Рука, сердце и кошелек - Дарья Калинина

Так долго подруги ждать не собирались. Да и сам Барклаев, сдавалось им, вряд ли выдержал бы столько времени в обществе Таракана. Сегодня Барклаев выглядел пободрее, но все равно казался каким-то опухшим.

– Старики вчера дали жару. Таракан позвонил по скайпу моему деду, и они болтали между собой полночи. Не выспался я ужасно!

– А ты тут при чем? Деды ведь между собой гутарили.

– Ну а я должен был сидеть и внимательно их слушать.

– Зачем?

– Чтобы набираться их житейской мудрости и опыта.

– Они так сказали?

– Ага! А еще прибавили, что если своего ума нету, то чужим надо пользоваться.

– Это они про тебя?

– Ну, а про кого же еще? И скажу я вам, жить со стариками в одном доме – это не такое уж большое удовольствие. Нет, сытно, тепло, комфортно, но они только и делают, что пилят и учат. Передохнуть совсем не дают. Так и помереть можно!

– А мы думали, что ты воспитан в почтении к старшим и уважении к ним.

– Так и есть. Старших я уважаю. Но всему же должна быть своя мера. Нет, девчонки, вы как хотите, а если настоящий преступник не найдется, пойду-ка я сдаваться.

– Даже не думай! – испугались подруги. – Этот тип убил еще одного человека.

– Девушку!

– И кто его знает, вдруг он и за тобой охотиться начнет.

– Да я-то ему зачем?

Подруги тоже думали, что Барклаев горбуну с длинными руками незачем. Но им хотелось, чтобы славный парень еще немного пожил с ними по соседству. Как знать, что еще отчебучат их горе-женихи. Вдруг подругам снова понадобится помощь Барклаева?

– Ладно, – вздохнул тот на прощание, – поживу еще немного у деда. Вообще-то он славный. Но только вы уж все равно постарайтесь побыстрей найти преступника. Или мне скажите, чем вам помочь. Я ведь все, что скажете, делать готов, лишь бы побыстрее к себе в общагу убраться.

Оказавшись в городе, подруги прямиком отправились к Марине. Та была дома, красная и заплаканная.

– Бедная, бедная Танька! – воскликнула Марина, увидев подруг. – Всю ночь проплакала, про нее думая!

Преданный Артем сидел рядом с мачехой, держа ее за руку и не спуская с нее глаз. Картинка была до того трогательной, что у подруг у самих слезы едва не навернулись на глаза.

От сентиментальных рыданий их удержало лишь то обстоятельство, что завтра из своей очередной поездки возвращался законный муж Марины – отец Артема, который и должен был положить конец этому романтическому уединению двух влюбленных голубков. Хотя как знать, ведь после этой поездки делового бизнесмена будут еще и другие. А молодая мачеха и взрослый пасынок все чаще станут оставаться в доме наедине друг с другом.

И, возможно, чувство двух молодых людей еще успеет вырасти и окрепнуть, прежде чем созреет, принесет свои плоды, а затем зачахнет и угаснет, как и все на этой земле.

Но сейчас подруг интересовало совсем другое. И Маринка, не дожидаясь, пока гостьи заговорят, произнесла первой:

– Страшно мне! Все думаю, что же с Танькой такое могло случиться? Кто ее убил?

– Марина всю ночь места себе не находила.

– А под утро не вытерпела, созвала всех наших девчонок на совет. Они вот-вот прибудут. Вы тоже посидите с нами, послушайте. Может быть, кто-то из девочек сможет навести вас на нужный след.

Собрание подружек убитой девушки показалось «сыщицам» хорошей идеей. Ведь кто знает свободную молодую женщину лучше, нежели ее подруги? Никто!

Подружки начали подтягиваться уже спустя несколько минут. Первой прибыла хорошенькая блондиночка с нежным румянцем и удивительно худыми руками и ногами. Она была одета в такую короткую юбку, что казалось, что ее и нету вовсе. Худые колени девушки при ходьбе громко стукались друг о друга, словно кости настоящего скелета.

Второй прибыла рыженькая красотка с целым каскадом африканских косичек на голове. Она была одета в узкие джинсы, которые очень низко висели у нее на бедрах, с трудом прикрывая татуированный лилиями лобок. Интересно, эта девушка знала, что в средневековой Франции лилия считалась официальным клеймом, которым клеймили преступников – воров, проституток и прочих асоциальных граждан?

Потом явилась блондинка, снова рыжая, еще одна блондинка и шатенка. И на этом поток подружек иссяк. Больше брюнеток среди подружек Марины не было. Татьяна являлась единственной представительницей этого клана.

Едва прибыв, подружки начали строить версии случившегося.

– Таньку убил любовник!

– Да не было у нее никого!

– Много ты знаешь, Танька мне жаловалась, что ей один замухрышка проходу не дает! Замуж за себя зовет, а у самого не машина, а ржавое ведро! Какая-то «десятка», да и то даже не новая!

– Того Танька турнула уже сто лет в обед, – внезапно произнесла блондинка, явившаяся первой, – та самая Верочка, которой Маринка вчера звонила насчет парикмахерши Леры. Как поняли сыщицы, из всех других девушек Верочка дружила с покойницей больше всего. И теперь вполне резонно имела веское слово на общем совете. – Да и не хотела больше Танька замуж, – вещала Верочка. – У нее новый папик был на примете. Старше ее. И солидный. Вот только замуж она за него не собиралась. Она говорила, что папик ей денег даст столько, что она сама себе любой бизнес откроет и будет хозяйкой своей жизни.

– Про папика я тоже от нее слышала, – подтвердила Марина. – Но за что он собирался отвалить Таньке денег?

– Танька в один стриптиз-бар работать пошла. Папик велел ей это сделать.

– Стриптиз-бар? Танцевать? Да она же неуклюжая, словно каланча. Ее и прозвали так поэтому.

– Молчи! Нормально Танька двигалась. Для стриптиза, во всяком случае, отлично.

– Ну разве что для стриптиза, – хмыкнула рыженькая.

– Заткнись, Лизка! Про мертвых либо хорошо, либо ничего. Или забыла?

Рыженькая Лиза смущенно замолчала. А Верочка продолжала:

– Бар, куда Танька устроилась танцовщицей, назывался «Голубой Мотылек».

– Странное название.

– Уж какое есть! – огрызнулась Верочка на подруг. – Да и сама Танька там недолго проработала. Пять дней всего. А потом сказала, что деньги у нее в кармане. И еще сказала, что как только передаст «ее» папику, деньги тут же поступят ей на счет.

– Передаст «ее»? Кого «ее»?

– Не знаю, – пожала плечами Верочка. – Она мне этого не сказала. Сказала «ее», и все!

– Но что это хоть была за вещь?

– Мне кажется, Танька раздобыла ее, эту вещь, там, в этом баре, где работала. Не случайно ведь папик отправил ее на работу именно в этот бар, а не какой-нибудь другой.

Подруги слушали и мотали себе на ус. Значит, убитая девушка незадолго до своей смерти устроилась по требованию какого-то мужчины в бар «Голубой Мотылек». И даже получила за это деньги. Но зачем она это сделала? И что требовалось ее клиенту в этом баре?

Похоже, у подруг нежданно-негаданно появилось новое направление в их расследовании. Бар «Голубой Мотылек», что бы ни означало это название, ждал их в гости.

Глава 14

Заведение с таким названием располагалось на улице Таврической, в полуподвальном помещении старинного дома. Сам дом был жилым. А вот в нижнем его ярусе обитал бар «Голубой Мотылек».

Внешне он выглядел вполне прилично. За симпатичными, накрытыми голубыми скатертями столиками сидели детишки со своими родителями и уминали разноцветные, залитые сиропом шарики мороженого. Их мамы жеманно пили кофе из маленьких чашечек, а папы с важным видом потягивали коньяк или пиво.

Улица Таврическая находилась в двух шагах от Таврического сада – излюбленного да и единственного места для гуляний жителей этой части старого Питера и, конечно, всех приезжих и туристов. Истомившись от блужданий по раскаленным каменным джунглям, люди шли в сад – этот зеленый оазис с красивыми старинными прудами и протоками. Они подолгу гуляли там. Ну а нагулявшись и проголодавшись, заворачивали в кафе, чтобы немного отдохнуть и перекусить.

О том, что в вечернее и ночное время этот бар переквалифицируется в заведение совсем другого порядка, говорила лишь сцена в глубине помещения и шест на ней. Еще тут стояло белое с голубыми разводами пианино, что подразумевало живую музыку и тапера за ним.

– Симпатично у вас, – сказала Кира, когда к ним подошла миловидная девушка в белом передничке и кокетливой юбочке.

Излишне говорить, что юбочка у нее тоже была прелестного голубого цвета.

– А вы знаете Таню? Мы ее знакомые.

– Таню? Какую еще Таню? – совсем не любезно откликнулась девушка. – Новую уборщицу?

– Нет, наша Таня танцует у шеста.

– Моя смена с десяти до восьми, – с достоинством отозвалась девушка. – Кто в ночную тут трудится, я не знаю. Что заказывать будете?

Кафе в дневное время специализировалось на десертах и кофе, поэтому «сыщицы» не стали мудрствовать и заказали шоколадное печенье и чай.

– Но неужели вы никогда не сталкиваетесь с теми, кто работает ночью?

– Я – нет.

– А что тут по ночам делается?