь, и ее охватила ужасная тоска. В домике было пусто и тихо, точно так же, как и в соседнем. Ричард, наверное, все еще в Тетуане. А возможно, он никогда больше не вернется сюда. Скорее всего, договор об аренде коттеджа заключен на год или даже на больший срок, но рано или поздно Питер заставит Ричарда уехать. А может, это лучше, чем если бы он остался здесь и не обращал на нее никакого внимания?

Кто знает? Единственное, в чем она была уверена, это в том, что опять осталась в полном одиночестве и не может себя как следует контролировать — голова у нее кружится, ее бьет озноб. Во время полета у нее не было возможности выплакаться. Она ничего не ела, хотя ей ужасно хотелось, и в самолете отводила глаза от жующих людей. Ведь стоит ей начать есть, она не сможет остановиться и привлечет к себе всеобщее внимание.

Теперь, оставшись одна и роняя слезы, она принялась разыскивать на кухне съестное. Дрожа и всхлипывая, она будто охотилась за едой: чипсы, печенье, консервные банки с бобами, ананасами, большой кусок сыра, нарезанная ветчина в запаянном полиэтиленовом пакетике. Ей некогда готовить — нужно как можно скорее запихнуть все, что нашла, в рот. Она свалила продукты на стол и набрасывалась то на одно, то на другое. Сью жевала и глотала так быстро, что не чувствовала вкуса. И, лихорадочно жуя все подряд, не переставала плакать.

Зазвонил телефон. Она не обратила на него внимания. Телефон звонил и звонил, затем замолчал. Сьюзен взяла из холодильника молоко и стала пить большими глотками. Опять раздался телефонный звонок. И опять она не стала брать трубку. Звонки прекратились, но минуту спустя возобновились. Это начало действовать ей на нервы.

— Заткнись! — закричала она, но звонки не умолкали, и она схватила трубку с криком: — Перестанешь ты или нет?

— Сьюзен?

Это была Шадия. Судя по голосу, она была сильно обеспокоена.

— Будь добра, оставь меня в покое, — простонала Сьюзи и бросила трубку.

Но звонок подруги заставил ее очнуться: она оглядела кухню, увидела разбросанную повсюду еду и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Боже ты мой, подумала она, я опять сорвалась!

Всхлипывая, она побежала по ступенькам в ванную комнату, полная презрения к самой себе. Напустив в ванну теплой воды, она умыла холодной водой горящее заплаканное лицо и долго чистила зубы — после приступов она никак не могла избавиться от противного привкуса во рту.

И когда только она сможет выбраться из этого порочного круга? Она уж было решила, что все ее несчастья позади, но за последние пару недель теряла над собой контроль вот уже второй раз.

Раздевшись, она погрузилась в благоухающую розой пену, откинулась назад и, не переставая дрожать, закрыла глаза. Слава богу, что Шадия позвонила, а то она могла бы есть не останавливаясь еще несколько часов подряд. Раз уж она сорвалась, будет очень трудно вновь обрести форму.

Но все же она справилась с приступом, смогла остановиться. Прежде звонки подруги никак на нее не действовали. Ее ничто не могло остановить. Телефон надрывался часами, но она не обращала на него никакого внимания. Так что не надо пытаться убедить себя, что ее случай безнадежен. Нельзя сдаваться, нельзя прекращать борьбу — это самое ужасное, что она может сделать.

Сьюзен услышала, как внизу опять зазвонил телефон. Она переговорит с Шадией позже, убедит, что не нуждается ни в чьей помощи, что оснований для паники нет. Шадия сейчас должна быть осторожна, ей надо заботиться о себе, как можно больше отдыхать. Сью не хотелось, чтобы подруга выбиралась из своего загородного дома и проделывала неблизкий путь в Лондон только ради того, чтобы убедиться, что у нее все в порядке.

Ее губы тронула улыбка — по крайней мере, Шадия думает о ней. А это значит, что она не так уж и одинока.

В этот момент ванную комнату озарила вспышка молнии. Сьюзен вздрогнула и открыла глаза. Началась гроза, послышались раскаты грома.

Небо было черным, как в безлунную полночь. В ванной тоже стало темно — она не включила свет и теперь едва могла разглядеть поднесенную к глазам руку. Дрожа от страха, Сьюзен поспешила выбраться из ванны, набросила на себя купальный халат и пошла в спальню.

Сью лежала на кровати, вздрагивая при каждой вспышке молнии и каждом раскате грома. Казалось, гроза разразилась прямо у нее в голове, а она сама — это Вселенная, где бушуют стихии. В мозгу у нее вертелись беспорядочные мысли. Она пыталась понять Питера, Ричарда, Ашрафа… Но их побуждения, их чувства были так далеки от нее. Единственное, на что она была способна, это спрашивать себя: почему? почему?!

Но как она может понять других, если не понимала саму себя?

Немного спустя сильная усталость взяла свое, и она задремала, но ненадолго — ее разбудил какой-то непонятный звук, долетевший до нее сквозь шум грозы.

Ее глаза широко распахнулись, она села на кровати, сердце готово было выпрыгнуть из груди: она увидела, что дверь в спальню медленно отворилась.

Крик замер у нее в горле. В дверном проеме возникла темная фигура, которая затем приблизилась и склонилась над Сьюзен.

Низкий сердитый голос произнес:

— Идиотка! Что ты с собой делаешь? — И в комнате, заставив ее зажмуриться, вспыхнул свет.

Она посмотрела на Ричарда сквозь опущенные ресницы, не веря своим глазам. На нем была голубая рубашка с открытым воротом, серые брюки и легкая светло-серая куртка с расплывшимися каплями дождя.